«Без негосударственных пенсий система невозможна»

ЦБ готовит группу «ФК Открытие» к продаже и не исключает, что будет делать это по частям. Собственника может сменить и НПФ «Открытие», один из крупнейших игроков пенсионного рынка. О том, в каком состоянии встречает фонд этот год, сколько заняла полная расчистка его инвестиционного портфеля и почему фонд должен выплачивать много дивидендов акционеру, заморозив развитие бизнеса, рассказал гендиректор НПФ «Открытие» Михаил Моторин.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— В первой половине февраля председатель ЦБ Эльвира Набиуллина говорила о возможной продаже НПФ «Открытие» отдельно от банка. В прошлом году вы говорили, что отдельная продажа НПФ не планируется. Что изменилось?

— Продажа отдельно возможна. Пока инвестиционными консультантами проводится оценка банка «ФК Открытие» (БФКО) — в целом как группы, так и отдельных частей. Пока нас будут изучать, смотреть… Слоненок действительно очень большой, поэтому далеко не все потенциальные покупатели смогут его приобрести как целое. Поэтому продажа по частям — отдельно НПФ, отдельно страховой бизнес — это действительно возможный вариант. Однако решение о форме продажи предстоит принять акционеру нашей группы. Крупных покупателей, готовых переварить наш НПФ, не так чтобы очень много.

— Но сейчас готовятся и крупные, сопоставимые с вами, сделки…

— Понятно, что есть интересанты… Но пока к нам никто не приходил ни с какими предложениями. Все больше предлагают нам кого-нибудь купить.

— Вам тоже предлагали купить НПФ «Сафмар»?

— Нет, тем более наш акционер — БФКО — сразу сказал, что мы не будем рассматривать его покупку.

— Насколько я знаю, президент банка Михаил Задорнов всегда любил пенсионный бизнес. Изменилось ли отношение?

— Понятно, что негосударственные пенсионные фонды должны быть, потому что должно быть такое направление — негосударственные пенсии. Без этого пенсионная система невозможна. В наших условиях люди, у которых заработная плата низкая, имеют достаточный коэффициент замещения. Понятно, что им не нужно копить на пенсию, но у них и возможностей таких нет. Поэтому речь идет об определенной категории граждан, грубо говоря, о среднем классе.

Этот средний класс должен иметь возможность и, самое главное, стимулы для того, чтобы копить себе на негосударственную пенсию.

Такой человек должен осознавать, иметь интерес, в том числе и финансовый, чтобы копить, иначе с зарплатой в 100 тыс. руб. он останется с пенсией в 15 тыс. руб.

— Но когда вы пришли в НПФ «Открытие» из страховой компании, вы были весьма скептически настроены к пенсионному бизнесу БФКО…

— На тот момент, а в 2019 году ландшафт был все-таки иной, была другая ситуация: значительные переходы по обязательному пенсионному страхованию (ОПС), фактически означавшие увод бизнеса. С учетом этого пенсионные активы просто вымывались, то есть НПФ стремительно терял свою акционерную стоимость. К тому же надо помнить, что на балансе фонда было существенное количество «токсичных» активов, которые тоже положительно не влияли на акционерную стоимость бизнеса. Но ситуация значительно изменилась. Например, в середине февраля мы полностью закончили очистку НПФ. Когда мы с вами говорили в позапрошлом году, я как раз сказал, что очень хочу избавиться от акций «Росгосстраха» и ОВК.

— От «Росгосстраха» вы избавились давно, а в феврале с баланса пенсионных средств как раз и ушли последние акции ОВК. Кто их купил?

— Мы продали на рынке по рыночным ценам пакет из пенсионных накоплений и пенсионных резервов, а потом то, что осталось на рынке, приобрели на собственные средства фонда. Но поскольку рынок у нас очень узкий, он «съел» очень мало акций…

— А облигации ОВК сохранились на балансе НПФ?

— Нет.

— Какой объем у вас облигаций был?

— По номиналу на 17,5 млрд руб.

— А кому они проданы?

— У нас этот вопрос в целом решила группа. Наш НПФ в конце прошлого года продал все облигации БФКО, а дальше нужно уже спрашивать банк, что он с ними сделал. Могу сказать, что сейчас у НПФ «Открытие» в пенсионных средствах нет ни акций, ни облигаций ОВК. К сожалению, частично риск по активам ОВК реализовался в прошлом году: произошло падение и стоимости акций, и обесценение облигаций.

