Не датское это дело

В Международный день инвалида президент России Владимир Путин встретился с людьми с ограниченными возможностями. Общение в ограниченном видеосвязью формате вышло неограниченным, заняло два часа и, если не ошибается специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, может реально повлиять на жизнь инвалидов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

При всей своей берущей (или, точнее, держащей) за душу толерантности мир, который запрещает себе называть афроамериканцев неграми, при этом отказывается называть инвалидов людьми с ограниченными возможностями, и день в их честь в мире так и звучит: Международный день инвалидов.

Мероприятие предстояло длинное: выступающие выстроились в продолжительную очередь в эфире. Это не помешало первому же докладчику (так его приходится называть, ибо он завершил словами «доклад закончил») говорить около четверти часа.

Но сначала почти столько же выступал российский президент, который лишний раз напомнил о пользе поправок к Конституции России: одной из них стало замечание о том, что инвалиды имеют полное право на «равное осуществление ими прав и свобод человека и гражданина» и что «недопустима какая бы то ни было дискриминация». При этом, конечно, когда читаешь такое, то первое, о чем думаешь,— что это именно дискриминация, поскольку об этом говорится специально и отдельно, к тому же в Конституции. А что, по умолчанию это было не так? К инвалидам следовало относиться как-то иначе, чем к остальным людям? И они не имели полного права на «равное осуществление прав и свобод»?..

Так вот, Роман Аранин, председатель региональной общественной организации инвалидов «Ковчег» из Калининграда, не спеша, надо отдать ему должное (а что, беспроигрышно, первым выступал), рассказал историю своей жизни:

— В прошлой жизни был военным летчиком-штурмовиком, в середине 1990-х ушел из армии в бизнес… Керосина не было, налета не было, в армии тоже делать нечего уже было (не все так в армии, впрочем, считали.— А. К.)… Но продолжал летать. К сожалению, так получилось, что в 2004 году в результате аварии на параплане упал с 30 метров, рама двигателя перерубила шейный позвонок на очень высоком уровне, и оказался парализованным вообще полностью… И руки, и ноги… 16 лет уже нахожусь в этом положении.

— С какой высоты упали? — сочувственно переспросил президент, которому не чужда, как известно, страсть к дельта- и мотопарапланам (стихнувшая, впрочем, в последние годы), да и о жесткой посадке в связи с ними он знает не понаслышке.

— 30 метров,— пожал плечами Роман Аранин.— Купол как-то держал, но, в общем, результат один… От этого, оказывается, никто не застрахован (то есть иллюзии у него были.— А. К.). А хотелось со своими дочками все равно пойти куда-то, в лес, на дюну любимую подняться… Чувствовать себя полноценным отцом… И со своим другом, инженером Борисом Ефимовым, сделали первую коляску, которая 4WD, перенос автоматически центра тяжести, управляемый гироскопом… Выложили ролик в интернет, и на нас заказы просто посыпались! Практически сразу после этого государство включило в федеральный перечень кресла-коляски с электроприводом. Мы, кстати, в СНГ до сих пор единственная страна, которая этим инвалидам выдает электроколяски.

Стало все-таки радостно за Романа Аранина. Так, страшно упав, поднялся человек:

— У нас 17 контрактов с разными европейскими фирмами, всей командой периодически выезжаем куда-то на стажировки. Привыкли видеть ту же Германию или Швецию не из окошка отеля, а из окна сборочного или производственного цеха, где мы «впитываем» все, что можно полезного впитать, везем сюда и внедряем уже здесь, дома, в Ленинграде.

Стоп. То есть простодушно так копируют?.. Но ведь язык не поворачивается осудить.

— В прошлом году выставлялись на главной мировой реабилитационной выставке в Дюссельдорфе,— продолжил Роман Аранин,— были самой яркой частью российского стенда, у нас коляски по ступенькам ездили (Сверху вниз? Или даже снизу вверх? — А. К.), разворачивались на пятачке!

