11 марта президент России Владимир Путин встретился с представителями крупного российского бизнеса, предупредив, что начал готовить свое ежегодное послание Федеральному собранию и что мнение бизнеса его интересует. При этом специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что Владимир Путин рассчитывал на долгосрочную благодарность бизнесменов за беспрецедентную поддержку во время пандемии, а, не дождавшись ее, сделал то, к чему привык за годы знакомства со всеми этими людьми, которые после этой встречи в результате ориентированы на инвестиции именно в Россию, а не куда-нибудь, не дай бог, еще.
Владимир Путин предупредил крупный бизнес, чтобы тот притормозил в своих амбициях
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Владимир Путин предупредил крупный бизнес, чтобы тот притормозил в своих амбициях
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Эту видеоконференцию смело можно назвать беспрецедентной. Такого количества участников таких весовых категорий не было не только за время пандемии, но и вообще. Если бы Владимир Путин встречался с представителями крупного бизнеса, как обычно, в Екатерининском зале Кремля, они не поместились бы ни за каким столом. А так было, конечно, проще. Кто-то мог бы и не прерывать, к примеру, отпуск, связанный, скажем, с кратким и нервным броском за границу (следовало только в ничем не выделяющейся комнате с белыми стенами найти и поставить родной флаг за спину, который в крайнем случае можно было на полчаса снять с флагштока на корме яхты), а те, у кого отпуск за время коронавируса превратился в тяжкий образ жизни вдали от Родины, могли не менять этот образ (некоторые, судя по бессердечно и даже предательски выдававшему их загару, и не стали). Но вот Роман Абрамович, например, нашел в себе силы предстать перед президентом из Москвы, а по нынешним временам это поступок, свидетельствующий об особом отношении к таким несомненным символам государства, как его глава.
Хотя на самом деле связь в таких случаях должна быть устойчивой и защищенной, так что к участникам встречи предъявлялись, по данным “Ъ”, повышенные требования.
Президент отчитался о том, как государство во время пандемии поддерживало компании:
— Вы знаете, Банк России в прошлом году снизил ставку на два пункта до исторического минимума — 4,25%, а бюджетные стимулы по линии правительства составили примерно 4,5% ВВП. Это много для нашей страны. И это несмотря на то, что цены на нефть весь прошлый год находились на очень низких уровнях, а на пике кризиса даже оказались отрицательными, что вообще раньше трудно было себе представить.
Очевидно, что он ждет ответную любезность от бизнеса, который теперь должен стране. В этом вообще состоял весь смысл встречи. Следовало зафиксировать эту мысль у всех на глазах. А то ведь могли и мимо пройти с беззаботным видом.
Он ничего от них и не скрывал:
— Испытания кризиса показали, насколько важно, когда бизнес, компании на деле, конкретными решениями демонстрируют ответственность за страну, за регион, за город, в котором они работают, за специалистов в их коллективах, реализуют проекты в социальной сфере, в области защиты окружающей среды. И напротив, и в нашей стране, да и во всем мире, мы видим, с какими серьезными проблемами сталкиваются компании, которые в погоне за сиюминутным результатом забывают о работе вдолгую, на перспективу.
Расходы на решение этих проблем, на преодоление их последствий порой в разы превышают мнимую экономию.
Был намечен список выступающих, первым в нем значился председатель правления и генеральный директор «Фосагро» Андрей Гурьев. Ему было в чем отчитаться, ведь он — на передовой:
— С 2013 года в отрасли минеральных удобрений начался новый инвестиционный цикл, было инвестировано свыше 1,3 трлн руб. Только компания «Фосагро» вложила свыше 300 млрд, направляя на эти цели фактически всю чистую прибыль. Выпуск удобрений в России вырос более чем на 35%. Мы обогнали США и уверенно удерживаем второе место в мире. Это происходит, кстати, на фоне усиления давления на наш сектор на зарубежных рынках. Недавно в США было проведено компенсационное расследование, введены пошлины на российские удобрения до 47%!
