Только из регионального бюджета на борьбу с распространением COVID-19 в Воронежской области было направлено 2,5 млрд руб. При этом субъект сохранил собираемость налогов на уровне докризисного 2019 года, а в некоторых отраслях экономики показал рост и даже рекордные результаты. О том, какими из коронакризиса выходит Воронежская область, ее предприятия и чиновники, "Ъ-Черноземье" рассказал губернатор Александр Гусев.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Александр Викторович, мы с вами беседуем в масках…
— Значит, можно говорить правду.
— Только ее. Как вы сегодня оцениваете ситуацию с распространением коронавируса в регионе?
— Это напряженная и очень серьезная обстановка. У нас под контролем общая ситуация с лечением тех больных, у кого вирус уже проявился и подтвержден анализами. Мы сейчас даже больше внимания уделяем не количеству выявленных случаев, а числу госпитализированных, тяжести протекания заболевания и балансу между выпиской и госпитализацией. Наступила стабилизация по этому параметру, но он сохраняется на высоком уровне. Это уже продолжается около месяца: госпитализация на уровне 350-380 человек, соответственно, такая же выписка. Мы рассчитывали на то, что в декабре будет снижение уровня заболеваемости, но пока оно не происходит. Значит, вирус активно циркулирует. Наша задача — по-прежнему держать в высоком напряжении медицинские кадры, которые работают в очень сложных условиях. Регион имеет резерв специализированных коек — их занято сейчас около 3700, а всего оборудовано более 4700. То есть запас в тысячу коек сохраняется. На новогодних праздниках ковид-стационары и поликлиники будут работать почти в режиме обычных будничных дней.
— В разгар второй волны не задумывались о введении локдауна в регионе?
— Знаете, апрель и май показали, что негативных последствий от подобных действий на самом деле больше, чем пользы.
Поэтому локдаун мог бы быть только в крайнем случае, если бы ситуация выходила из-под контроля, но в принципе мы не планировали подобные меры.
Собственно, и в весенний период правительство области довольно быстро позволило работать местным предприятиям. Понятно, что некоторые сектора оставались закрытыми, но в большинстве — в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве — компании работали.
— К концу года все больше различных предпринимательских объединений обращаются к властям за помощью, например рестораторы Воронежа. Новые меры поддержки не планируете?
— Все меры, заявленные со стороны государства и продублированные на региональном уровне, дополненные нашими ресурсами, остаются в действии, мы пока ничего не отменяем. Наверное, руководителям предприятий хотелось бы прямой финансовой поддержки. Но раздача денег — это уже крайний вариант вытягивания предприятия из какой-то экономический бездны. Сейчас надо позволять работать компаниям с соблюдением всех санитарных требований, косвенными финансовыми рычагами помогать. Я говорю о налоговом стимулировании, уменьшении административного воздействия, отмене штрафов за какие-то незначительные отклонения. Дополнительных мер не планируем.
— Какие средства регион потерял из-за пандемии?
— Если говорить о бюджете области, у нас ситуация может быть и не уникальная для РФ, но таких регионов единицы: мы в этом году не потеряли собственных доходов. Все налоговые доходы в том объеме, в котором планировали, получили. Это, наверное, не из-за того, что у нас какая-то особенная структура экономики, у нас такая структура налогоплательщиков. Есть крупные, такие как Нововоронежская атомная станция, которая в пандемию работала в прежнем режиме; есть банковский сектор, промышленность не просела, а даже небольшой рост показала по десяти месяцам. Поэтому мы и не остановили ни один из социальных проектов, которые намеревались реализовывать в 2020 году.
Но финансовые потери были, конечно. Мы 2,5 млрд руб. из региональной казны направили исключительно на борьбу с пандемией. Это и тестирование, и оборудование коечного фонда, перевод стационаров под ковид-госпитали. И мы еще не говорим о принятых мерах поддержки бизнеса, это уже дополнительные расходы. И позитивное при этом оказалось в двух налогах, которые показывают состояние экономики: налог на прибыль и на доходы физических лиц. Они остались в прежних объемах, даже с небольшим ростом к 2019 году. Это говорит о том, что экономика приспособилась к работе в условиях пандемии, существенного ее провала нет. Да, сектор услуг просел. Но это тоже наводит на мысль: если мы по НДФЛ в целом не потеряли в платежах, значит, либо низкий уровень зарплаты в отрасли и остальное добавляется какими-то бонусами, либо есть еще какой-то нюанс, требующий разбирательства.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Как коронавирус сказался на госдолге Воронежской области?