Но и досада была на лице Романа Аранина тоже:

— Знаете, какое самое главное наблюдение? Огромная выставка, и каждый четвертый стенд — из Дании. Дания — страна с 4 млн жителей, а каждый четвертый стенд — датский! (На самом деле в Дании гораздо больше людей, то есть 5,8 млн.— А. К.) Много голландских стендов, много шведских стендов (в смысле слишком, недопустимо много…— А. К.)… И мы задумались: как так получается, такие маленькие страны… Поговорили с владельцами фирм. Они все шли по одной модели: сначала опирались на гарантированный сбыт на собственном рынке, внутри той же Дании или Швеции, и на этом базисе уже строили свое производство, нацеленное на экспорт. Сейчас все эти фирмы продают всему миру.

Роман Аранин принял эту информацию близко к сердцу, но появилась заминка:

— Мы пытаемся идти этим же путем, но, к сожалению, какая-то все еще привычка в России осталась, что есть мировая кузница в Поднебесной, где все можно купить (вообще-то в России привычка к тому, что все можно купить в Греции, а в Поднебесной все можно купить недорого.— А. К.)! Но этот год нам четко показал, что могут произойти невероятные события, Китай может закрыться на полгода, и все производства там могут закрыться, границы могут закрыться!

Но зато у нас будет Роман Аранин.

— Причем,— продолжил он, думающий о будущем так, чтобы оно стало светлым,— сейчас мы выдаем коляски, государство выдает, в основном молодым инвалидам. А я уверен, через десять лет будет совсем другой объем, это будут старички, но уже совсем с другим менталитетом, которые, даже потеряв мобильность, будут стремиться жить полноценной, наполненной жизнью, и им эти коляски тоже понадобятся! Если мы к тому моменту не выстроим свою полноценную отрасль, то мы будем продолжать платить эту дань китайцам, голландцам и датчанам!

Роман Аранин рассказал про локализацию на его предприятии в 60%, обещал довести ее до 90%, но с отчаянием констатировал, что «все, все абсолютно упирается в сбыт!».

Не покупают его коляски. Мешают датчане и китайцы. Путаются под ногами, неподвижными только на первый взгляд.

— Причем мы не скрепочки гнем,— гнул он что-то другое, свое,— а у нас инвалиды первой группы работают оператором робота-сварщика, оператором фрезерного станка с ЧПУ, сборщиками, получают хорошую зарплату! Мне кажется, что это воодушевит к действию очень многих: и тех, кто в коляске, и тех, кто на ногах, это легко можно тиражировать по всей стране. Но, к сожалению, на торгах стабильно побеждают поставщики с китайскими колясками. Причем мы… у нас семь мастерских по ремонту по всей России… потом эти коляски через два-три года эксплуатации начинаем ремонтировать (уж он знал, что говорил.— А. К.)!

И одна только мысль не давала ему покоя:

— Вроде как все очевидно: есть предприятия, есть созданные высокотехнологичные места, люди платят здесь налоги, мы создали 24 рабочих места для инвалидов,— а китайские коляски побеждают на всех торгах!

Казалось бы, с этим уже ничего нельзя сделать: хоть тресни, а люди выбирают китайское. И будут, похоже, выбирать. Не исключено, это просто удобно — и по цене, и по качеству.

Но все же у Романа Аранина есть идея, причем безотказная, впрочем предсказуемая:

— Мне кажется, есть очень простое решение для этой проблемы: надо сделать квотирование, хотя бы 50% на начальном этапе для российских производителей. Мы за два-три года — у нас порядка десяти производителей на данный момент, проблемы у всех именно в сбыте — настолько вырастем, мы сделаем новые модели, и все будет так же, как в автопроме, все даже забудут о том, что была такая проблема! У меня все, доклад закончил!

