Нынешним маркетологам и бренд-менеджерам, наверное, будет очень сложно объяснить, что существовавший до революции Русско-Балтийский вагонный завод прославился не столько своими вагонами, сколько автомобилями и аэропланами, а о правильных названиях в те годы никто особо не задумывался. Думали тогда действительно о другом – не о словах, а о деле. Так, на заводе в 1913 году построили первые в мире многомоторные пассажирские самолеты «Русский Витязь» и «Илья Муромец». А в следующем году «Муромец» переделали в бомбардировщик – тоже, кстати, первый в мире – и объединили несколько таких самолетов в Эскадру воздушных кораблей, положив начало стратегической авиации. К слову, «воздушным кораблем» в 1914 году называли бомбардировщик.
Одна из немногих фотографий, где в одном кадре «Илья Муромец» и автомобиль «Руссо-Балт». Снимок сделан летом 1916 года в Колодзиевке, где располагался 1-й боевой отряд Эскадры воздушных кораблей. Все «Муромцы» получали порядковый номер римскими цифрами, кроме одного, носившего имя «Киевский» в честь перелета из Петербурга в Киев и обратно в 1914 году. На фото – «Илья Муромец-II» с заводским номером 167, к которому был приписан «Руссо-Балт» с номером шасси 392. Очевидно, на снимке именно он
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Одна из немногих фотографий, где в одном кадре «Илья Муромец» и автомобиль «Руссо-Балт». Снимок сделан летом 1916 года в Колодзиевке, где располагался 1-й боевой отряд Эскадры воздушных кораблей. Все «Муромцы» получали порядковый номер римскими цифрами, кроме одного, носившего имя «Киевский» в честь перелета из Петербурга в Киев и обратно в 1914 году. На фото – «Илья Муромец-II» с заводским номером 167, к которому был приписан «Руссо-Балт» с номером шасси 392. Очевидно, на снимке именно он
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Конечно же, Эскадра не могла обойтись без автомобилей, хотя в этом силами одного РБВЗ обойтись не удалось. Еще 14 августа 1914 года утвердили штат команды и табель имущества аэроплана «Илья Муромец». Команда состояла из четырех офицеров, военного чиновника и сорока нижних чинов, среди которых были мотористы, писари, каптенармус и фельдшер. В табели имущества, кроме ангара-палатки, оружия, биноклей, фотоаппарата и прочих необходимых вещей, значились два легковых автомобиля, четыре полуторатонных грузовика и одна мотоциклетка, как тогда называли мотоцикл. Легковые автомобили предназначались для двух целей: «один для быстрых переездов чинов команды, другой для перевозки боевого комплекта». А в отношении грузовиков сделали такое примечание: «Четыре 1?-тонных грузовых автомобиля могут быть взаимозаменяемы двумя или тремя грузовыми автомобилями другого тоннажа с тем, чтобы общая их грузоподъемность равнялась 6-ти тоннам».
Но фронтовые условия внесли свои коррективы, поэтому в Эскадре за одним «Муромцем» были закреплены три легковых и три грузовых автомобиля, а за другим, например, только по два или же три легковых и два грузовых. Про одинаковую общую грузоподъемность речь уже не шла. В штатах и табелях всегда пишут то, что должно быть, но про реальную жизнь, как всегда, говорят сохранившиеся фотографии и тексты приказов.
Автомобильная повинность
Несмотря на то что Михаил Владимирович Шидловский совмещал должность председателя Совета акционеров РБВЗ и начальника Эскадры воздушных кораблей, укомплектовать ее полностью автомобилями марки «Руссо-Балт» не получилось. Грузовики завод производил в ничтожном количестве и никак не собирался развивать это производство, а легковых просто не хватало. Большую часть автомобильного парка Эскадры составляли заграничные модели, а сам он на раннем этапе отличался разномарочностью. В 1915 году к разным кораблям были приписаны немецкие NAG, Podeus и Horch, французские Renault, Hotchkiss и Berliet, итальянские Fiat, один американский Hupmobile и Case. Большую часть из них взяли по военно-автомобильной повинности – положению об обязательной сдаче частных машин Военному ведомству в обмен на незначительную денежную компенсацию. Кроме находящихся при «Муромцах» автомобилей, был еще и общий гараж Эскадры, но его состав в приказах не отражен. Известно только, что в феврале 1915 года он пополнился четырьмя автомобилями – Excelsior, Studebaker, Metallurgique и Ford.
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Писарь при штабе
Эскадра воздушных кораблей комплектовалась не только автомобилями заграничного производства, но и отечественными «Руссо-Балтами». Еще в марте 1914 года для пополнения воздухоплавательных частей Русско-Балтийскому вагонному заводу заказали 15 машин, которые были сданы в июле и августе. Это были автомобили «Руссо-Балт» Тип С 24/40 НР, окрашенные в военный цвет с обивкой из зеленой кожи. Для службы в авиационных отрядах завод создал специальный кузов, отличающийся увеличенной длиной и широкой задней дверью, чтобы в салоне могли продольно разместиться носилки. К октябрю 1915 года к пяти кораблям были приписаны пять таких «Руссо-Балтов» – по одному на каждый корабль плюс иностранные легковые автомобили, кроме «Киевского», которому придали два «Кейса». В отличие от заграничных марок, в названии «Руссо-Балт» печатавшие ежедневные приказы писари Эскадры никогда не делали ошибок. Больше всего в этом плане не повезло британским грузовикам Thornycroft – его писали и как «Торнограф», и как «Зарыкрофд», но ни разу правильно – «Торникрофт».