— По итогам 11 месяцев 2020 года произошло снижение государственного долга области почти на 10 млрд руб. от 27 млрд руб., которые были по итогам 2019-го. Это плановые наши действия. Немного им способствовали два обстоятельства. Первое — на уровне государства было принято решение о реструктуризации задолженности регионов перед федеральным бюджетом. То есть запланированную уплату 1,2 млрд руб. отсрочили до 2029 года и нам оставили возможность направить средства на борьбу с пандемией. И второе — мы за счет краткосрочных кредитов в казначействе сумели уменьшить долг региона кредитным организациям. Около 1 млрд руб., которые тратились на обслуживание такого долга, мы сэкономили. Банки несильно этому рады, мы обычно кредитовались у них в конце года.
— Но от каких-то проектов пришлось отказаться при верстке бюджета 2021 года?
— От ряда крупных проектов, которые мы планировали начать в новом году. Например, реконструкцию театра оперы и балета будем на год сдвигать. Во-первых, надо еще раз посоветоваться с театральными экспертами, архитекторами, где и в каком формате этот проект должен состояться. Поэтому мы в 2021-м начнем подготовительные работы по строительству репетиционного корпуса театра, не затрагивая основное здание. Также мы более активно планировали зайти на Петровскую набережную Воронежа, начав проект благоустройства с Петровского острова. Но тоже пока притормозили. Зато все, что касается наших обязательств по здравоохранению, образованию, культуре, остается в планах. В целом у нас на 8,7% увеличилась расходная часть бюджета 2021 года к исходному уровню уходящего года.
— В ноябре мэрия Воронежа объявила конкурс на создание проектной документации для 11 га на Петровской набережной между Чернавским и Вогрэсовским мостами. Но все ли участки на этой территории консолидированы в собственность области?
— Основной участок — намывные территории и береговая линия, около 100 га — находится в областной собственности. В этом плане нам никто не мешает начинать проект. Да, там есть энергетическое предприятие, есть небольшие частные участки, но проблем с проектом не вижу. Город проводит конкурсные процедуры по первому этапу проекта благоустройства. Речь идет об участке от Чернавского моста до ТЭЦ. Там появятся тротуары и ограждения.
— Какое впечатление у вас осталось после споров вокруг проекта нового генплана Воронежа? Критика депутатов и общественников — это показатель их активности или слабости документа?
— Наверное, имеет место и то, и другое. Генплан — это все-таки документ именно стратегического планирования. И, конечно, условно говоря, пересчитывать деревья его составители не должны. Но то, что активно шло обсуждение, — это хорошо. Запросы жителей помогают понять, как город должен развиваться с точки зрения транспортной составляющей, в каких границах должен расширяться. Хорошо, что и депутаты активно включились в обсуждение, это делает им честь. Они болеют за родной город. Но, получая комментарии от депутатского корпуса, от жителей, все-таки решение по таким вопросам должны принимать эксперты. Те люди, которые глубоко погружены в проблематику и понимают, что такое генплан как стратегия. Но принимать его нужно было.
— Откладывать смысла не было?
— Никакого. Мы могли еще начинать исправлять незначительные детали и затянуть процесс, получив сложности с выдачей разрешений на строительство в новом году. Но у нас есть проекты следующих документов — правил землепользования и застройки, проекта планировки территорий. Они все гораздо четче расписывают перспективу для каждой конкретной территории. А в новом генплане никаких проблем для развития города точно нет.
— Может ли вообще сегодня региональная власть влиять на крупнейших застройщиков региона с учетом их политического, правового и экономического ресурса?
— Точно могу сказать, что никто нам политику в этой сфере не диктует. И я, честно говоря, не хотел бы, чтобы мы поддались искушению административного давления на тот же строительный сектор.
Рынок есть рынок. Он многое регулирует правильно, а что-то с искажениями. И никуда от этого не денешься.
Поэтому тот же рост цен на жилье в регионе сложился объективно. Повлияло на него не только увеличение спроса через льготную ипотеку, оно немного добавило к цене. Но мы видели, что до начала активного интереса населения к кредитам (примерно с июня) цена на жилье уже начинала расти. Просто потому, что росла цена на материалы, прежде всего на железобетон и арматуру. Второе, что повлияло, — менее активное начало строителями новых объектов. Не так много квартир оказалось на рынке. Мы вводим в этом году жилья меньше, чем в 2019-м. Я думаю, в 2021 году с точки зрения предложения ситуация выровняется.
