«Сахарово» начинает отпускать арестантов: у москвичей, осужденных за участие в несогласованной акции 31 января в поддержку политика Алексея Навального, заканчиваются их сроки. Только в среду из ЦВСИГ, переделанного под спецприемник из-за нехватки мест для арестантов, освободились более 160 человек. Корреспондент “Ъ” Мария Литвинова съездила в Сахарово и поговорила с ними о том, будут ли они и дальше выходить на митинги.
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
«Мы каждый день пели гимн России, "Катюшу" и "Черного ворона"»
Раз в 10 минут возле здания ЦВСИГ слышны радостный свист и бурные аплодисменты — прямо как на концерте. Это значит, что из дверей спецприемника вышел еще один человек. Освободившихся встречают радостные родственники и друзья, здесь же стоят волонтеры, готовые отвезти людей из Подмосковья домой. На дороге дежурит полицейский пазик — скучающие сотрудники заверили “Ъ”, что «не планируют сегодня никого задерживать», а находятся здесь «на всякий случай».
Предыдущей ночью полиция «зачищала» парковку ЦВСИГ, и люди, отпущенные в полночь, должны были идти в легкой одежде минимум полкилометра до ближайшего гражданского транспорта. После протестов правозащитников администрация ЦВСИГ смягчилась — теперь возле спецприемника стоят два десятка волонтерских машин. А вот пункт раздачи горячего чая и бутербродов полиция все же запретила.
36-летнего айтишника Максима, тихого и рассудительного бородача в очках, выпустили около часа дня. Он смущенно обнимается с женой и, дожидаясь товарищей по камере, охотно делится воспоминаниями. По словам мужчины, его задержали 31 января в подземном переходе на Мясницкой. Сначала он провел много часов в холодном автозаке, набитом задержанными: «Мест не хватало, приходилось стоять. Хотя бы покурить выводили, но по одному». Потом — ОВД, протоколы, суд, снова автозаки и наконец десять суток в ЦВСИГ «Сахарово».
Освобождение задержанных участников несогласованных акций в поддержку политика Алексея Навального
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Освобождение задержанных участников несогласованных акций в поддержку политика Алексея Навального
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
— Первые дни было совсем плохо: батарея в камере грела как сумасшедшая, температура в помещении достигала 40–45 градусов, окна были закрыты, духота нестерпимая,— рассказывает “Ъ” Максим.— Не было зубных щеток, туалетной бумаги, все это выдали только на вторые сутки. Кнопочными телефонами разрешили пользоваться только на третьи, до этого мы были лишены права на 15 минут телефонных разговоров в день. Только после внимания общественности и СМИ что-то стали менять к лучшему. А позавчера, в понедельник, всех вывели из камеры, полиция стала проводить обыски — и телефон вообще забрали.
Обыски начались после того, как 7 февраля в интернете появился видеоролик из спецприемника. Около 50 арестантов во время прогулки в тюремном дворике скандировали: «Путин — вор!» А потом, взявшись за плечи, повторяли строчки из песни «Наутилуса Помпилиуса» — «Скованные одной цепью, связанные одной целью». По данным «ОВД-Инфо», некоторым героям ролика уже поступили угрозы уголовного преследования за оскорбление представителя власти.
— Вообще, мы там все время устраивали «митинги», пели песни. Охранники спецприемника на это никак не реагировали,— хвастается 19-летний второкурсник Денис.— Мы каждый день пели гимн России, «Катюшу» и «Черного ворона» — мне понравилось.
Камеру Дениса тоже обыскивали после засветки видео. У них отобрали даже кнопочные телефоны, а одного парня полицейские побили. «Но, кажется, на этом все и закончилось, я надеюсь, что ребят никто больше не накажет»,— переживает он.
— Мы 31 января специально поехали из Клина к СИЗО «Матросская Тишина», где сидит Навальный,— рассказывает парень.— Нас было пять человек, в Москве взяли машину каршеринга, подъехали на ней к СИЗО. Там было о-о-очень много ОМОНа. Не успели мы припарковаться, как машину окружили, а нас из нее вытащили и сразу погнали в автозаки.
По словам Дениса, троих из компании оштрафовали, а двоих отправили под арест.
— Все это время в камере я читал фантастику, еще была книга о политике в России,— рассказывает Денис.— С нами в одной камере сидел преподаватель ВШЭ и читал лекции по информатике, логике — было очень интересно. Так что я не потратил время напрасно. Наша камера была, наверное, самой прогрессивной.