И разве не справедливо, что успешно противостоящие внешней агрессии первыми получают слово на таких встречах?
При этом в господине Гурьеве (в отличие от некоторых других, как показала эта встреча) можно было не сомневаться: инвестировать «Фосагро» будет в Россию, тем более что с точки зрения бизнеса это, по его заверению, самое выгодное:
— Год назад я докладывал, что производители удобрений вложат в строительство новых заводов в следующие пять лет триллион. Но благодаря новым инструментам, в первую очередь СЗПК (соглашение о защите и поощрении капиталовложений.— “Ъ”), в ближайшие пять лет наша отрасль увеличит инвестиции до 1,6 трлн руб. Только за последние три месяца производители удобрений уже подписали пять СЗПК на сумму 430 млрд руб. То есть это реальные инвестпроекты, это реальные деньги, которые будут вложены в Россию. Соответственно, это новые калийные рудники, это развитие фосфатной базы, строительство новых производственных комплексов и, конечно, создание более 10 тыс. высококвалифицированных рабочих мест и дополнительные налоги.
Глава «Р-Фарм» Алексей Репик рассказал о препарате для лечения аутоиммунных заболеваний «Артлегиа», в который были вложены 18 млрд руб. и привлечен кредит ВЭБ.РФ.
Это была, по его признанию, очень рискованная инвестиция, а в результате «когда мы столкнулись с COVID-19, оказалось, что именно “Артлегиа” в состоянии остановить развитие цитокинового шторма и благодаря препарату уже более чем 200 тыс. пациентов в России удалось сохранить здоровье и жизнь».
Если это так, а сомневаться оснований нет, то ничего выше такой инвестиции и нет.
Сейчас «Р-Фарм» сосредоточен на выпуске вакцины против коронавируса (по данным “Ъ”, это «Спутник V») на площадках в Ярославле, Ростове Великом и Москве, а сам господин Репик стал между тем автором неочевидного афоризма, заставившего господина Путина смеяться:
— Инвестиций не бывает без прибыли, но необязательно прибыль означает инвестиции.
Это было, можно сказать, даже чистосердечное признание.
При этом я обратил внимание, что выступающие понемногу переходили к тому, что для надежных бесперебойных инвестиций бизнес нуждается в серьезных послаблениях. Господин Репик не стал исключением:
— Прошу по итогам сегодняшнего совещания дать соответствующее поручение о проработке системы стимулов, в том числе налоговых, для ускорения инвестиционного процесса!
То есть вместо того, чтобы просто отблагодарить государство за его бережное к ним отношение во время пандемии, предприниматели в благодарность за свои не состоявшиеся пока инвестиции уже настаивали на стимулах, более того — на системе стимулов.
Глава совета директоров ПАО «Трубная металлургическая компания» Дмитрий Пумпянский заявил, что надо «четко регламентировать перечень организаций, требующих согласования в зависимости от объекта капитального строительства, и сократить количество обязательных требований при проектировании объектов», а также «регламентировать порядок прохождения экспертиз, очень важно».
Все шло к тому, что государство всегда будет должно бизнесу, а не наоборот. То есть все шло так, как обычно идет на таких встречах.
Григорий Березкин, председатель совета директоров группы компаний ЕСН, не побоялся предложить новую финансовую модель в отношениях инвестора с государством. Эта модель требует усилий прежде всего от государства:
— Уже пора задуматься не о точечных решениях, а определенном финансовом инструменте, который мог бы хеджировать в периоды низких цен… Инвестор видит, что средние цены на продукт, который он производит, позволяют ему нести долговую нагрузку. А вот в период низких цен у него финансовый поток не позволяет обеспечивать его обязательства перед банками и это, согласитесь, очевидный стоп-кран для реализации любого инвестиционного проекта. Инвестор тогда, вместо того чтобы все бросить, идет в определенное финансовое учреждение и договаривается о покупке финансового инструмента, который позволит ему избежать дефолта в период низких цен, а расплачиваться с финансовой организацией он будет в период восстановления цен.