— Не обиделись на крупнейших застройщиков, когда они проигнорировали первые торги на покупку квартир для сирот?
— Обижаться не вижу смысла. В конце концов они в итоге продали квартиры нам чуть ниже рынка. Кто-то заявляет о снижении цен на 10%, мы отследили — на самом деле получили скидку в 3-4%. В этом году мы, надеюсь, ошибок с организацией аукционов не совершим. Первый конкурс будем играть уже в январе, он будет индикативный. Мы предложим цену, близкую к рынку, но с небольшим дисконтом — около 49 тыс. руб. за квадратный метр. Мы отслеживаем стоимость предложения в квартальной застройке. Причем спрашиваем не у застройщика, а в Росреестре узнаем средний показатель. Она объективно сейчас выше 50 тыс. за квадрат.
— В 2020 году одним из трендов развития жилищного строительства стала ставка регионов на ИЖС. Поменялась ли в связи с этим строительная политика в Воронежской области?
— Нам этого не нужно. Крупные города должны развиваться за счет многоквартирного домостроения. Чтобы выполнять показатели нацпроекта, нам нужно сдавать 1,2 млн кв. м в год только в городе. Но, чтобы этот объем сдать индивидуальными домами, нам не хватит никакой земли, а коммуникации растянутся на десятки километров. Поэтому считаю, что предложенная в генплане концепция компактного города, предполагающая замещение ветхого жилья и частного сектора, в принципе правильная. Конечно, и ИЖС будет развиваться. У нас сейчас соотношение где-то 60 на 40% в пользу квартир, думаю, где-то 55 на 45% или даже пополам — будет правильная пропорция. Но для ИЖС логичней станет уже опробованный мировой опыт, когда возводятся квалифицированными застройщиками однотипные коттеджи, а не каждый сам себе командир. Упорядоченное развитие ИЖС, как мне кажется, имеет перспективы.
— Вы сегодня городской житель?
— Да, я проживаю в черте города, хотя и в частном доме, который купил еще в 2000 году. Нисколько об этом не жалею.
— В 2021 году пройдут выборы депутатов Госдумы. Вы планируете возглавить список «Единой России»?
— Скорее всего, я не буду возглавлять список «Единой России» во время этой кампании.
Не всегда нужно губернатору, даже если он является членом партии, но не возглавляет ее региональное отделение, возглавлять список.
Сейчас формируется пул кандидатов от партии, посмотрим на него. Думаю, кто-то из авторитетных действующих депутатов может этот список возглавить.
— Самый авторитетный депутат Госдумы от региона, бывший вице-премьер Алексей Гордеев жестко раскритиковал принятый бюджет страны за снижение расходов на программу развития сел.
— Алексей Васильевич высказал абсолютно правильную позицию. Конечно, надо выравнивать уровень жизни на селе и в городе. И его такая смелая, честная позиция вызывает только уважение. Думаю, он хотел как раз ни в какую-то оппозицию уйти по отношению к принятию бюджета, а именно обратить внимание на конкретную проблему эмоциональным выступлением. Мне кажется, ему это удалось. Поскольку дискуссия была и она, думаю, повлияла на позицию Минфина, смягчившего сокращение финансирования этой программы.
— Как оцениваете работу реготделения «Единой России», не ожидаете ли смену его секретаря, как уже происходит в других регионах Черноземья?
— Мне кажется, что это было бы возможным в нашем регионе и даже правильным, если б должности губернатора и председателя правительства были разделены. Но если человек является губернатором и на нем держится весь политический блок и если он же является председателем правительства и на нем весь экономический блок, то еще и взвалить на себя работу с однопартийцами очень сложно. Надо с людьми встречаться, готовить мероприятия партийного характера, не знаю — хватит ли времени. Поэтому считаю, что в нашей области пока этого делать не нужно. Да и каких-то нареканий к работе реготделения у меня нет. Я так понимаю, что и у руководства партии тоже.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Зампред облправительства по АПК Виктор Логвинов успешно принял участие в выборах депутатов облдумы, но затем отказался от мандата. С какой целью он шел на выборы?
— Виктор Иванович — авторитетный человек, которого хорошо знают на сельских территориях. Поэтому его ресурс логично было использовать, и результат это подтвердил. Но это не какая-то проба пера. Не думаю, что у него есть необходимость менять пост, на котором у него все получается, на скользкую политическую дорожку.
