|
Шараш-шантаж |
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Стихийные митинги легко и недорого превращаются в политические, если дело происходит накануне выборов |
От анархистов до профбоссов
Если бы 1 мая 1886 года чикагская полиция не убила пятерых анархистов, организовавших всеобщую стачку, может быть, так бы мы и жили без Дня международной солидарности трудящихся. Впрочем, в этом случае для всемирной солидарности граждан, недовольных своей жизнью, наверняка кто-нибудь придумал бы какой-нибудь другой день, потому что организованные протестующие массы — слишком большое богатство, чтобы просто так от него отказываться.
Когда в городах и селах Советского Союза людей добровольно-принудительно выводили на первомайские демонстрации — или за отгул, или за праздничный продовольственный набор, или просто потому, что партия сказала: "Надо!",— казалось, что нет на свете ничего скучнее колонн под красными знаменами. Сейчас официальные демонстрации трудящихся ежегодно проводит Федерация независимых профсоюзов России, но моду в протестном движении в России давно уже создают не профсоюзы и не партии, а те, для кого демонстрации, забастовки и прочие формы общественной активности — один из способов заработать.
Первомай круглый год
Пионерами в коммерческом освоении революционной энергии масс стали лидеры созданного в 1999 году в Екатеринбурге народно-патриотического движения "Май". Гендиректор ОАО "Металлургический завод имени Серова" Антон Баков и ушедший в отставку с поста заместителя главы правительства Свердловской области Александр Бурков создали на возглавляемом Антоном Баковым предприятии нечто среднее между профсоюзом и партячейкой, назвав новообразование в честь праздника солидарности трудящихся — "Май". Первоначально движение создавалось для поддержки Александра Буркова на губернаторских выборах: тогда губернатору Эдуарду Росселю противостоял мэр Екатеринбурга Аркадий Чернецкий, который и считался наиболее вероятным конкурентом действующего губернатора. 32-летний Бурков по всем соцопросам набирал не более 1% голосов. Единственным ресурсом, которым он располагал, были рабочие завода, возглавляемого Антоном Баковым. Они стали постоянными участниками предвыборных митингов в разных районах области. Журналистов, освещавших предвыборную кампанию, вначале удивляло, что на всех предвыборных митингах мелькают одни и те же лица, но члены "Мая" сами не скрывали, что участвуют в акциях небескорыстно: администрация завода выплачивала каждому активисту по 100-200 "уральских франков" — специальных расчетных чеков, действующих внутри предприятия. Выездных акций оказалось достаточно для выхода Александра Буркова во второй тур губернаторских выборов. В нем он, конечно, уступил Эдуарду Росселю, но, набрав 28% голосов жителей области, превратился во влиятельного уральского политика.
Вскоре после выборов в Екатеринбурге начался очередной "спор хозяйствующих субъектов": два (старый и новый) генеральных директора крупного завода "Уралхиммаш" начали борьбу друг с другом за право руководить предприятием. На стороне одного из конкурентов — Павла Федулева — было решение районного суда, на стороне второго — Алексея Глотова — поддержка движения "Май". Сумма сделки между Алексеем Глотовым и "Маем" остается тайной даже пять лет спустя. После того как Павел Федулев занял директорский кабинет, перед зданием заводоуправления начался массовый митинг оппонентов директора. В митинге, правда, почему-то участвовали в основном рабочие завода имени Серова, возглавляемого Антоном Баковым, во главе с самим директором. Вместе с группой соратников лидер "Мая" поднялся в люльке коммунального автомобиля, обслуживающего фонарные столбы, в один из кабинетов на третьем этаже, затем таким же путем в здание проникло еще несколько десятков активистов "Мая", которым после продолжительной потасовки с охраной Павла Федулева удалось взломать директорский кабинет и ввести в него второго претендента на директорское кресло. Драку между Алексеем Глотовым и Павлом Федулевым показали все местные телеканалы. В конце концов Алексею Глотову удалось отобрать у Павла Федулева завод, оцениваемый экспертами в $50 млн.
