Конкурируют два образа исторической правды. За что же борьба? И возможно ли примирение?
Площадь Сусанина в Костроме. Открытка 1917 года
Фото: wikipedia.org
Площадь Сусанина в Костроме. Открытка 1917 года
Фото: wikipedia.org
Речь, конечно, идет о памятнике. Не все знают, что у стоящего ныне в сквере на Молочной горе в Костроме, в двух шагах от центральной Сусанинской площади, величественного монумента знаменитому крестьянину-патриоту был давно снесенный, но не забытый предшественник, украшавший эту самую площадь с середины XIX века до 1918 года. И теперь перед Костромой сложный выбор: как вернуть утраченное — возможно, не отказываясь от приобретенного? И стоит ли возвращать?
Общественное обсуждение этой монументальной проблемы идет по всей Костромской области, не говоря уж об областном центре, с середины декабря 2020-го. Местные газеты в Галиче и Чухломе, Пыщуге и Островском, Мантурове и Буе, Нее и других райцентрах наперебой печатают мнения трудящихся. Как правило, они за восстановление дореволюционного монумента, со схожими аргументами: старый памятник, в отличие от нынешнего, «несет большую смысловую нагрузку», «уникальная скульптурная композиция станет еще одной достопримечательностью областного центра», «возвращение главной площади Костромы ее исторического облика» и т.п. Судя по единодушию этих тиражируемых мнений, решение властями уже принято, хотя официально и не оглашено. Впрочем, красноречив и накал общественных акций против еще не принятого решения: он говорит о том, что на деле далеко не все костромичи поддерживают идею восстановления дореволюционного монумента.
Сама же инициатива, как и положено в таких ситуациях, исходила снизу. В городскую Думу с предложением о возвращении на Сусанинскую площадь первоначального памятника обратился в ноябре 2020 года преподаватель Костромского госуниверситета краевед Алексей Зябликов. Его поддержали широкие массы культурной и краеведческой общественности, подписавшие письмо в поддержку этой идеи на имя костромского губернатора.
От мифа к бренду
В существовании знаменитого уроженца костромской земли Ивана Сусанина сомневаться не приходится, хотя и на этот счет имеются скептики. Известна царская жалованная грамота 1619 года на имя Богдана Сабинина, где повествуется о том, как его тесть Иван Сусанин в 1613 году не выдал местонахождение юного Михаила Романова «литовским людям», которые «его пытали великими, немерными пытками» и «замучили до смерти». Правда, из этого документа невозможно дознаться, был ли Михаил к тому моменту уже избран на царство, знали ли об этом он сам, Иван Сусанин и «литовские люди», а также зачем последние искали будущего монарха. Да и о знаменитом походе в лесную чащу, из которого никто не вернулся, в документе не говорится. Можно констатировать: подвиг Ивана Сусанина и его заслуги перед семейством Романовых («за службу к нам и за кровь, и за терпение») историческим документом засвидетельствованы, а вот его мотивы, а также обстоятельства места и времени совершения подвига — нет. Так что, строго говоря, вся история с жертвенным спасением будущей царской династии — гипотеза, версия позднейшей русской историографии, естественно, поддержанная, если не «заказанная», этой самой династией.
Другими словами, история Сусанина — один из героических мифов (в значении не низменной или корыстной выдумки, а именно героического сказания) русской истории. Такие мифы есть у всех исторических народов, и с ними не нужно бороться неуместными «разоблачениями»; их нужно уважать и даже лелеять, потому что на них зиждется самосознание и самоуважение нации. Попробуйте, например, объяснить французам, что их героический миф под названием «взятие Бастилии» и связанный с ним праздник 14 июля — пропагандистская выдумка и что никакого политического смысла в штурме крепости не было, так как узники «старого режима» в Бастилии в тот момент не сидели (там содержались фальшивомонетчики и душевнобольные),— вам просто укажут на дверь, и будут правы.