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Шиномонтаж
Гаражами для автомобилей Эскадры нередко служили большие ангары-палатки, предназначенные для «Муромцев». На фото в таком «гараже» стоит итальянский Fiat, а левее видна задняя часть «Руссо-Балта». Позади «Фиата» у стенки – деревянные бочки, очевидно, с бензином. Сам «Фиат» не очень мощной модели, но зато снабжен колесами со съемными ободами: чтобы сменить проколотую или порезанную шину на таком колесе, требуется поднять машину домкратом, отвернуть несколько болтов, снять обод с камерой и покрышкой и затем поставить запасной. С колесами «Руссо-Балтов» все было сложнее. Автомобиль надо было отдомкратить, на весу размонтировать колесо, сменить камеру и смонтировать его обратно. Все это делалось с помощью специальных лопаток, входивших в комплект инструмента, и занимало приличное время. Этот Fiat в октябре 1915 года числился за воздушным кораблем «Илья Муромец-II», к которому также были приписаны один «Руссо-Балт», видимо, изображенный на фото, один «Рено», два грузовика «Бенц-Гаггенау» и один «Арбенц».
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Шесть цилиндров
На снимке запечатлен демонтаж мотора Salmson с «Ильи Муромца» c заводским номером 136 при помощи грузовика Benz Gaggenau. Фотография сделана в мае 1915 года, когда непригодный больше для полетов аэроплан разбирали для отправки из Эскадры. К началу Первой мировой войны многомоторный гигант «Илья Муромец» хоть и не имел аналогов и сделал Российскую империю лидером в освоении воздушного пространства, но вот двигатели на аппаратах у него были заграничного производства. Сначала это были немецкие 100-сильные моторы Argus, потом французские звездообразные Salmson и британские Sunbeam, опять французские, но уже Renault. Только в 1915 году появился мотор РБВЗ-6 – легко догадаться, что его название расшифровывалось как Русско-Балтийский вагонный завод, шесть цилиндров. Но и он представлял собой копию немецкого авиационного мотора Benz. На некоторых «Муромцах» попарно ставились двигатели РБВЗ-6 и «Рено» разной мощности – 150 и 225 л.с. соответственно. К слову, не только Renault, но и Argus, Salmson и Sunbeam – это еще и автомобильные марки.
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Смешанный арест
Грузовики использовались и для перевозки самих «Муромцев», разобранных на части. На фотографии, сделанной 19 июня 1915 года, грузовики Talbot везут коробки крыльев все того же аппарата № 136, чтобы погрузить его на железнодорожные платформы. Работа шоферов грузовых автомобилей требовала осторожности. В приказе по Эскадре от 14 июня 1915 года значится: «Заведующему гаражом внушить шоферам, чтобы езда на автомобилях, а особенно на грузовых, производилась с большой осторожностью, не развивая скорости более 15 верст в час, и при каждом повороте обязательно подавались бы предупредительные сигналы во избежание столкновений». За нарушение этого приказа и дисциплины вообще предусматривалось суровое наказание. Так, 14 сентября 1915 года шоферы Феофан Стариков и Август Войцекьян подверглись смешанному аресту на 30 суток: первый – за перевозку на грузовике посторонних людей, второй – за быструю езду на грузовом автомобиле. Смешанный арест предусматривал 15 суток строгого ареста, затем восемь усиленного и после – семь простого.
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Езда с женщинами
Запрещена была не только езда на большой скорости, но еще и в обществе представительниц прекрасного пола. 24 июня 1915 года в Эскадре огласили следующий приказ Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича: «Воспрещается езда на казенных автомобилях военным чинам с женщинами, в том числе и с сестрами милосердия. Для поездки сестер милосердия на автомобилях по служебным надобностям надлежит выдавать им каждый раз особое удостоверение». Но все же со временем приказ то ли стали соблюдать избирательно, то ли вообще про него забыли, что иллюстрирует снимок, сделанный летом 1916 года в Колодзиевке на крыльце замка графа Загурского. Наверху слева направо стоят прапорщик Александр Панкратьев, подпоручик Георгий Павлов, штабс-капитан Анатолий Македонский и поручик Константин Смирнов. На правое переднее крыло облокотился штабс-капитан Евгений Жигайлов. В автомобиле сидят штабс-капитан Сергей Никольской и штабс-капитан Алексей Панкратьев. Имена женщин неизвестны. Автомобиль – «Руссо-Балт» Тип С 24/40 НР.
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Америка – России
Эскадра воздушных кораблей регулярно получала пополнение в виде новых автомобилей заграничного производства. По наряду Главного военно-технического управления от 31 мая 1915 года для нее выделили шесть «Кейсов» и один «Локомобиль», а по распоряжению дежурного генерала Ставки Верховного Главнокомандующего Петра Константиновича Кондзеровского от 11 ноября 1915 года Эскадра получила пять «Паккардов», четыре «Пирс-Эрроу» и один «Локомобиль». Все марки – американские. Поставки этих легковых машин из Америки носили массовый характер, поэтому к 1916 году они составляли основу армейского парка, сменив изношенные и выработавшие свое автомобили, приобретенные Военным ведомством еще до войны или взятые по повинности у населения. В отличие от «Руссо-Балтов», отличавшихся массовыми поломками задних полуосей, «Паккарды» и «Локомобили» ломались редко и служили долго. Многие из них пережили революцию и проработали до конца двадцатых годов.
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного
Фото: из архива Марата Хайрулина, Наталии Панкратьевой и Музея техники Вадима Задорожного