Бородач Максим не согласен, в его камере тоже хватало интересных людей: «Был один анастасиевиц, рассказывал, как они живут в экодеревне. Был программист, был даже таксист, который вообще случайно среди задержанных оказался». Его жена Настя заверила “Ъ”, что десятидневная разлука не повлияет на их с супругом интерес к политике. «Я в 2011 году начала ходить на митинги, мне тогда было 20 лет,— говорит Настя.— Сейчас у меня маленький ребенок, только поэтому сама пока не хожу». Кажется, что арест их совсем не напугал. «Да, я открыто говорю: шел на митинг. И дальше буду на них ходить,— горячится Максим.— Вряд ли людей удастся этими арестами запугать. Наоборот, все мои сокамерники стали еще большими оппозиционерами. Арест — это скучно, некомфортно, но не страшно».
«Вы лучшее поколение, ведь в начале 2000-х детям в школах еще мозги не промывали»
Ближе к вечеру на ступеньках спецприемника разыгралась романтическая сцена. Молодой человек с фиолетовой челкой торжественно сделал предложение своей девушке, которая только что освободилась после десятидневного ареста. Он встал на одно колено и надел ей кольцо на палец. Девушка сказала «да», и пара начала целоваться под щелчки затворов фотоаппаратов.
«Меня зовут Слава, мне 32 года, я работаю корреспондентом на телеканале "Москва-24", снимаю сюжеты про московские пробки,— рассказал “Ъ” счастливый жених.— На митинг 31 января ходил вместе с Яной, но я выполнял там гражданский долг, а не служебный. Нас вместе и задержали, но когда в полиции увидели мою пресс-карту, меня отпустили. А Яну судили и арестовали — я все эти дни очень волновался за нее, возил ей передачи в "Сахарово". После всего этого я просто обязан был сделать ей предложение, разве я мог по-другому поступить?» Слава говорит, что проблем с работодателем у него не было: «Начальство мне сказало: хочешь играть в политику — играй, но пресс-карту с собой на митинги больше не бери».
В небольшом холодном помещении, где можно заполнить заявку на свидание, греются несколько человек. Обстановка простая: стол с бланками заявлений и стулья вдоль стен. С двумя совсем юными девушками делится жизненной мудростью женщина постарше: «Вы лучшее поколение, немногочисленное. Вам повезло, ведь в начале 2000-х детям в школах еще мозги не промывали!»
Мария достаточно давно участвует в политической жизни, сочувствует либертарианцам, но после штрафа 10 тыс. руб. перестала выходить на митинги, так как он оказался «сильным ударом по семейному бюджету».
Теперь она привезла передачу друзьям своей 19-летней дочери, которые сидят в «Сахарово» под арестом.
«Сама она сейчас на работе, а я решила ее компанию поддержать. Она у меня хорошая выросла, вся в мать. Я ее в 2011 году еще на Болотную площадь брала, а ей тогда всего девять лет было»,— вспоминает Мария.
В другом конце помещения люди на повышенных тонах общаются с сотрудниками ЦВСИГ. Их раздражение понятно: они с 11 утра ждут свиданий, но через 20 минут наступит шесть часов вечера, время для встреч закончится. Сотрудники продиктовали им четырехзначный номер — там вроде бы могут решить проблему. Но это не помогает: трубку долго не снимают, потом все-таки отвечают и обещают спуститься, но никто так и не приходит.
— Там большая группа ребят на выход собралась, поэтому заседает комиссия из МВД,— объясняет задержку сотрудник ЦВСИГ.— Они считают, кто сколько провел в ОВД, в суде, в автозаке, чтоб не напутать…
— Чтоб, не дай бог, раньше не выпустить? — раздраженно перебивает мужчина в очереди.
— Ну типа… — улыбается человек в форме. Шутка ему явно понравилась.
— Верните мне мой паспорт наконец, я уже час отсюда уехать не могу,— стучит взъерошенный парень лет двадцати, один из тех, кто сегодня освободился.
— Не надо так по двери лупить! Звоните в конвойную,— отвечает полицейский.
— Откуда мне знать, куда надо звонить, я впервые здесь, я ведь не рецидивист.
— Ну раз неопытный, будем отрабатывать!
Девушка в информационном окошке объясняет: в этот день из ЦВСИГ должны были выйти более 160 человек. Сотрудники спецприемника не успевают оформить документы, а на пункте выдачи вещей произошла путаница. Из-за этого отбывших сроки передерживают в заключении на несколько часов.