Но вернемся к Сусанину, который посмертно стал для России воплощением исторической правды, которая, однако, доподлинно неизвестна. Больше того, персонаж героического мифа сделался и поныне является главным историческим — и туристическим — брендом костромской земли. Его креативно эксплуатируют с начала 2000-х, когда по легендарному сусанинскому маршруту через леса и болота стали водить специальные тургруппы, в том числе и с ряжеными поляками и самим Сусаниным. И в наши дни ответственные за досуг костромичей и гостей области люди предлагают «увлекательный пеший поход выходного дня по следам жизни и смерти Ивана Сусанина»: от села Молвитино, переименованного в советские годы в Сусанино, к часовне в урочище Деревеньки, которая предположительно стоит на месте дома, где жил Сусанин, затем через лес и поля до Чистого (оно же Сусанинское) болота, потом по гати до «предполагаемого места гибели Ивана Сусанина, где можно оставить монетку или зажечь свечку». В финале — посещение кафе, где можно заказать «пельмень судьбы»…
Это, конечно, креатив нынешний. Но вполне естественно, что он не единственный: во времена, описываемые формулой «православие — самодержавие — народность», Кострома не могла не отметиться мемориальными ритуалами, соответствующими эпохе. Началось, как и положено, с памятника герою.
От Николая до Бебеля
Памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину, воздвигнутый в 1851 году
Фото: wikipedia.org
Памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину, воздвигнутый в 1851 году
Фото: wikipedia.org
Монумент Ивана Сусанина в Костроме был поставлен, как это ни странно, не то чтобы непосредственно в честь патриотического крестьянина, но в память пребывания в Костроме в 1834 году императора Николая I, который подсказал губернскому дворянству мысль увековечить героическое деяние Смутного времени. Николай разрешил провести всероссийский сбор пожертвований на сооружение памятника. А в 1835-м император сам определил для него место: не посреди Ипатьевского монастыря, как предлагали костромичи, а на центральной городской Екатеринославской площади. Наконец, в 1838 году все тот же царь выбрал из пяти вариантов проект известного скульптора Василия Демут-Малиновского. «Композиция его относится к тому периоду творчества Демут-Малиновского,— отмечали дореволюционные исследователи Лукомские в книге о Костроме,— когда он находился уже под влиянием национальных тенденций и в творчестве своем не лишен был даже ложного пафоса. Этим пафосом дышит и фигура коленопреклоненного Сусанина».
Закладка памятника произошла в 1843 году, тогда же центральную Екатеринославскую площадь назвали именем Сусанина. Вероятно, впервые в российской истории площадь, названную именем императрицы, переименовали в честь крестьянина, причем сделано это было также по повелению царя. Сооружение монумента затянулось, и открыли его уже после смерти скульптора. Памятник был освящен 14 марта 1851 года — в день, когда в 1613 году юный Михаил Романов дал согласие взойти на русский трон.
Спаситель династии был изображен коленопреклоненным у подножия 6-метровой гранитной колонны, которую венчал бюст спасенного им будущего царя Михаила. Рядом с фигурой Сусанина были изображены царские грамоты, пожалованные его роду. Позолоченная надпись на постаменте гласила: «За Веру, Царя и Отечество живот свой положившему поселянину Ивану Сусанину благодарная Россия». Рядом был барельеф, изображавший гибель Сусанина.
Немудрено, что при такой предыстории этот памятник стал первой жертвой исторической Костромы в советские годы. Его уничтожили согласно ленинскому декрету от 12 апреля 1918 года о сносе памятников в честь царей «и их слуг». В сентябре 1918-го Сусанинская площадь была переименована в площадь Революции, а памятник разрушен. На опустевший постамент водрузили четырехгранный шатер, украшенный портретами Маркса, Бебеля, Лассаля и Ленина.
Бронзовые скульптуры Михаила Федоровича и Ивана Сусанина отправились в переплавку, а гранитную колонну попросту зарыли в землю. В 1950-е годы, при реконструкции площади, ее вырыли, и около полувека она провалялась на территории одного из городских предприятий.
