21 января в зале Совета Государственного Эрмитажа состоялось первое из серии мероприятий, приуроченных к проходящей в музее выставке «Фаберже — ювелир Императорского двора». Выступал Александр Иванов — коллекционер, генеральный директор Музея Фаберже (Баден-Баден), «эксперт по изделиям фирмы Карла Фаберже и русских ювелирных фирм». Выступление оказалось долгой и страстной репликой в скандальном споре об оказавшихся на выставке предполагаемых подделках. Комментирует Кира Долинина.
Коллекционер, арт-дилер Александр Иванов оказался мишенью скандала, рикошетом задевшего Эрмитаж
Фото: Владимир Смирнов / ТАСС
Коллекционер, арт-дилер Александр Иванов оказался мишенью скандала, рикошетом задевшего Эрмитаж
Фото: Владимир Смирнов / ТАСС
Выступление «эксперта» было анонсировано как «доклад» (все-таки Эрмитаж не только музей, но и крупный научный институт), но, увы, стиль растянувшегося на час сообщения был далек от академического, а жанр легко определялся трамвайным приемом «сам дурак». Надо признать, не господин Иванов был тут первым. Вина за то, что крупнейший российский художественно-исторический музей оказался втянут в подобного типа дискуссию, лежит на другом «известном эксперте» по Фаберже, проживающем нынче в Лондоне Андрее Ружникове, который еще 13 января разослал по СМИ открытое письмо директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому с обвинением в том, что на выставке Фаберже экспонируются подделки.
«Ваша выставка Фаберже — это стыд и позор, удар по репутации главного музея России»,— написал господин Ружников в заключительном абзаце письма.
Адресат на письмо, написанное в таком стиле, отвечать не стал, а пресс-служба музея всех интересующихся отослала к вступительной статье Пиотровского к каталогу выставки. В ней директор Эрмитажа прозорливо предсказывает будущие дискуссии: «Подлинность каждой появляющейся на рынке новой вещи может всегда быть оспорена и оспаривается».
В таких случаях главный вопрос, кому и зачем это нужно. Понять это в данном случае оказалось очень просто. Господин Ружников писал в Эрмитаж, но метил прежде всего в его партнера по нынешней выставке Фаберже Александра Иванова, за которым стоят три частных музея: Музей Фаберже в Баден-Бадене, Русский национальный музей (Москва), Музей христианской культуры (СПб). Институции эти довольно эфемерные, сайты у них практически пустые, что и где хранится — непонятно. Понятно одно, все три специализируются прежде всего на Фаберже, а сам господин Иванов на Фаберже собаку съел, поскольку и книжки издавал, и покупал-продавал для себя и других, а среди других был даже сам президент РФ Путин, который подарил в 2014 году Эрмитажу к 250-летию купленное через Иванова «яйцо Ротшильда». Ружников же отметился в другой сделке века по части Фаберже, в покупке коллекции пасхальных яиц Виктором Вексельбергом (точнее, его фондом «Связь времен»).
Действующие лица ясны. Крупные фигуры предпочли остаться над схваткой: Пиотровский молчит, директор Музея Фаберже в Петербурге Владимир Воронченко акценты расставляет жестко: «Андрей Ружников последние десять лет не имеет никакого отношения к фонду "Связь времен" и Музею Фаберже. Тон его письма является неприемлемым для научной дискуссии. Мы глубоко уважаем Михаила Борисовича Пиотровского, который является членом попечительского совета нашего музея, с Эрмитажем у нас всегда были дружественные отношения, поэтому я считаю для себя невозможным комментировать возникший скандал». Самоназванные эксперты перебрасываются обвинениями.
Нравы в этой среде таковы, что назвать оппонента «подонком» (Иванов) или заявить, что другая сторона подделала архивные документы (Ружников), тут как чихнуть.
Обе стороны тасуют свои колоды, как им вздумается. Под подозрением заметные экспонаты с выставки, прежде всего яйцо «Юбилейное свадебное» (1904), императорское пасхальное яйцо с сюрпризом в виде курочки (до 1888), фигурка солдата (1917), императорское пасхальное яйцо «Святой Александр Невский» (1904) и др. Сомнения серьезные, хотя и высказаны хамоватым тоном. Аргументы в пользу подлинности, однако, тоже убедительные.
Единственный достойный вариант реакции музея — анализ памятников и архивных материалов с последующей научной публикацией. Именно в таком стиле работала самый известный на сегодня специалист по Фаберже Марина Лопато, к огромному сожалению, ушедшая от нас в прошлом году. Обе стороны теперь апеллируют к ее имени, ее имени посвящена и эрмитажная выставка, которую она начинала готовить три года назад. Если бы Лопато была жива, ее слова было бы достаточно для разрешения этого спора. Она была крупным знатоком, но в ее непосредственном хранении вещей Фаберже было немного, да и вообще Эрмитаж никак не является самым крупным собранием вещей фирмы, большинство знаменитых пасхальных подарков хранится в Оружейной палате и в Музее Фаберже на Фонтанке. То есть ее институциональный интерес был минимальным. Чего явно не хватает всем участникам «дискуссии», гадкой и не имеющей особого смысла, пока нет научных исследований, сделанных не врагами-«экспертами».
Наука не терпит ссылок на архивы без названия институции и номера дела и описи. Также она не терпит заявлений в духе «я позвонил, мне сказали…».
Если Эрмитаж возьмется за серьезный анализ и публикацию — будет прав. Но в любом случае богатым людям можно только посоветовать не покупать вещи Фаберже. И из грязи потом не вылезешь, да и вещи эти, по гамбургскому счету, дурного вкуса. Последние Романовы им часто грешили — с правителями такое случается.