— Довольны ли эффективностью работы в 2020 году ОЭЗ «Центр»?
— Пока нет, но она будет показывать необходимую эффективность. Еще идет стартовый этап развития ОЭЗ. У нас на сегодня шесть заявленных резидентов, из них четыре активно готовятся к стадии проектирования либо ищут ресурсы. Сама площадка ОЭЗ пока не очень большая — всего 200 га, мы ее, думаю, освоим достаточно быстро, поэтому уже сейчас обсуждаем возможность расширения ОЭЗ и соседнего индустриального парка «Масловский».
— Пандемия сказалась на темпах заполнения ОЭЗ?
— Да, мы видим, что оба крупных проекта с инвестициями под 5 млрд руб. пока находятся на стадии предпроектной подготовки, но инициаторы от них не отказываются. Думаю, что и не откажутся. Просто если мы говорим о крупном инвесторе, у которого в нескольких секторах объекты, то ему сложно сориентироваться, куда сегодня вложение средств будет наиболее эффективным. 2021 год должен быть переломным в этом отношении. Средства на инфраструктуру ОЭЗ мы выделили уже в этом году, но из-за нерасторопности прежде всего бывшего руководства ОЭЗ не смогли даже конкурсную процедуру провести и начать физические работы на площадке. На 2021 год у нас в бюджете на эти цели запланированы 800 млн руб. Прежде всего нам нужны подстанция и расширение водозабора.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Для вас какое идеальное соотношение по долям АПК и промышленности в валовом региональном продукте?
— Сейчас это практически равные величины — по 20% примерно приходится на АПК и промышленность. Но в сельском хозяйстве мы уже ограничены ресурсами, если говорить, к примеру, о растениеводстве. Земли у нас больше не стало, и расти здесь можно только за счет интенсификации, повышения урожайности. Количественно же — ни предприятиями, ни ресурсами — мы здесь не прирастем. А промышленность может продолжать расти, так как мы не завязаны на использовании, к примеру, сырьевых ресурсов, а в основном развиваем машиностроение. Поэтому, я считаю, для региональной экономики правильнее сейчас сосредоточиться на поддержке именно промпроизводства и перерабатывающей промышленности в АПК. Животноводство и растениеводство и так огромную поддержку от государства получают. Ее только надо сохранять, чтобы стабильность в отрасли была. Мы, кстати, в этом году получили рекордный урожай зерна — 6 млн тонн. Такого не было за всю историю Воронежской области.
— Куда только эти миллионы теперь направят аграрии…
— У нас достаточно большой банк зерновых, чтобы обеспечить кормами растущее производство мяса и молока. По молоку в этом году, надеюсь, ждем итогов декабря, мы перешагнем объем производства в 1 млн тонн и устойчиво будем третьими в РФ. Мощностей для хранения и переработки зерна у нас достаточно. Конечно, будет экспорт за пределы региона — по стране и за рубеж. Экономика в этом году у аграриев очень хорошей должна быть.
— Неясна судьба завода «Электроприбор» в Воронеже. С одной стороны, говорилось о сокращениях, передаче оборудования в другие регионы; с другой — планы по застройке площадки пока не подтвердились. Есть ли у областных властей понимание, должен ли работать завод на нынешней площадке?
— Безусловно, должен, ведь развивать только новые площадки — дорого. Подведение инфраструктуры требует миллиардов, а на старых площадках она вся есть. Поэтому, конечно, они должны использоваться по профилю. «Электроприбор» сейчас исполняет гособоронзаказ, но объемы его производства очень низкие. И если у собственников вдруг возникли иллюзии, что они могут продать эту площадку под жилищное строительство, то они ни на чем не основаны. Мы намерены поддерживать любого, кто придет на эту территорию с планами по развитию там производства. Знаю, что ранее собственники завода обращались в городские органы за переводом площадки в зону «Ж», но сейчас они поменяли к этому отношение и хотят сдавать площади в аренду именно под какие-то промышленные либо логистические цели.
При этом в отказе от выпуска именно электроприборов, возможно, ничего плохого нет. Ведь у собственников есть еще один завод, на котором для этой продукции может быть более подходящая экономика.
— В начале года вы обычно анонсируете кадровые преобразования в правительстве.