Поразительно, но в те же первые советские годы имя Сусанина стало знаком отличия. В истории Гражданской войны есть упоминания о том, что в 1919 году некий сибирский крестьянин Гуляев завел в болото отряд колчаковцев, постановлением ВЦИК РСФСР он был награжден орденом Красного Знамени и… почетной фамилией «Сусанин» (!) При этом, правда, на самой костромской земле в 1930-е годы поставленная в честь Сусанина часовня в Деревеньках была превращена в склад зерна, а кладбище при церкви в селе Домнине, где, как считалось, был похоронен Сусанин, сровняли с землей. И только в конце 1930-х, когда власти вспомнили о государственном патриотизме, о Сусанине стали вновь писать газеты, а посвященная ему опера Глинки (под новым названием и без сцен с упоминанием Михаила Федоровича Романова) вернулась на сцену.
В 1967-м, когда Иван Сусанин был уже окончательно зачислен советской властью в ряды исторических героев, а не «царских слуг», в Костроме поставили ему новый памятник по проекту скульптора Никиты Лавинского, но не на центральной площади, а немного ближе к Волге. О царе Михаиле, понятное дело, не было уже и помину. Надпись на постаменте гласила: «Ивану Сусанину — патриоту земли русской». Этот памятник в советской Костроме ласково называли «дедушка на бочонке».
Два Сусанина
О восстановлении снесенного памятника вслух заговорили, естественно, уже в Костроме постсоветской. Во второй половине 2000-х, казалось, что решение уже принято — исторического Сусанина хотели поставить на площади к 2013 году, к 400-летию династии Романовых. В 2007-м даже начались было работы по восстановлению. Гранитную колонну старого монумента, уцелевшую при сносе в 1918 году, вернули на площадь (не поставили, правда, а уложили на мостовой, сопроводив памятным знаком в виде небольшого макета монумента). Скульптор Владимир Зайцев реконструировал статую Ивана Сусанина и бюст Михаила Романова. «Остались только фотографии очень низкого качества,— вспоминал Зайцев.— Приходилось вставать на колени, чтобы бюст создавать снизу» (дореволюционные фотографы снимали бюст от подножия монумента, то есть в ракурсе снизу вверх).
Однако и с «советским Сусаниным» образца 1967 года расставаться было жалко, отчего возникла несколько странная ситуация, названная в СМИ «два Сусанина в одном городе». «У костромичей,— не без иронии отмечала пресса,— появится шанс пожить при двух Сусаниных. По исторической несправедливости они будут повернуты спиной друг к другу».
Впрочем, проект не был доведен до финала: внимание областных властей переключилось на воссоздание снесенных в 1930-е соборов Костромского кремля. Одним из инициаторов этого масштабного проекта, реализуемого с 2015 года, был тогдашний министр культуры России Владимир Мединский. С площади убрали сначала гранитную колонну, а в 2012-м и памятный знак, что в Костроме расценили как отказ от идеи. Масштабного празднования 400-летия династии Романовых в Костроме также не случилось.
Однако старый памятник Сусанину, как выясняется, не был забыт окончательно: в 2020-м история двух Сусаниных пошла на новый виток. И дело не только в предложении краеведа Зябликова. Костромской губернатор Сергей Ситников 22 сентября 2020 года встречался с Владимиром Мединским, ныне помощником президента РФ и председателем Российского военно-исторического общества. Как отметила местная пресса по поводу этой встречи, «в сообщении пресс-службы губернатора об обсуждении проекта восстановления памятника Ивану Сусанину ничего не сказано, но на одном из фото видно, что на столе стоит макет памятника Демут-Малиновского».
Планируется, что памятник будет восстановлен на внебюджетные средства. В местных СМИ называлась даже и сумма — миллиард рублей.
Возрождение романовской Костромы
Я не случайно упомянул о продолжающемся восстановлении соборов Костромского кремля. Новейшая история с памятником Сусанину явно становится частью большого «исторического проекта» костромских и федеральных, светских и духовных властей. Столице костромской земли, с которой оказалось связано начало романовской династии, возвращают исторический облик, который она имела на ее закате. Благо город, настоящий заповедник старинной русской архитектуры и один из центров Золотого кольца, удивительно хорошо сохранился, если не считать кремлевских соборов и многочисленных утрат церковных зданий.