Такой подход, по мнению господина Березкина, позволит избежать влияния волатильности мировых цен.
— У нас,— признался он,— даже родилось название для такого инструмента — контрциклическое хеджирование. Мы предварительно обсудили этот вопрос с банками, бизнесом, конечно, и полагаем, что на роль такого финансового учреждения лучше всего подходит, конечно, институт развития ВЭБ (ВЭБ.РФ.— “Ъ”). С ВЭБом тоже этот вопрос мы проговаривали. Мы просим дать поручение Минэкономразвитию совместно с ВЭБом разработать и внедрить такой инструмент уже в этом году.
Было видно, как на этих словах оживились в одном кадре Михаил Фридман (член совета директоров Альфа-банка.— “Ъ”), который просто рассмеялся, и Петр Авен (председатель совета директоров Альфа-банка.— “Ъ”), который слегка, казалось, помрачнел. Они, видимо, уловили нюансы.
Идея между тем ведь на самом деле казалась простой и без осознания нюансов: Григорий Березкин предлагал государству брать на себя риски частных компаний в проектах, которые начинают разваливаться на фоне более глобальных рисков — или просто начинают разваливаться.
Более того, Григорий Березкин сформулировал эту интересную концепцию как уже согласованную со всеми систему взглядов и принципов.
Глава госкорпорации развития ВЭБ.РФ Игорь Шувалов был все-таки аккуратен. Он заявил, что это была бы «большая институциональная новая работа, которая позволяет создать как бы рамку юридического поведения, для экономической стабильности необходимо записывать эти поручительства, гарантии или модернизированную фабрику проектного финансирования», «больший риск, который в этих условиях, наверное, нам надо брать на себя»... «Но если мы этот риск берем, тогда надо понимать, что в конечном итоге институты развития предъявят определенные убытки, если будет неблагоприятно складываться ситуация в отношении какого-то проекта»,— предупредил господин Шувалов.
Это было все-таки что-то новенькое для него, и он пытался на ходу осмыслить:
— Или как Григорий Викторович (Березкин.— А. К.), например, говорит, что конъюнктура будет неблагоприятной, цены будут падать в какой-то момент, в этот момент Банку развития нужно предоставлять коммерческим банкам покрытие по их кредитам!..
Он все-таки не отрицал, кажется, тут для ВЭБ.РФ возможности заработать, но и, казалось, все время хотел переспросить: вы что, серьезно?
А похоже, что серьезно.
И в этих условиях, чем черт не шутит, Игорь Шувалов предпочел на всякий случай побороться прежде всего за свою госкорпорацию:
— Во всех этих условиях, Владимир Владимирович, нужно нам научиться работать с Минфином так, чтобы пусть это даже не безусловный долг, но как условный долг, в случае если происходит дефолт, то тогда это наша совместная ответственность такой долг покрыть! И в этом смысле надо тогда по-другому взглянуть на наш баланс. Потому что нам все время задают вопрос: почему у ВЭБа возникает убыток в то время, когда другие кредитные организации, которые предоставляют кредит, прибыльны?!
В этом и есть суть нашей деятельности: чтобы у коммерческого банка в этих условиях появилась прибыль, часть риска, который, возможно, приведет к убытку, должна быть на плечах и на балансе Банка развития!
То есть Игорь Шувалов просил о новом финансировании (а не так давно ВЭБ.РФ уже был докапитализирован), что было тоже понятно.
Впрочем, идея не вызвала восторга ни у главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной («Чтобы не было так: когда цены низкие — помогает государство, а когда цены высокие — это идет чисто в прибыль (компании.— А. К.)»), ни у главы Минфина Антона Силуанова («По контрциклическому хеджированию согласен полностью с позицией Эльвиры Сахипзадовны. Здесь просто речь идет о чем? О том, что предлагается как бы вершки забирать себе, а корешки, в случае рисков, относить на бюджет Российской Федерации! Наверное, не совсем это корректно, хотя понятно с точки зрения бизнеса…»).
