«Пусть вернется 2019-й!»

О чем еще мечтают россияне

И другие мечты и настроения россиян накануне длинных новогодних праздников.

Ольга Филина

— Мы провели опрос, в котором каждого респондента просили представить: вот наступило 31 декабря, уже бьют куранты — какое желание вы готовы загадать? — рассказывает старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Ксения Мануильская.— И, конечно, подавляющее большинство озвученных желаний оказалось как-то связано с темой здоровья — своего и близких, окончания пандемии. 9 процентов респондентов мечтают поправить свое финансовое положение (ипотека, долги), 6 процентов ждут политических перемен, а 3 процента — свободы передвижений. Но если характеризовать общее настроение, пойманное во всех ответах, то лучше всего его передает простое восклицание: поскорей бы этот год ушел! Причем некоторые даже не просят, чтобы быстрее наступил 2021-й, а хотят обратно, в 2019-й…

Новогодняя ночь, как выяснили социологи, пройдет в новомодной традиции социального дистанцирования. И речь даже не о том, что россияне будут соблюдать все предписанные властями ограничения: не гулять толпами, не ходить на корпоративы и елки и т.д. Оказалось, что 2020-й пронял нас еще глубже, до самых жизненных основ — даже к друзьям и родным, считай, никто не поедет. Во всяком случае, только 3 процента (в пределах статистической погрешности) соотечественников признаются, что навестят родственников 31 декабря, и столь же малое количество опрошенных помышляет о визите к друзьям. Под Новый год мы в своих домах закупорены покрепче шампанского.

Исчезновение: провожая год

— Просто этот год в оценках россиян был худшим за 10–15 лет наших наблюдений,— кратко резюмирует гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров.— Болезни, уход близких и постоянный страх (по самым разным поводам) сделали свое дело.

Понятно, что мобильность, возможности отдыхать и путешествовать пострадали от пандемии сильнейшим образом: если ранее 40–43 процента россиян совершали за год хотя бы одну поездку, то в 2020-м таких счастливчиков осталось только 19 процентов. Но примечательно и то, что «снижение отпускной мобильности» у разных групп населения оказалось неодинаковым — не только обеспеченные путешествуют чаще, чем необеспеченные, но и мужчины, например, чаще, чем женщины. Каждый оказался изолирован в свою, неизвестно кем отмеренную, меру.

Своя кукуруза

— Вещь, которую вам скажет каждый эксперт: пандемия усугубила социальные неравенства,— поясняет Лариса Паутова, директор проектов ФОМ.— Переживать изоляцию в большой квартире, имея дачу, или в однушке-двушке возле автомагистрали — большая разница. Такая же большая разница — переживать карантин одному или с детьми, будучи мужчиной или женщиной и т.д. В конце прошлого года для описания настроений россиян в «Огоньке» я использовала замечательную фразу-мем, произнесенную бортпроводником чудом спасшегося авиалайнера: «Идем правее, на солнце, вдоль рядов кукурузы». Действительно, нам всем хотелось «правее, на солнце». 2020 год показал, что вместе пробираться к цели не получается: теперь у каждого должно быть свое солнце, которое ближе к телу, и своя кукуруза.

Знаковые события этого года, которые держались в топе интереса россиян,— перенос парада 9 мая, голосование по Конституции, митинги в Хабаровске, протесты в Белоруссии, история с отравлением Навального — тоже работали не столько на консолидацию общества, поясняют социологи, сколько на разъединение.

Кто-то одобрял происходящее, кто-то боялся, кто-то явно был против: по многим острым сюжетам даже родным, и так запертым в одной квартире, приходилось хранить молчание, чтобы не ссориться. Наконец, и сам коронавирус — как тема, беспрецедентно интересующая россиян — сеял раздоры между подбородочниками (теми, кто носит приспущенную маску) и масочниками (соблюдающими предписания врачей), коронаскептиками и первыми прививочниками... Уровень гетерогенности в российском обществе растет, до поры до времени скрытый от внешних глаз карантинными заслонами.

Власти предержащие, несмотря на существенный крен в сторону «державно-оборонительного» дискурса, на эту гетерогенность продолжают отвечать эклектикой.

— В 2020 году произошли два события, тесно связанные с символической политикой, одно из них — это, конечно, голосование по Конституции,— рассказывает Ольга Малинова, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ.— Сюжет, который мало обсуждался в этой связи,— эклектичность получившегося Закона. С одной стороны, были приняты те идеологические положения, которые озвучивались с 2013 года, но еще в 2018-м не смогли войти в Конституцию. Теперь они там. С другой стороны, эти положения не заменили собой «неизменяемые части», первые статьи Конституции, а были приняты «в нагрузку» к другим, второстепенным статьям. То есть в нашем Основном Законе и осталось старое содержание, и добавилось новое. Это похоже на переписывание слов старого советского гимна — чтобы все как-то уживалось вместе.