Для того ли Россия вступала в ВТО, для того ли Владимир Путин выступал на всех заседаниях мировой «двадцатки», яростно протестуя против мер протекционизма, которые практикуют все, кто угодно, только, слава богу, не Россия, чтобы услышать сейчас от Романа Аранина такое? И самому сказать такое:

— Я вам обещаю, просто обещаю, Роман Анатольевич, я обязательно этим займусь. Вы, безусловно, правы. Конечно, надо смотреть на то, сколько стоит, какого качества ваша продукция, но абсолютно убежден в том, что мы должны обеспечить внутренний рынок для собственного производителя, добиваясь, конечно, тех параметров, о которых я только что упомянул (качества.— А. К.).

Окончательно стало ясно, что идея глобализма в экономике не увлекает Владимира Путина, когда он добавил:

— Если государство это не сделает, у нас и по другим направлениям тоже ничего не будет собственного. Я повторяю: много раз это проходили, Минпромторг знает это, занимается этим профессионально. Я с Мантуровым обязательно поговорю, и реакция будет, вот увидите!

— Владимир Владимирович,— неожиданно возник в эфире (затаившийся в нем именно для такого случая) Денис Мантуров, министр промышленности и торговли,— мы уже постановление внесли в правительство, со всеми согласовали с учетом поддержанного вами закона о квотировании!

Как можно было успеть столько за несколько прошедших секунд — загадка.

Это произвело впечатление и на Владимира Путина:

— Вот видите, мы с вами не успели еще и фразу закончить, а они уже внесли проект постановления в правительство. Молодцы!

— Работаем, работаем,— не скромничал Денис Мантуров.

— На самом деле я даже, честно говоря, не знал, что вы у нас на связи сейчас, Денис Валентинович,— посмотрел в сторону монитора Владимир Путин, но Дениса Мантурова, по-моему, так и не нашел, да и не важно это было (для Владимира Путина, а не для Дениса Мантурова.— А. К.).— Но я сейчас не буду повторять, Роман Анатольевич и не обязан знать то, чем мы занимаемся, но этот набор льгот для отечественного производителя надо точно совершенно распространить и на эту продукцию. Тем более что выпуском этой продукции занимаются сами люди с ограничениями по здоровью. Слушайте, это абсолютно очевидная вещь!

Ну теперь-то все знают, чем они занимаются.

Михаил Терентьев, председатель Всероссийского общества инвалидов, разъяснял российскому президенту механизм влияния «регуляторной гильотины» на жизнь инвалидов:

— Сегодня на площадке ОНФ («Общероссийского народного фронта».— “Ъ”) участвовал в открытии всероссийского теста по пониманию обществом вопроса безбарьерной среды. А мысли были, к сожалению, о «регуляторной гильотине». Будут ли транспортные услуги доступны для инвалидов?..

Михаил Терентьев просил не забыть о доступности безбарьерной среды в связи с утверждением «гильотины»:

— Просим вас поручить правительству при реализации механизма «регуляторной гильотины» исключить возможность отмены обязательных требований по соблюдению условий доступности объектов и услуг для инвалидов,— господин Терентьев за годы взаимодействия с чиновниками научился разговаривать с ними на их языке.— Правительство должно прежде консультироваться с общественными экспертами! Наш опыт показывает: там, где такое взаимодействие налажено, мы не сталкиваемся с неожиданными решениями. Недопустимо урезать качество жизни инвалидов!

Он предложил финансировать безбарьерную среду при ремонте в многоквартирных домах за счет фонда капитального ремонта — а что, так и надо, правильно, Михаил Терентьев.

К тому же и территорию вокруг дома (а не только входную группу) он предлагает обустраивать с учетом потребностей инвалидов — и тоже справедливо. Попросил поддержки у господина Путина. Получил.

Выплаты по уходу за инвалидами первой группы с детства и просто первой группы отличаются радикально: одна составляет 1,2 тыс. руб., другая — 10 тыс. Просил исправить.

Министр (труда и социальной защиты.— Ъ) Антон Котяков пообещал «нивелировать» в рамках внедрения новой системы долговременного ухода.