— На уровне глав районов существенного обновления в этот раз не будет. А вот в правительстве области существенные изменения ожидаются практически на всех уровнях. Я при этом остаюсь убежденным сторонником того, что при любом назначении нужно начинать с кадрового резерва региона. Вот если в нем нет у нас человека, подготовленного к определенному посту, тогда надо искать на стороне. Или если на стороне мы знаем человека, который добился выдающихся результатов в определенном направлении деятельности. Тогда есть смысл пригласить готового специалиста.
— Какова судьба областного учреждения «Агентство инноваций и развития экономических и социальных проектов» (АИР), ставшего скандально известным после задержания его руководителя Алексея Антиликаторова по подозрению в получении взятки?
— В какой-то момент АИР начало дублировать еще одну региональную структуру — агентство по привлечению инвестиций. Поэтому вполне справедливо мы их с мая объединяем, угадали общероссийский тренд. Сейчас порядка 40% сотрудников из АИР перешло в агентство и в созданную отдельно структуру — региональный центр компетенций по производительности труда. Его можно было бы оставить в составе того же агентства по инвестициям, но на федеральном уровне это структура отдельная, и нам так удобнее общаться. Остальные 60% бывших сотрудников АИР, наверное, нашли себе применение в других сферах.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Что касается самого Алексея Антиликаторова, когда я приглашал его работать еще в мэрию Воронежа (в 2014 году. — "Ъ"), очень большие ожидания от него были. И он проявлял себя активным человеком, особенно в своем возрасте (24 года в тот момент. — "Ъ"). К нему по-разному относились, понятно, что он все время неблагодарную тему топтал — НТО, киоски. И я был крайне расстроен, когда узнал, что он решился на такие действия. Но Бог ему судья, что называется. А вот о его старшем товарище Сергее Курило (по версии СКР, выступил посредником при передаче взятки, оба бывших чиновника являются фигурантами уголовного дела по факту получения взятки в особо крупном размере. — "Ъ"), честно говоря, я кардинально изменил мнение. Я ведь когда-то помогал ему, в том числе остаться на службе. Он совершил поступок просто непорядочного человека.
— Почему, на ваш взгляд, один из самых перспективных воронежских чиновников не удержался, как полагают следователи, от соблазна?
— Знаете, в чем сложность работы на высоких должностях? Не в том, что много информации разной, приходится принимать непопулярные решения, к этому можно себя готовить. Но ты работаешь практически все время с негативной информацией. Реагируешь все время на проблемы. Это, признаться, создает серьезные эмоциональные сложности. Второе: нужно все время держать себя в руках, удерживаться от предложений хорошей, сытой жизни — и сразу. Причем мало таких людей, которые приходят к чиновнику в кабинет и прямо вымогают. Большинство попадаются на том, что им предлагают: вы нам чуть-чуть помогите, а мы вас отблагодарим. Прямых случаев вымогательства со стороны управленцев — тебе будет плохо, если не дашь денег — мало. Происходит, как правило, обратное. Чиновнику предлагают сделать так, чтобы всем было хорошо. И люди, видимо, теряют чувство самосохранения и считают, что ничего страшного они не делают. Подумаешь — небольшое нарушение закона, а выходит по примеру Антиликаторова. Поэтому вот это чувство самосохранения вкупе с чувством самоуважения, когда не деньги главное в жизни, должно у человека быть в характере. Тогда все у него будет получаться хорошо. Если этого нет, то сбои могут происходить.
— Вы планируете вакцинироваться от коронавируса?
— Я не вижу никаких проблем с этим. Сегодня популяция людей, которых уже привили, исчисляется десятками тысяч. Поэтому никакой опасности я точно не вижу. Говорят, что необходимо более внимательное отношение к контактам в период после укола, пока иммунитет не выработался, когда организм реагирует на введенную сыворотку. Возможности сейчас снизить контакты у меня нет. Надеюсь, что более спокойный период будет к началу февраля.
— Когда в регионе может начаться массовая вакцинация?
— Не раньше второго квартала 2021-го. Просто необходимого количества вакцины еще не выработано. Пока мы получили 2400 доз и до конца года должны были закончить прививку медработников. Никаких проблем не возникло, люди без всякого давления давали согласие на прививку. Но если появится в доступе вторая отечественная вакцина, то объемы производства возрастут и процессы пойдут быстрее. При этом регионы, которые начали работу по выявлению антител, говорят, что у 30% населения они уже есть.
— То есть рассчитываем на то, что к июлю мы маски снимем?
— Думаю, да. В периоды обострения гриппа, может быть, будем их надевать, понимая, что они работают как система защиты. Но это уже не будет таким постоянным атрибутом.