Но теперь и они возвращаются в городские панорамы. В Ипатьевском монастыре — «колыбели Романовых» — к 400-летию династии восстановлен храм Рождества Богородицы, взорванный в 1930-е. А 9 июля 2015 года патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин освящения закладного камня в основание Успенского собора Костромского кремля. В мае 2016-го в центре Костромы прошла торжественная церемония, посвященная началу работ по восстановлению всего соборного комплекса. К настоящему времени вчерне вновь построены — на средства частного благотворителя и мецената Виктора Тырышкина — величественная Соборная колокольня и Богоявленский собор, внешне весьма похожие на уничтоженных предшественников. Начата их наружная и внутренняя отделка.
Соборная колокольня вернула себе главенствующую роль в панорамах центра Костромы, отодвинув на второй план ранее возвышавшийся над городом памятник… нет, не Ивану Сусанину, а Владимиру Ленину. К слову, это, пожалуй, самый удивительный памятник вождю пролетариата в России.
Во всяком случае, я нигде не встречал властно простирающего десницу Ильича, стоящего при этом на пьедестале в виде столпообразной часовни, украшенной килевидными закомарами и прочими атрибутами русской церковной архитектуры XVII столетия.
А это все потому, что костромской Ленин, как и Сусанин,— также следствие «войны монументов»: он стоит на постаменте дореволюционного памятника, воздвигнутого в честь 300-летия династии Романовых и свергнутого советской властью вместе с династией.
Вопрос о возвращении этого «династийного» памятника пока всерьез не поднимается; епархия надеется, например, что светские власти и общество рано или поздно сами придут к этой мысли. Очень может быть, что со временем так и будет. Но пока Костроме с Сусаниными бы разобраться. Ведь если дореволюционный монумент Демут-Малиновского все-таки восстановят, то он станет не вторым, а уже… третьим костромским памятником Сусанину.
Дело в том, что после временного закрытия «сусанинского проекта» в 2010-е бывший мэр Костромы Борис Коробов, выступавший активным сторонником воссоздания «царского» монумента, как сообщалось в СМИ, перевез гранитную колонну «к себе», а возле своего дома на Горной улице, неподалеку от Костромского кремля, в 2013 году установил уменьшенную и «подредактированную» копию памятника. Вместо коленопреклоненного Сусанина на колонне был помещен его барельефный портрет. Примечательно, что черты лица были восстановлены по черепу из древнего захоронения, раскопанного в селе Домнине в начале 2000-х годов и объявленного останками Ивана Сусанина. Официальных научных подтверждений этому факту, разумеется, нет. Но старинный монумент, получается, в некоторой степени уже восстановлен, и только туристы удивляются: что Сусанин делает на тихой улице, во дворе обычного жилого дома?
«Мужик не должен стоять на коленях»
Современный памятник Ивану Сусанину в центре Костромы
Фото: Алексей Смышляев, Коммерсантъ
Современный памятник Ивану Сусанину в центре Костромы
Фото: Алексей Смышляев, Коммерсантъ
Новейшая костромская дискуссия о двух Сусаниных в основном вращается вокруг того же самого принципа, по которому оперу Михаила Глинки «Жизнь за царя» переименовывали в советское время в «Ивана Сусанина».
Коленопреклоненный верноподданный у подножия царского монумента не вписывался в рамки новой идеологии. И никого не интересовали тонкости: например, что стоящий на коленях Сусанин смотрит отнюдь не на царя Михаила, стало быть, не раболепствует, а молится за него.
«Советский» Сусанин 1967 года представал уже не слугой царя, а былинным крестьянским богатырем.
Вот и сегодня противники «царского монумента», в авангарде которых костромские активисты КПРФ, организовавшие в декабре 2020-го в Костроме протестные пикеты и сбор подписей, воспроизводят аргументы своих предшественников из 1918 года: памятник-де символизирует унижение народа перед властью. При этом вольно или невольно добавляют в историю современной политики.
Коммунист Сергей Шпотин, например, заявляет, что нынешней власти не нужна настоящая история: «Ей нужны вот такие памятники с Сусаниным, который стоит на коленях перед царем. Хотя в интернете многие утверждают, что он молится Богу, а не Романову. Да какая разница! Мужик не должен стоять на коленях ни перед кем!»