«Я уже никогда не стану прежним»
Несмотря на все бюрократические проволочки, люди продолжают освобождаться. Один юноша позирует на фоне колючей проволоки, бывший сокамерник снимает его на телефон. Молодой человек скрестил перед глазами четыре пальца — как решетку.
— Мне 22 года, я студент, работаю в ветклинике,— рассказывает “Ъ” Георгий.— Я все десять дней просидел с очень интересными, образованными людьми. Я надеюсь, я очень рассчитываю, что мы продолжим общаться!
— А я веб-разработчик,— поделился с “Ъ” 33-летний Михаил.— Я выходил на протесты из-за того, что в России нет судебной системы, в чем, собственно, сам теперь и убедился. Суд в России — это заготовленный скрипт.
— Мне 23 года, я вообще работал на секретном предприятии, выучился на юриста, на акции никогда не ходил. Мог с чем-то соглашаться, с чем-то нет, но дальше моей кухни это не выходило,— откровенничает Никита.
— Я просто шел по работе на площади трех вокзалов, и меня задержали — якобы я перекрывал проезжую часть. И теперь я сам увидел, что человека могут просто так схватить, оболгать, оклеветать, судить и посадить! В итоге мне пришлось уволиться с работы, и знаете, теперь мне нечего терять. Я уже никогда не стану прежним, и я буду ходить на все митинги!
К парковке за зданием ЦВСИГ подходит усатый мужчина лет пятидесяти в шапке-петушке: «Ребят, а есть кто-нибудь из волонтеров? Кто может до метро подбросить?» «Садитесь, я вас до самого дома отвезу»,— открывает двери белого «Форда» молодой волонтер Андрей. Пока его пассажир устраивается в машине, Андрей рассказывает “Ъ”, что тоже ходил на протестные акции в поддержку Алексея Навального: «И 23-го, и 31 января, а потом и 2 февраля, но мне повезло, не задержали». Потом он увидел много сообщений, что людям в «Сахарово» не хватает воды, одежды и еды, и решил поработать волонтером для арестантов. «Я никогда в жизни до этого не встречал такой поддержки и взаимовыручки среди людей. Организация, пример которой показали в "ОВД-Инфо" через их Telegram-чаты и офлайн,— что-то невероятное»,— восхищается молодой человек.
Мужчина в шапке-петушке тоже рассказал свою историю “Ъ”. Сергей работает «в коммерции», 31 января он вместе с женой пошел на акцию в поддержку Алексея Навального. Обоих задержали на Стромынке, когда они выходили из трамвая. «Жене дали четверо суток, а мне — десять. Ждет вот меня дома,— рассказывал Сергей.— Она работает в бюджетной сфере, и конечно, мы с ней понимаем, что начальство этого не простит». По словам Сергея, они с женой «вполне сознательно» шли к «Матросской Тишине» поддержать Алексея Навального, но «не собирались ничего устраивать, а решили, что должны там быть». «Нет, десять дней в СИЗО не отбили у меня охоту ходить на протесты, а люди в камере были прекрасные! — уверяет Сергей.— Я все же убежден, что каждый человек должен участвовать в политике своей страны. Ведь если люди не участвуют, то из страны получается то, что получается».
К разговору прислушивается мужчина в серой куртке и спортивной кепке. «Я был против того, чтоб сын ехал на митинг,— не выдерживает он.— Говорю: "Не суй пальцы в розетку, не переспорите вы эту власть!" Но они думают, что переспорят. Ну пусть думают».
По словам мужчины, после ареста 23-летнего сына к нему домой пришли полицейские.
— Говорят, хотим поговорить с вашим Димой. Я отвечаю: «Вы там совсем, что ли? Он сидит уже три дня!» А им все равно, мол, как выйдет, пусть к нам придет. Но я им вежливо дал понять, что никто к ним не придет. Я ведь и сам раньше служил в органах, знаю всю эту кухню: после отбытия наказания человек государству ничего не должен.
Неожиданно голос мужчины становится мягче:
— Знаете, что я думаю? Тут теперь возможны только два варианта… После этих арестов одни люди совсем перестанут ходить на протесты, а другие станут делать это еще активнее.
По данным «ОВД-Инфо», 23 января в столице было задержано более 1,4 тыс. человек, 31 января — более 1,6 тыс. человек, около 1 тыс. человек — 2 февраля.