Бизнесмены между тем предлагали вернуть инвестиционную льготу по налогу на прибыль и вообще заменить налог на имущество налогом на прибыль, министры (в основном министр экономического развития Максим Решетников) отбивались…
Нет, бизнес не чувствовал себя обязанным государству чем-нибудь особенным.
Глава группы компаний «Русагро» Вадим Мошкович настаивал на огромных успехах сельскохозяйственной отрасли и намекал, что повышение цен на продукты вызвано общемировой конъюнктурой, господин Путин поправлял его:
— Думаю, вы со мной согласитесь, что те успехи, которые бизнес, который работает в этой сфере, добивается таких успехов благодаря системной многолетней поддержке со стороны государства…
— Только благодаря этому! — спохватывался господин Мошкович.
— Вы говорите: цены на мировом рынке выросли, и я понимаю желание продавать по этим ценам,— продолжал президент.— Я все прекрасно понимаю. Это не только желание, связанное с тем, чтобы карманы кому-то набить, поверьте, я так не думаю примитивно (но все же «не только», то есть и желание набить карманы тоже.— А. К.)!.. Это связано и с тем, что отрасль развивается, дополнительные рабочие места. Но баланс интересов должен соблюдаться! Почему я так достаточно жестко разговаривал с коллегами из правительства (о повышении цен на продукты.— А. К.)? Ну удары внутриценовые не должны быть такими, которые имели место быть! Надо смягчать эти шаги! Ну зачем нужны субсидии на экспорт, когда цены и так высокие?! Вы сказали о трудностях в завоевании мировых рынков??? Но это так же, как с вакциной!
Владимир Путин перешел к любимой, дорогой во всех смыслах теме:
— Мировой рынок вакцин — $100 млрд. И мы видим, как ведут себя конкуренты наших производителей. Они заходят, небольшую партию продают этих вакцин, причем со скидкой, на условиях, что все остальное, что этой стране нужно будет, должно приобретаться только у этого производителя. Борьба идет за эти рынки! Понятно! И мы хотим всех поддержать! Но все-таки на первом месте должно быть вакцинирование граждан Российской Федерации! Так же как и базовые продукты питания!
Все эти два часа государство в лице господина Путина и министров на самом деле продолжало бороться с бизнесом.
Он настаивал на льготах, оно — на любви без скидок. Государство могло бы по привычке просто распорядиться. Но что-то расчувствовалось.
Впрочем, сейчас уже объяснить человеческим языком, как в начале встречи, что бизнес должен государству хотя бы за последний год, было уже невозможно. Государству повезло, если бы оно в результате встречи осталось при своих.
Но и на это надежды уже не было.
Господин Путин, впрочем, еще раз попытался, упомянув, что мнение бизнеса его интересует и в связи с подготовкой к ежегодному посланию:
— Мы видим, что происходит, допустим, за океаном. Часть лиц, которые совершили прогулку (Владимир Путин сознательно воспользовался термином другой стороны баррикады.— А. К.) в Конгресс США… 150 человек арестованы, и им грозит тюремное заключением от 15 до 25 лет. Закончатся там внутренние противоречия или нет? Мы не знаем. Мы на самом деле хотим, чтобы закончились… Потому что мы заинтересованы в стабильных отношениях со всеми нашими основными партнерами… В связи с этим как будут развиваться отношения ведущей экономики мира со своими основными партнерами и конкурентами? Мы с вами можем сказать совершенно определенно? Нет, не можем. Ну невозможно!.. В этой связи руководители компаний, акционеры сами, конечно, должны принимать решения, связанные с инвестиционной активностью, с инвестиционными планами. Но вот, имея в виду, что мы работаем в условиях большой неопределенности, повторяю: сами решаете. Но лучше — в дом! Здесь спокойней и надежней.
То есть в конце концов все-таки не выдержал и распорядился.