 |
| Фото: ПАВЕЛ СМЕРТИН, "Ъ" |
| По некоторым данным, сдавшие балахон участники антивоенной акции получили по 150 рублей каждый |
Строительный комплекс Москвы, в котором только по официальным данным работает более миллиона человек, не менее привлекателен для организованного протеста, чем уральские заводы. Скандальные конфликты между общественностью и застройщиками происходят в Москве едва ли не каждый день. Людям, обеспокоенным судьбой своих домов, не нужно платить за то, чтобы они выходили на улицу с транспарантами. В декабре прошлого года члены территориальной общины "Сретенка" выступили против строительства компанией "Интеко" на Рождественском бульваре жилого комплекса. Жители Сретенки выразили недоверие главе управы района Мещанский Василию Калинкину и провозгласили свою территориальную общину "отдельным населенным пунктом". Строительство жилого комплекса было приостановлено на неопределенный срок. Справедливость восторжествовала, но вовсе не потому, что это справедливость. По словам членов общины, ее глава Александр Ушаков, ранее спокойно дававший от имени жильцов согласие на снос ветхих жилых домов, владеет швейной мастерской в доме, который подлежал сносу, если бы строительство жилого комплекса началось. Только когда деловые интересы лидера совпали с интересами жильцов, удалось добиться эффекта в борьбе с застройщиком.
Когда жители Дегтярного переулка, находящегося за гостиницей "Минск", решение о сносе которой принял Юрий Лужков, создали инициативную группу, чтобы воспрепятствовать сносу отеля, с жильцами немедленно связались представители Импэксбанка. Он, по слухам, арендует в гостинице офис, и, по словам представителей банка, найти после сноса "Минска" такое же помещение в центре Москвы по такой же цене (при средней стоимости аренды офисов на Тверской в $750 за 1 кв. м банк за офис в "Минске", по оценкам экспертов, платит $500) окажется гораздо дороже, чем выделить несколько сотен долларов на организацию двух-трех пикетов и митингов.
Перед выборами к услугам протестующих жильцов охотно прибегают политики. Когда осенью прошлого года в Сокольниках начались массовые протесты против строительства новых жилых домов и местные жители создали движение "Наш дом — Сокольники!", на митингах которого партийные флаги "Яблока" встречались гораздо чаще, чем плакаты с требованиями к застройщику, было ясно: зампред партии Сергей Митрохин хочет победить в Сокольниках на выборах в Госдуму. Как только прошли выборы (Сергей Митрохин их проиграл), немедленно закончились и акции протеста жителей.
В Северном административном округе Москвы каждый раз, когда жители микрорайонов устраивают митинг с требованием прекратить очередную стройку, к одному-двум десяткам местных участников митинга присоединяются люди из организации "Народный контроль" — это около сотни молодых людей, которые, по их словам, "по зову сердца приходят на помощь людям". Лидер "Народного контроля" Максим Грицай утверждает, что из соображений благотворительности готов оказать жителям любую юридическую или организационную помощь. "Будучи обеспеченным человеком, не могу бросать в беде москвичей",— говорит он. Однако ни один конфликт жильцов с застройщиком при участии "Народного контроля" еще не закончился отменой разрешения на строительство: после встречи представителей организации с руководством строительной компании выступления жильцов прекращаются и стройка мирно продолжается.
Мир за 80 рублей
21 сентября прошлого года в Москве одновременно прошло два массовых антивоенных митинга: один, организованный ЛДПР,— против войны в Ираке у американского посольства, другой — против войны в Чечне — на Лубянской площади провел фонд "Согласие". Каждый из 500 участников митинга на Лубянке был одет в ярко-желтый балахон из полиэтилена с антивоенным лозунгом, и митингующие (в основном студенты) не скрывали, что пришли на площадь не по зову сердца, а по зову пришедших в университет представителей фонда "Согласие": они обещали студентам обменять после митинга каждый балахон на 150 руб. Судя по очередям, выстроившимся на Лубянке сразу по окончании митинга, свое слово организаторы сдержали. У посольства США тарифы на антивоенный протест были пониже — 80 руб. То, что участники митинга откровенно рассказывают журналистам о том, что пришли митинговать за деньги, организаторов не смущало, главное — митинг показали по телевидению.