— Миша,— вторил господину Терентьеву президент,— повтори, пожалуйста, что ты имеешь конкретно в виду? Какие решения вызывают озабоченность?..

И Миша повторял.

После этого обещала уже вице-премьер Татьяна Голикова.

Илья Фомин, победитель шестого чемпионата «Абилимпикс» и WorldSkills, мирового конкурса профессионального мастерства («Абилимпикс» — его аналог для людей с ограниченными возможностями), рассказывал, как после победы смог устроиться на работу в «Росатом». Владимира Путина хотели порадовать, рассказывали про хорошее, но все-таки коллега Ильи Фомина Полина Бивол (победительница третьего «Абилимпикса».— “Ъ”) находила в себе силы признаваться, что далеко не всем участникам таких чемпионатов удается найти работу.

— Возможно ли,— аккуратно спрашивала она,— дать поручение правительству простимулировать работодателей на стажировку и трудоустройство победителей конкурса? Мы с Ильей просим не за себя, так как мы уже нашли работу, но мы бы очень сильно хотели помочь остальным ребятам… Также слышала такую мысль от организаторов чемпионата, что выходом из ситуации могут стать сертификаты для победителей на получение дополнительного профессионального образования, адаптацию рабочих мест и технических средств реабилитации…

— Да, мы делаем это по очень многим программам подобного рода,— соглашался господин Путин.— Странно, что в рамках соревнований «Абилимпикс» таких сертификатов не выдается… У нас Сергей Владиленович (Кириенко, первый заместитель главы администрации президента.— А. К.) занимается этим, можно сказать, профессионально с площадки администрации президента… Сергей Владиленович, у нас нет таких сертификатов разве? По очень многим направлениям, по очень многим конкурсам подобного рода мы такую систему сертификатов и поддержки победителей используем.

— Действительно, у нас во многих проектах и открытых конкурсах предусмотрены сертификаты на обучение, в «Абилимпиксе» изначально этого не было. Это, в общем, ошибка, согласен. Берем на оперативную проработку и сделаем со следующего года, проработаем то, что ребята сейчас говорили,— обещал и Сергей Кириенко.— Мы соберем все наши крупные компании, и думаю, что с ними договоримся. Победители — это действительно просто золотые ребята, с уникальными компетенциями. Мы это решим!

Вот это как раз и называется «в ручном режиме».

Между тем Владимир Путин разволновался и добавил, обращаясь уже к министру просвещения Сергею Кравцову:

— То, о чем сейчас было сказано… Ребята пришли, приняли участие в конкурсе, и даже если не победили — все равно… Вы знаете, мне за них так обидно!.. Я сейчас это слышу… Мне реально за них обидно, потому что люди ведь не просто так посидели, они приняли участие в этом соревновании!.. Так обидно, если их ожидания не оправдываются от участия в таких мероприятиях, в конкурсах подобного рода.

Теперь трудоустроят, конечно, всех. Даже тех, кто и не мечтал работать. И даже не собирался.

Рустам Набиев из Башкирии, в недавнем прошлом десантник, знакомил президента с женой и двумя маленькими дочерями и рассказывал ему, как он потерял обе ноги («Жизнь моя изменилась пять лет назад, когда произошла трагедия в 242-м учебном центре ВДВ, где обрушилась казарма. Тогда я потерял обе ноги. Возможно, вы даже помните про эту трагедию…», «Я помню…») и как после госпиталя женился на девушке, которая дождалась его из армии. Он прыгает с парашютом и поднимается на руках на Эльбрус, а планирует — на восьмитысячник в Гималаях. Ну и все-таки блогер он — 900 тыс. подписчиков…

Свою историю мог рассказать каждый из четырех десятков людей, которых увидел в этот день российский президент. Каждая из них — о каком-то чудовищном преодолении, о безнадежности и о том, что с ней делать.

Люди-то с ним встречались в этот день действительно великие.