Марш цветов

Парижская национальная опера переходит к практическим мерам по искоренению расового неравенства на сцене и за сценой. Публике представлен «Отчет о разнообразии» — результат занявшего несколько месяцев расследования, с которого начал свое правление новый генеральный директор Александр Неф. Докладчики пришли к выводу, что проблемы видны невооруженным глазом. С подробностями из Парижа — Мария Сидельникова.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Парижская опера — это не место, где представлено разнообразие. Скажем прямо, в целом это белый мир, далекий от того, на что похоже современное французское общество»,— пишут правозащитница Констанс Ривьер и историк Папа Эндия, авторы многостраничного доклада, который на волне американского движения Black Lives Matter и с подачи пяти темнокожих сотрудников театра заказал им Александр Неф. У каждого нового директора Оперы есть свой политический конек. Господин Неф, чью кандидатуру и программу лично утверждал Эмманюэль Макрон, выбрал знакомую ему по годам, проведенным на посту директора Оперы Торонто, тему diversity.

В основу документа легли 90 интервью (добровольцы из Оперы — преимущественно правящая верхушка, как нынешняя, так и бывшая, и сторонние эксперты — от советников по культуре президента и премьера до директоров театров) и собственные наблюдения авторов. Статистика по расовому и этническому принципу во Франции запрещена, поэтому уровень разнообразия создатели доклада определяли на глаз.

Они констатировали, что совсем плохо дела обстоят среди артистов (в основном балет и оркестр, по сравнению с которыми хор — самый «интернациональный») и техперсонала, в администрации — получше. Речь идет именно о темнокожих сотрудниках: присутствие многочисленных азиатов докладчики заметили и отметили с удовлетворением.

Однородность балета, которая три века была маркой Парижской оперы и гордостью французской школы, теперь ставится в упрек. Винят в этом балетную школу Оперы — главного поставщика кадров для труппы: мол, нет там ни одного чернокожего педагога и совсем немного детей с иным цветом кожи. Что, впрочем, не помешало принять этой осенью в кордебалет четырех темнокожих выпускников (всего на конкурсе их было шесть, и все, как ни удивительно, именно из школы).

В школу тоже попадают по конкурсу, его существование под сомнение не ставится. Но закрытость видится докладчикам как препятствие на пути темнокожего ребенка и его семьи, как и тот факт, что отбор проводится в парижском пригороде Нантере, по месту прописки школы, куда не все таланты имеют материальную и физическую возможность добраться. Докладчики предлагают искать юные балетные дарования, словно футболистов, по всей Франции и даже по ее заморским территориям.

Доклад усматривает расизм и в фундаментальных анатомических требованиях балетного отбора, как, например, наличие подъема или удлиненные пропорции тела: есть мнение, что морфологической особенностью некоторых рас являются плоскостопие и ярко выраженные крепко сбитые мышцы. И даже необходимость предоставлять физические данные родителей, чтобы понять генетику, наследственность, была расценена как дискриминация. «Это фрустрирует ребенка, он не может показать, на что способен»,— подытожили авторы, дав рекомендации пересмотреть критерии конкурса. Александр Неф пообещал принять меры. И это, пожалуй, самый тревожный пункт доклада.

Все остальное, по сути, общая риторика и перечень антидискриминационных мер, к которым сегодня прибегают и другие театры, европейские и американские.

В оркестре нет разнообразия, но и заявки на конкурс от «небелых» музыкантов за последние годы можно пересчитать по пальцам. Формально на Оперу эту ответственность не переложить. Своей музыкальной школы у театра нет, музыкантов набирают из государственных консерваторий по конкурсу, а он с 1970-х годов проходит по схеме, опередившей все нынешние баталии за равенство: первые два тура прослушиваются вслепую, третий — открытый. Но и тут докладчики предсказуемо пеняют Опере на закрытость и на предвзятость членов жюри, которым стоит проходить антидискриминационные курсы, и советуют приглашать сторонних судей для соблюдения расового паритета. Это тоже принято к сведению.

«Блэкфейс», равно как и все прочие ситуации, когда представители одних рас изображают других с помощью грима (хотя бы и с лучшими намерениями), исключается бесповоротно. Под санкции попадают привычные постановки уже не раз помянутых опер «Мадам Баттерфляй», «Турандот», «Отелло», а также балеты Петипа, изобилующие, как утверждается, обидными стереотипами. В «Раймонде» — сарацинский царь, злющий араб, жертва доблестных рыцарей. В «Баядерке» — маленькие негритята (хотя в Париже их уже давно сделали обычными детьми). В «Щелкунчике» — карикатурные «желтые» лица в арабском и китайском танцах. Возглавляет черный список расистских произведений «Петрушка» — хит Дягилевских сезонов в Париже в 1911 году, знаковое сочинение Стравинского, Бенуа, Фокина. Один из персонажей этой человеческой трагедии, разыгранной куклами, Арап — карикатурный антипод одухотворенного Петрушки, самодовольный глупец, торжествующая несправедливость. Александр Бенуа нарисовал его по детским воспоминаниям от площадных представлений — черным как сажа, с яркими губами на пол-лица, с кокосом и кривой саблей. Но теперь даже Изабель Фокина, внучка знаменитого хореографа и обладательница прав на его балеты, в разговоре с “Ъ” признала, что нужно «придумать альтернативу, которая соответствовала бы мизансцене, хореографии и характеру персонажа».

«Возможно, другие поколения вернут эту практику, но мы стоим на своем: сегодня гримироваться под африканцев или азиатов недопустимо»,— заключают авторы доклада.

Александр Неф поддержал это решение, что тоже вписывается в общую тенденцию. Потенциально обидные для части французского общества балеты и оперы XVIII–XIX веков из репертуара, разумеется, никуда не исчезнут: они гарантия полной кассы любого театра, и об этом все-таки не с руки забывать Опере, которая вот уже больше года стоит фактически закрытой (и вдобавок с дырой в бюджете на более чем €30 млн). Александр Неф планирует эти спектакли «контекстуализировать» и сопровождать их образовательными проектами как для артистов, так и для публики. Специальная должность «ответственного за разнообразие» по примеру Metropolitan появится в Опере в ближайшее время. Квот вводить не планируют, но в Министерстве культуры, где параллельно с Оперой кипит работа по глобальному исследованию расового неравенства в музыкальных театрах Франции, раздумывают над созданием «барометра разнообразия».

На прямой вопрос, как представлять все того же Отелло, у генерального директора пока ответа нет. «Этим вопросом сегодня задаются все театры мира,— заявил господин Неф.— Должен ли эту партию петь белый или черный тенор? Думаю, что однозначного решения нет. Здесь нужен творческий подход».

Сезон-2021/22 в Парижской опере Александр Неф намерен провести под знаком усиленного национального разнообразия. Новой руководительницей хора назначена Цзинлянь У (Ching-Lien Wu), она родилась на Тайване, музыкальную карьеру сделала на европейских сценах в Страсбурге, Женеве, Амстердаме. «И новые назначения последуют»,— заинтриговал директор, видимо, намекая на музыкального руководителя, который должен сменить Филиппа Жордана. Среди певцов, режиссеров и постановщиков господин Неф также пообещал многообразие. Будто до него в Парижской опере не было ни южноафриканской сопрано Претти Йенде, ни «Галантных Индий» Клемана Кожитора и Бинту Дембеле с толпой уличных танцовщиков, представляющих все территории Франции и районы Парижа, ни хореографа Мехди Керкуша и многих других «артистов из diversity», приглашенных не для галочки в докладе, а за исключительность их таланта, который всегда был единственным барометром в Парижской опере.