Благородные истины
каникулы / индия
Когда туристические компании приглашают в Индию и предлагают "пожить, как махараджа", в отелях, переделанных из дворцов махарадж, или собственно во дворцах махарадж, ужиная с махараджами, надо понимать, что туристические компании не врут. Вы действительно будете жить, как махараджа: есть на серебре, никогда не ходить пешком, смотреть свысока.
Смотреть свысока
Прогулка на рикше по улицам старого Дели вываливается из этого "махараджа-стайл". Паутина пыльных электрических проводов над головой, так, будто каждый тянул электричество в свою лачугу прямиком от электростанции. Миллиард народу в стране. Ребенок спит на мостовой. Обезьяна спит на карнизе. Человек-собака улыбается у входа в мечеть. Что это у него за болезнь? Желтые, голубые, красные, розовые сари на девушках. Как им удается сохранять сари чистыми в такой пыли? Лавки с овощами, очень красивые овощи. Лавки с фруктами поперек дороги. Скорость велорикши кажется смертельной в этих лабиринтах, тем более что вокруг, похоже, весь миллиард индийского населения едет куда-то на мотороллерах. Они что, сговорились? Факелы газовых горелок, на которых готовят гороховую самсу. Очень красивая самса, но ни один европеец в здравом уме не станет покупать ее и есть. Страшно подумать, откуда они взяли воду для теста.
Посещение храма Шивы в Удайпуре тоже вываливается из "махараджа-стайл". Одетый в какую-то почти военную форму охранник при входе просит снять обувь и запрещает надеть носки. И первая мысль про храм вовсе не религиозная и даже не этнографическая, а просто снимаешь ботинки и думаешь: "Верный грибок!" А ступив босой ногой на мраморный пол храма, понимаешь, что грибка не будет, а будет ожог. И теперь ясно, как они ходят по горящим углям, ибо горящие угли мало отличаются в смысле температуры от раскаленного солнцем пола в храме. И очень веселая религия, с цветами, детишками, колотым сахаром, тающим в горсти, раскачиванием опахала за веревочку, чтобы богу не было так жарко. И тут же улыбчивый молодой человек с красной точкой во лбу подходит и принимается рассказывать про своих богов, не столько рассчитывая получить 100 рупий ($2), сколько просто из врожденной благожелательности: "Вэр ар ю фром, сэр? Руссия? До ю риали дринк водка ин Руссия?"
Прогулка на рикше мимо Дворца ветров в Джайпуре совсем уже не имеет с "махараджа-стайл" ничего общего. Всякий раз, когда к коляске подбегает торговец с парой сандалий или ковром и предлагает зайти к нему в лавку, потому что там, дескать, "гуд прайс, нон туристик прайс", рикша налегает на педали и поясняет заботливо, что возле Дворца ветров торгуют не столько сандалиями, сколько любовью.
А в Агре если, начитавшись туристических путеводителей, пойдешь смотреть Тадж-Махал на рассвете, то встретишь рассвет у запертых ворот, потому что касса и ворота с рамкой металлоискателя открываются в шесть, и никто же ведь не виноват, что рассвет в полшестого. И не забудьте сдать в камеру хранения сигареты на том основании, что рядом с Тадж-Махалом — действующая мечеть, и зажигалки на том основании, что неподалеку большая военная база, так что нечего тут расхаживать с зажигалками.
В Индии минут через тридцать после прохождения паспортного контроля у европейца весьма даже либеральных взглядов возникает желание путешествовать в высоких носилках и в окружении отряда всадников. Тут-то и начинается "махараджа-стайл". Тут-то и начинаешь ценить мебель из литого серебра или чистого хрусталя. Тут-то и понимаешь, что лучшее место для созерцания Тадж-Махала на рассвете — терраса княжеского дворца по ту сторону реки.
Никогда не ходить пешком
В Джайпуре экскурсовод объясняет, что махарани (жена махараджи, построившего дворец) была молодой и здоровой женщиной. Просто на ней было надето 20 кг золотых украшений, и поэтому она не могла ходить по лестницам. И поэтому ее носили в паланкине. И поэтому в замке нет лестниц. А секретарь махараджи извиняется и говорит, что махараджа плохо себя чувствует, а потому не сможет провести с гостями весь вечер, а сможет только выйти ненадолго во время коктейля. Махараджа, правда, очень пожилой человек, но его плохое самочувствие — скорее просто вежливая форма исполнения нашего скромного контракта.
Дворец махараджи функционирует как парк развлечений с ценою на любого рода аттракционы. Можно просто поздороваться с махараджей и сфотографироваться. Могут привести и показать младшую внучку махараджи, хорошенькую маленькую девочку, оторвав ее от игр с подружками. Можно посмотреть из окна, как старшие внуки махараджи играют во дворе в крикет. Можно самому поиграть в крикет с внуками махараджи, если кто-нибудь понимает, куда там следует бежать, после того как человек с битой отбил мячик.
Можно попросить, чтобы над воротами в специальных нишах стояли, как водится, девушки и осыпали входящего гостя лепестками роз. Можно ужинать с секретарем на серебряной и золотой посуде. А посуда будет стоять на нарочно заказанном огромном лаликовском столе. А кресло будет пододвигать слуга не просто из вежливости, но потому что кресло литого серебра, очень тяжелое.
Джайпурский махараджа — последний настоящий. Он успел взойти на престол за год до того, как республиканское правительство отменило власть махарадж, оставив им, впрочем, все имущество и все уважение местных жителей и туристов.
