 |
Для начала вспомним, что происходило с американской и мировой экономикой перед войной? В четвертом квартале 2002 года темпы роста американского ВВП составляли всего 1,4% годовых — и власти США еще радовались, что есть хоть какой-то рост, потому что, как они указывали, "американское акционерное богатство сократилось на $8 трлн после 11 сентября и бухгалтерских скандалов". Для стимулирования производства Федеральная резервная система до бесконечности снижала процентную ставку, а президент Джордж Буш в январе 2003 года объявил о новом налоговом плане, который должен сэкономить около $670 млрд.
Мировые цены на нефть были очень высоки (за баррель Brent в феврале 2003 года давали $33). Разумеется, многое объясняло как раз ожидание войны. Но ОПЕК за предыдущие годы показала, что в любом случае как раз сверхвысоких цен и добивается — главный идеолог картеля венесуэльский президент Уго Чавес требовал от Запада "заплатить за его богатство". Ожидалось, что война как раз может все изменить. Генсек ОПЕК Альваро Сильва Кальдерон подчеркивал, что картель не станет использовать нефтяные поставки в качестве оружия и в случае боевых действий готов дать миру дополнительно 4 млн баррелей в день. Аналитики же прогнозировали снижение цен после войны больше чем на $10 за баррель.
Доллар непрестанно падал по отношению к евро и к февралю 2003 года упал до $1,08 за евро. Потому что все выводили капиталы из США, не надеясь на подорожание американских акций. И, конечно, еще потому, что неизвестно было, как там пойдет дело с войной и выдержит ли ее американская экономика. Между тем в феврале 2003 года министр финансов Джон Сноу заявил: "В интересах Соединенных Штатов сильный доллар. Сильный доллар — это доллар, который служит хорошим средством платежа, хорошим средством накопления".
Многочисленные критики администрации Джорджа Буша занимались в основном тем, что связывали грядущий удар по Ираку с попыткой американских нефтяных компаний вернуть себе контроль над страной, занимающей второе место в мире по доказанным нефтяным резервам. Мол, после национализации иракской нефтяной промышленности в 1972 году пострадали именно американские (а еще британские) нефтяные компании. СССР, а затем Россия присутствие в Ираке сохранили; в добыче нефти с Хусейном сотрудничали Франция и Китай. Критики договорились до того, что и международные санкции против Саддама были инициированы в 1990-е годы США и Великобританией исключительно по экономическим причинам — чтобы помешать конкурентам из других стран наслаждаться иракской нефтью.
На критику США отвечали. Например, указывали, что иракскую нефть они могли бы получить в любом количестве непосредственно от Хусейна, если бы перестали настаивать на эмбарго. А победа над Саддамом не даст полного контроля над иракской нефтью, потому что Кувейт, например, освобожденный по инициативе США в 1991 году, так и не пустил американцев в свой государственный нефтяной сектор. К тому же военная операция в Ираке стоит таких денег, перед которыми меркнет любой коммерческий выигрыш. Наконец, если бы США вдруг пришло в голову овладеть чьими-либо нефтяными запасами, готовилась бы операция не по взятию Багдада, а по взятию столицы Венесуэлы Каракаса. Впрочем, признавалось, что нефтяной смысл в войне есть. Нужно, чтобы США не зависели от поставок нефти от диктаторского и террористического режима. Нужно, чтобы нефтедоллары шли не на поддержание Саддама и финансирование терроризма, а на нужды иракского народа.
И вот прошел год. Что изменилось? Цены на нефть находятся на вполне довоенном уровне, превышающем $30 за баррель Brent. Потому что ОПЕК снова приободрилась и с энтузиазмом получает доллары от американских потребителей. Уго Чавес готов использовать нефть в качестве оружия и угрожает прекратить поставки в США. Контроль американских властей над иракской нефтедобычей (не в том смысле, что добывают американцы, а в том смысле, что они следят за продажей нефти) не обеспечил безграничного притока нефти в США: по данным иракского нефтяного министерства, сейчас добывается 2,2 млн баррелей в день, и это меньше тех 2,8 млн, которые добывались на момент начала военных действий. Доллар ослаб, и сейчас за евро дают $1,22-1,23. Валютных спекулянтов оказалось не так-то просто остановить, и теперь они указывают на грандиозный внешнеторговый дефицит США (который объясняется помимо прочего высокими ценами на нефть).
Что касается возврата американских нефтяных компаний в Ирак, то его не произошло. Во-первых, потому, что по-прежнему неясно, как будет устроена нефтедобыча Ирака и пройдет ли там приватизация. Во-вторых, неясно, захотят ли американские компании посылать своих сотрудников в Ирак, пока там не обеспечена мирная безопасная жизнь. Европа (в том числе Россия) вновь приободрились, надеясь на участие в иракской добыче. Приободрилась даже Япония.
Но вот чего США достигли, так это возобновления быстрого роста своей экономики (в 2004 году он может составить 4,4%) и энтузиазма своих потребителей. И еще того, что эти потребители, дорого платя за иракскую нефть, точно не платят режиму Саддама.
СЕРГЕЙ МИНАЕВ