«Культ личности продолжает расцветать сам собой»

В феврале 1956 года на XX съезде КПСС Никита Хрущев произнес ставшую знаменитой речь о сталинских преступлениях. “Ъ” спросил экспертов, общественных и культурных деятелей, удалось ли на самом деле развенчать культ личности.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Тамара Морщакова, в 1991–2002 годах судья и зампредседателя Конституционного суда РФ, в 2004–2019 годах член Совета по правам человека при президенте России:

— Страны и народы, которые уходили от тоталитаризма к демократическим режимам, всегда проходили этапы переработки прошлого, когда прежние незыблемые, считавшиеся почти святыми, ценности подвергались переоценке. Мы это не сделали, поэтому легко возвращаемся на старые рельсы. Традиции и неразвитость правового сознания, «скрепы», потеря представлений о нравственном поведении и многие другие факторы приводят к воспроизведению культа личности, который неразрывно связан с авторитаризмом.

Сейчас это явление модифицируется — как коронавирус, который, находясь в организме больного, подвергается изменениям. Пока это не отягощено расстрельными списками, подписанными главным героем, культ которого так свято хранился и защищался. Мы наблюдаем более легкие формы проявления, но дальнейшее перерождение нельзя исключить.

Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, в 1993?1996 годах руководитель администрации президента Бориса Ельцина:

— Большое мужество в том, на что пошел Хрущев без разведки и подготовки. Но было одно важное последствие — у нас перестали закулисно менять кадры в верхнем эшелоне. Хрущев первым ушел с поста без внезапной смерти, расстрела.

Сейчас строится новая вертикаль власти, и возможен новый культ.

Евгений Гонтмахер, научный директор экспертной группы «Европейский диалог»:

— В 1956 году было заявление Хрущева и был еще XXII съезд КПСС, в начале 1960-х добавили к развенчанию конкретные факты. Поколение молодых и людей среднего возраста это поняло, а для людей пожилых, конечно, было большое разочарование, если не шок.

Нынешняя Россия, к которой есть много вопросов, все-таки не заражена культом личности в том сталинском смысле. И вряд ли возможен культ Путина. Да, власть у нас персонифицирована, и можно говорить о каком-то сходстве, но оно весьма отдаленное.

Игорь Губерман, поэт, писатель:

— Для того чтобы развенчать, надо было провести в стране процесс декоммунизации, аналогичный нюрнбергскому. Для всех властей — и нынешней, и предыдущих — важна сама власть. Культ личности кровавого палача им вроде бы и не интересен, но они не противятся, что он продолжает расцветать сам собой.

Леонид Млечин, директор дирекции историко-публицистических программ телеканала «Общественное телевидение России»:

— Тогда остановились на полпути, а потом и вовсе развернулись. Смысл хрущевского доклада: вся вина за преступления ложится на Сталина и нескольких его подручных. Главное, не допустить и мысли о том, что массовые репрессии — порождение системы. Народ должен пребывать в уверенности, что власть всегда права.

После Хрущева сформулировали позицию: вся кампания десталинизации — одна большая ошибка; при Сталине хорошего было больше, чем плохого; и надо говорить о победах и достижениях, о преступлениях — забыть.

Максим Суханов, актер, исполнитель роли Сталина в фильмах «Дети Арбата», «Утомленные солнцем-2»:

— У нас травмированная память, и повторение возможно не только у нас — везде, где перестают работать институты власти, которые могут сдерживать такого рода фигуры: правовая, судебная система. Но так как любая тоталитарная власть близка к инстинктам, то свалиться в нее просто, как и в любое простейшее действо.

Дмитрий Глуховский, писатель:

— С советских лет в конкуренции между КГБ и компартией победу одержал КГБ. Настоящего слома элит не произошло, случилось лишь некоторое обновление. Все, что мы видим сейчас, это укомплектация власти сотрудниками госбезопасности, которые являются по большему счету всеэлитой. Произошла смена ведения хозяйства, но власть осталась неизменной, и именно поэтому не произошло и развенчания культа, осуждения репрессий.

Мы не можем завершить модернизационные преобразования, ибо весь символический ряд, который привязывает нынешнюю элиту к прошлому, к временам НКВД и андроповского КГБ, не дает никакой возможности двигаться вперед.

Александр Ципко, главный научный сотрудник Института экономики РАН:

— Фактически Хрущев восстал — вольно или невольно — против марксистско-ленинского подхода: нравственно все, что служит победе коммунизма. Хрущев поставил вопрос о восстановлении ценности каждой человеческой жизни в целом. Но именно со времен Хрущева очеловечивание советской системы послужило стартом к ее разрушению.

Сергей Миронов, председатель партии «Справедливая Россия», руководитель фракции СР в Госдуме:

— Я родился за две недели до смерти Сталина. А XX съезд начался в день, когда мне исполнилось три года. Так что ни о сталинском культе, ни о моменте его развенчания я помнить не могу. Но я помню, как долго наследие этого культа изживалось.

Кто-то изменения приветствовал, а кто-то был недоволен. Это были судьбы людей, а не просто лозунги или параграфы учебника истории. А элементы культа личности лидеров, порой уже в карикатурном виде, еще не раз возвращались в первые послесталинские десятилетия. Мы помним и годы экстравагантных экспериментов, и так называемую эпоху застоя. Проблемы в стране нарастали, а орденов и званий у руководителя становилось все больше, все громче звучали восхваления в его адрес. Поэтому народ с надеждой воспринял перемены в середине 1980-х. Другой вопрос, куда они привели.

Сейчас культов нет. И надеюсь, больше не будет.

Группа «Прямая речь»