Солидарно с коммунистами региональное отделение организации «Надежда России»: «Мы выражаем свое категорическое несогласие и говорим „нет" восстановлению на центральной площади Костромы памятника Ивану Сусанину и Михаилу Романову. Стоящий на коленях крестьянин Иван Сусанин олицетворяет самопожертвование и безграничную веру русского народа в царя-батюшку, что сегодня воспринимается неоднозначно. Считаем в настоящее время установку памятника крайне неуместной».
Некоторые из оппонентов даже сравнивают восстановление старого монумента с возвращением крепостного права.
Звучат и совсем уж неожиданные аргументы. Ветеран правоохранительных органов Костромы Павел Шкалов заявил, что Сусанинская площадь — место проведения мероприятий общественно-политического характера, а для обеспечивания охраны общественного порядка «нужно, чтобы площадь просматривалась».
Есть и эстетические доводы. Например, что старый-новый памятник не впишется в сложившийся ансамбль площади, испортит ее панорамы, добавит Костроме «показухи и помпезности». Профессор кафедры истории Костромского госуниверситета Ирина Едошина недоумевает: «Зачем нам восстанавливать не очень художественный памятник с коленопреклоненным Иваном Сусаниным, что не у всех вызывает сочувствие? И это будет новодел!»
Инициатор дискуссии 2020 года, заведующий кафедрой философии, культурологии и социальных коммуникаций Костромского госуниверситета Алексей Зябликов называет аргументы противников восстановления софистикой и демагогией: «Конечно, это идеологический памятник. Но не более чем "Медный всадник" в Петербурге или памятник 1000-летию Руси в Великом Новгороде. То, что памятник несет в себе некую идею, на мой взгляд, хорошо… Даже если это миф, он нам нужен. Сусанин и его подвиг — это часть нашего национального самосознания, так же как Юрий Гагарин или Александр Невский».
А председатель Общественной палаты Костромской области Юрий Цикунов считает, что возрождение монумента выведет регион на новые исторические рубежи: «Нам, может быть за последние сотни лет, досталась возможность снова возвеличить Костромскую область. И показать: мы тогда сделали все, чтобы закончить со Смутным временем, и сейчас покажем, что мы на месте, мы развиваемся, и мы снова будем в ряду великих областей нашего Российского государства».
Символ всех эпох
Замечу, что многие сторонники восстановления «старого» Сусанина не хотят, чтобы Кострома избавлялась от «нового» (хотя некоторые готовы перенести его в иные сусанинские места). За полвека с лишним Кострома к нему привыкла, хотя этот монумент и стоит на месте уничтоженной в советские времена Александровской часовни. И это, пожалуй, символ: две эпохи российской истории с их вещественным наследием оказались в Костроме так тесно переплетены и взаимосвязаны, что резать все равно придется по живому.
Резать, впрочем, не обязательно. Два и даже три Сусанина в одной Костроме? А вот в современном Пскове стоят, например, два памятника благоверной княгине Ольге, поставленные к ее 1100-летию в 2003 году,— работы Вячеслава Клыкова и Зураба Церетели. И ничего, стены града не рухнули, никто уже не смущается и не возмущается скульптурным плюрализмом. Вот и в Костроме, думаю, ничего не убудет, только прибавится. Может, даже полезно будет задуматься, почему в разные российские эпохи историческая правда имеет столь различные визуальные воплощения. И о том — какова она, эта правда.
Весьма отрадно и то, что нынешним костромичам, невзирая ни на какие кризисы и пандемии, так небезразлична судьба этих памятников и столь актуальны споры об образе главного исторического героя губернии. Об этом действительно спорят в газетах и на улицах, проводят круглые столы, готовы выходить на пикеты. Сопричастность истории и своей земле — на самом деле великий и неисчерпаемый ресурс развития. Вокруг Московского Кремля, например, в последние годы выросло сразу несколько новых памятников, и никакой большой общественной дискуссии — поставили и поставили… А тут — живой нерв задет.
Что же касается символа окончания Смутного времени, о котором вспоминает председатель костромской Общественной палаты, может быть, потому и не давался Костроме этот монумент-символ в недавние годы, что со смутным временем покончить не удавалось? Посмотрим, как выйдет на этот раз.