Удайпурский махараджа никогда Удайпуром не правил. Его деда усыновил последний отпрыск властителей Удайпура, имевший несчастье болеть полиомиелитом. Зато джайпурский дворец выходит на центральную городскую площадь, запруженную нищими, а удайпурский стоит над озером на высоком берегу. А посреди озера на небольшой деревянной площадке — столик на двоих, чтобы молодые люди, приехавшие в Удайпур провести медовый месяц, могли ужинать вдвоем и чтобы только время от времени приплывал официант в лодке с новой переменой блюд.
Дворец живого махараджи отличается от дворцов махарадж, превращенных государством в музей, тем обстоятельством, что государственные музеи пусты и предназначены для того, чтобы туристы любовались в них резьбою по мрамору и частично восстановленной заезжим английским реставратором золотой фреской. А дворцы живых махарадж набиты коврами, мебелью, скульптурами, часами, шторами, каминами, как британский антикварный магазин.
— Это дом,— говорит махараджа.— Тут у меня просто дом.
Хотя половина дома превращена в отель, заказанная дедом в Британии хрустальная мебель выставлена на манер музейной экспозиции, а продавец ковров в лавке возле дворца пожимает плечами:
— Вы можете позволить себе обедать с махараджей, сэр, и не можете позволить себе купить шелковый ковер?
Махараджа выходит к гостям, садится и молчит. Босоногие слуги приносят свежевыжатый арбузный сок. Махараджа улыбается и отвечает на вежливые вопросы о погоде. Про сезон дождей, про зной. Сам вопросов не задает, ибо музейные экспонаты не задают вопросов посетителям музея. Махараджа понимает, кажется, что сейчас, посидев 15 минут из вежливости, эти люди сфотографируются с ним и уедут. На ту сторону озера, жить в отеле, похожем на его дворец.
Есть на серебре
В так называемом золотом североиндийском туристическом треугольнике Удайпур--Джайпур--Агра лучшими отелями, конечно, следует признать Удайвилас в Удайпуре и Раджвилас в Джайпуре. Сразу становится понятно, как принц Сидхарта вышел из ворот и открыл четыре благородные истины, первая из которых в том, что смерть существует. Жизнь, смерть, бедность, болезни — все это остается за высокой каменной стеной. А внутри стены — сад, такой, что из номера в номер в гости к приятелю можно шагать 15 минут (но, правда, медленно из-за жары) или ехать на специально вызванном по телефону электрическом багги. Фонтаны, фонтаны, бассейны, цветы, мрамор, птицы. Спа с тайскими массажистками. Ванны из молока с лепестками роз.
— Сколько же роз у вас уходит на эту ванну?
— Немного, сэр, пара кустов, не больше.
В каждом отеле я спрашивал генеральных менеджеров, много ли прислуги нанято из города. Оказывалось, никого. Прислуга не бывает местной. Прислуга в отелях "Оберой" всегда отобрана и обучена по всей Индии и живет при отеле в общежитии. Контактов с миром-за-стеной-сада нет, таким образом, совершенно. У отеля собственная артезианская скважина, собственный электрический генератор. И вы не представляете, как же эта атмосфера цветущей резервации радует человека, только что покатавшегося на велорикше по базару и открывшего четыре благородные истины, первая из которых в том, что смерть существует.
Единственное, что страдает от изолированности и замкнутости лучших индийских отелей, так это индийская кухня. Это индийская кухня для европейских и американских туристов, то есть не так много карри. Это несуразно дорогое французское и итальянское вино, так что приходится волей-неволей просить индийского вина, которое пахнет землей. Я прожил в Индии десять дней и не знаю, чем полагается на самом деле запивать приготовленную в тандури баранину. Я ел баранину, хотя честному путешественнику в Индии нельзя, конечно, есть мясо, поскольку ни один человеческий желудок не выдержит такого испытания на такой жаре без кондиционера. Я жил в кондиционированной Индии, и в этом смысле туристические компании не обманывают, обещая, что будешь жить, как махараджа.
В каждом из посещенных мною дворцов обязательно хитрым каким-нибудь способом текла по мраморному кружеву вода, превращалась в водяную пыль, испарялась, и экскурсовод цокал языком, приговаривая: "Естественный кондиционер".
Я смотрел на Индию из окна автомобиля. В Удайпуре я сидел на мраморном коронационном троне махараджи, и под правой моей рукой было узенькое окошко, а под левой — мраморная ванна. В день коронации принято было насыпать в ванну монеты, для того чтобы махараджа, сидя на троне, черпал монеты из ванны и бросал в узенькое окошко народу. А народ, стоя на площади, видел бы только, как в узеньком окошке на вершине башни показывается рука в перстнях и бросает монеты вниз.
Я видел слонов, взбирающихся на гору, и тигров, отдыхающих в тени под скалой. С крыши храма в Джайпуре я видел цветную толпу на площади, хаотическое движение грузовиков, легковых машин, неизвестных мне марок, мотороллеров, верблюдов, лошадей, коров, людей. Движение это не подчинялось никаким правилам, кроме правила постоянно гудеть в клаксон. Я видел, как делают лимонад из сладкого лайма, но не пил лимонада. Я видел, как делают сок из сахарного тростника, но не пил тростникового сока. Человеку, вышедшему из ворот сада, скрывающего отель, страшно ведь даже и подумать, какой водой моют на улицах стаканы.
ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН
"Грезы" 255 0561; "Люкс-Тур" 956 0798