Второе событие — перенос парада, уход «Бессмертного полка» в онлайн — образно продемонстрировало, что время общего, беспроблемного действия закончилось (хочется верить, не навсегда). Как замечают исследователи, сами практики поминовения героев Великой Отечественной в Сети другие, нежели на улицах: большое значение начинает играть рассказ, личная история, а не фотография на щите. Когда общая рамка праздника не держит, приходится выстраивать свой нарратив в истории, и это тоже работает на рост гетерогенности, субъектности и «непохожести друг на друга» в российском обществе.

Ниже среднего

С другой стороны, что-то общее у нас, конечно, осталось. Например, подавляющее большинство россиян теперь с полным правом может отвечать на традиционный вопрос: «Как дела?» — словами: «Ниже среднего». Данные опроса ФНИСЦ РАН о материальном положении россиян после пандемии продемонстрировали, что среднего класса в стране не просто нет, но и не предвидится в ближайшее время (даже если понимать «средний класс» самым простым, денежным, образом). Доходы соотечественников, по словам социологов, «осели» вниз, и самой представительной группой населения (40 процентов) теперь является группа «ниже среднего», то есть люди, получающие около 18 тысяч рублей в месяц. На субъективном уровне это выражается в двукратном падении (по сравнению с 2018 годом) числа людей, которые оценивают материальную обеспеченность свой семьи как хорошую: когда-то каждый пятый мог так сказать, теперь — только каждый десятый… Исследования ФОМа, со своей стороны, подтверждают эти данные. Во всяком случае, индекс оценки перспектив уровня жизни, индекс безработицы и индекс коррупции замерли на худших отметках начиная с 2013 года — люди предчувствуют для себя не лучшие времена. По данным ФНИСЦ РАН, каждый второй россиянин ощущает свою социальную незащищенность в случае потери работы, а существенные денежные накопления есть только у 6 процентов опрошенных.

Стоит ли удивляться, учитывая такой фон, парадоксальной находке исследователей из РАНХиГС: в 2020 году доля бездетных россиян, не желающих задумываться о рождении детей, возросла более чем в 4 раза по сравнению с 2015-м.

— В 2015-м мы обнаружили только 5 процентов таких людей, в 2020-м их уже оказалось 22 процента,— сообщает Алла Макаренцева, завлабораторией исследований демографии и миграции РАНХиГС.— Понятно, что неопределенность 2020 года внесла свой вклад в результаты опроса, поскольку рождение детей, как правило, связано с ощущением стабильности, обеспеченности родителей здесь и сейчас. По прошествии времени наши респонденты могут еще передумать, то есть полученные цифры — не приговор, но они, по крайней мере, интересны.

Интересно, что какой-то сдвиг в ценностных приоритетах попытались уловить социологи из РАН: они обнаружили, что триада наиболее поддерживаемых россиянами установок «справедливость, демократия, державность» сменилась на «справедливость, сильную власть и демократию». Востребованность справедливости, ввиду растущего неравенства, не вызывает вопросов; демократия, очевидно, понимается массой россиян как способность быть услышанными и влиять на принятие решений, а вот переход от «державности» к «сильной власти», по-видимому, соответствует смене акцентов с внешней политики на внутреннюю. Другие графики ФНИСЦ РАН свидетельствуют о том же: скажем, сегодня равное количество (50 на 50) респондентов считает, что основные угрозы России исходят из-за рубежа и что они внутри страны (при том что в марте 2018-го, например, 66 процентов респондентов были уверены, что все опасности — вне границ России). Таким образом, растет спрос на решение текущих внутриполитических задач, «сильную власть» не как насилующую, но как помогающую и компетентную институцию. Заграница еще остается для нас «значимым другим», но пандемия и здесь сменила оптику.

— Когда россияне оценивают, как страна справилась с вызовом пандемии, они, как правило, замечают, что Россия сделала это если не лучше других, то уж точно не хуже,— отмечает Валерий Федоров.— Здесь есть ресурс для внутренней консолидации и надежды на подъем после годичного спада.

Иными словами, соотечественники еще надеются, что у нас может быть не хуже, чем у других. Эта устойчивая мечта постсоветского человека остается с нами во все кризисные годы, не исключая и ковидного.

— А еще пандемия помогла нам почувствовать аромат еды как некую ценность,— полагает Лариса Паутова.— Помогла понять, на что и кого мы действительно можем опираться, как превратить свой дом из «ночлежки» в крепость и так далее. То есть в этом году, несмотря на все его скорби, мы многое приобрели.

Наконец, если кто-то в Новый год никакого аромата не чувствует, может, и это неплохо — когда всюду пахнет жареным, не исключено, что оставаться в блаженном неведении превосходнее прочего. Прощай, 2020-й!