Революционеры от природы
С конца 1980-х большую популярность приобрела экологическая тема. Акции протеста против предприятий, загрязняющих природу, проходили едва ли не в каждом крупном промышленном городе, с началом 1990-х пошли на спад, а затем снова стали регулярными: и всемирный "Гринпис", и локальные "Хранители радуги" или "Экозащита!" провели в разных городах России не один десяток ярких акций, которые можно объединить под общим девизом "Берегите природу, мать вашу!". Руководители предприятий, на трубы и крыши которых залезали экологи с плакатами "Отстоим родной Байкал! (Волгу, Енисей, тайгу, степь)", убеждены в том, что акции экологов проплачиваются конкурентами. Например, когда активисты "Гринписа" залезли на крышу московского ГУП "Экотехпром", строящего в Москве мусоросжигательный завод (экологи утверждают, что такой завод отравит всю Москву и Подмосковье), заместитель гендиректора "Экотехпрома" Анатолий Маякин заявил, что уверен: акция экологов организована на деньги владельцев городских свалок, которые боятся сильного конкурента — мусоросжигательного завода. В ЛУКОЙЛе, офисы которого третий год пикетируют активисты "Экозащиты!", требующие остановить разработку нефтяного месторождения Д-6 (стоимость проекта — $270 млн, окупаемость — 7-8 лет) в нейтральных водах Куршского залива у берегов национального парка "Куршская коса", недалеко от российско-литовской границы, утверждают, что экологи действуют в интересах литовских конкурентов российских нефтяников.
 |
| Фото: ВАСИЛИЙ ШАПОШНИКОВ, "Ъ" |
| Большинство бизнесменов уверены, что под экологической маской почти всегда прячутся их конкуренты |
Но не надо думать, что социальный рэкет — это только улицы и площади. В кабинетах и закрытых аудиториях тоже идет напряженная борьба за каждый рубль, который можно заработать на социальных проблемах. В марте нынешнего года в Москве была создана Общенациональная ассоциация генетической безопасности, призванная проводить экспертизу продуктов питания на наличие в них генетически модифицированных веществ. Президент ассоциации Анатолий Баранов не скрывает, что средства на проведение своих исследований эксперты ассоциации намерены собирать с самих производителей и продавцов проверяемых продуктов. Естественно, и те и другие немедленно откликнулись на инициативу ученых, посчитав, что новая ассоциация просто пытается заработать на существующем в обществе страхе перед мутантами.
А московские социологи осенью прошлого года выступили в Мосгордуме с инициативой о поправках к столичным законам. Эти поправки, по замыслу ученых, должны обязать строительные компании перед началом каждого строительства заказывать у этих же социологов платные исследования настроений окрестных жителей, чтобы избежать в ходе строительства конфликтов. Мосгордума отнеслась к идее ученых достаточно вяло: лидеру инициативной группы Юрию Коротких было рекомендовано встретиться с главным архитектором Москвы Александром Кузьминым, и с тех пор об инициативе социологов никто ничего не слышал.
Впрочем, когда-нибудь может оказаться, что "русский бунт за бабки", приобретающий все большую популярность в последнее время, выйдет и на международный уровень. По крайней мере, лидер одного из молодежных движений с воодушевлением поделился своими планами. "Скорей бы,— говорил он,— на выборах президента США победил демократ Керри. Он уже пообещал дать нам денег на создание массового движения по типу грузинской 'Кмары', мы разбогатеем и свергнем Путина!"
О чистых порывах романтиков из чикагского первомая 1886 года сейчас остается только вспоминать.