Кстати, из известной информации, почти весь долг ОВК теперь в одних руках. Когда мы были акционерами и кредиторами, мы сидели между двух стульев, теперь мы только чистые акционеры, притом акции у нас на капитале. То есть теперь у нас немного другие интересы по отношению к этой компании.

— То есть, не считая акций ВТБ, портфель у вас сейчас чистый…

— ВТБ — рыночный актив. Да, по прошлому году он нам принес убыток, в том числе связанный с тем, что вместо обещанных дивидендов в размере 50% от чистой прибыли банка он выплатил лишь 10%. Это, естественно, повлияло и на цену акции, и на сумму полученных НПФ дивидендов. Но, например, в 2019 году акции ВТБ нам принесли доходность в 38%. Таким образом, в среднем за два предыдущих года прибыльность этой инвестиции составляла 7% годовых.

— Все-таки такую большую инвестицию в акции ВТБ нельзя назвать рыночной. Почему ее у вас не выкупил акционер? И какие у вас планы на этот пакет?

— Мы ее уже не рассматриваем как стратегическую — она рыночная. Собственно говоря, нам совет директоров НПФ перевел часть пакета ВТБ в рыночный портфель, то есть мы с акциями банка, находящимися в этом портфеле, уже можем работать, в том числе и продавать.

В этом году мы будем смотреть на те возможности, которые открываются на рынке, в том числе на рынке акций, и с частью пакета ВТБ будем работать на обычных рыночных условиях. Хотя что касается общей инвестполитики фонда, у нас, конечно, есть очень серьезные ограничения по кредитному риску, по риск-аппетиту и т. д. Мы все-таки «дочка» банковской группы, и на нас распространяются групповые нормативы.

— А сколько акций ВТБ у вас в рыночном портфеле?

— Достаточно. При этом в этом году мы можем и не продать ни одной акции, а можем продать и весь объем, находящийся в рыночном портфеле. Все будет зависеть от конъюнктуры. Если акции ВТБ будут вести себя как в 2019 году, то, естественно, мы будем рассматривать возможность фиксации прибыли. Мы осознаем, что с такой долей в ВТБ у нас большой риск концентрации на один актив.

— Вы сами признаете, что существует большой риск концентрации. Почему в прошлом году ЦБ не пошел навстречу клиентам фонда и не выкупил акции ВТБ с баланса НПФ на банк «Траст»?

— Насколько я понимаю, были такие же рассуждения. Во-первых, данный актив не запрещен к размещению в него пенсионных накоплений и резервов. Во-вторых, это рыночная бумага. Поэтому с пакетом вполне можно работать. Понятно, что мы все наши 5,7% акций ВТБ одномоментно не вывалим на рынок, наоборот, мы будем стараться следить за ситуацией и, повторюсь, может быть, в этом году не продадим ни одной акции банка. Нам в принципе важно, что мы теперь можем работать с этим портфелем.

— Вы хотите иметь представительство в наблюдательном совете ВТБ, чтобы отстаивать интересы клиентов фонда?

— Естественно, мы заинтересованы в этом.

— Что-то планируете менять в этом году в инвестстратегии?

—- Мы в значительной степени сейчас идем в корпоративные облигации с короткой дюрацией. Также планируем начать работать и с рыночными акциями. Впрочем, здесь у нас не очень большие лимиты в пределах 1%, и многое зависит от того, сможем ли мы снизить долю в ВТБ.

— Вы уже сказали, что и по активами ОВК, находившимся в пенсионном портфеле НПФ в прошлом году, и по акциям ВТБ показатели не очень хорошие. Какую все-таки доходность заработал фонд по пенсионным накоплениям и пенсионным резервам?

— Да, мы видим, что в прошлом году стратегический портфель у нас сыграл в отрицательную сторону. Общая «грязная» доходность по пенсионным накоплениям — 5,96%, по пенсионным резервам — 5,06%. Это результат, учитывающий и стратегический портфель, и рыночный. Отдельно рыночный — 8,3% по ОПС и 8% по негосударственному пенсионному обеспечению (НПО). Застрахованным лицам мы разнесли на счета 4,22%, а участникам — 4,16%. Но если же посмотреть за два года, то за этот период времени средняя годовая доходность по пенсионным накоплениям составила 9,4% и по пенсионным резервам — 7,6%.

— Планируете ли вы выплатить за прошлый год дивиденды своему акционеру и если да, то в каком размере?

— Да, планируем в мае. В размере полученной прибыли по собственным средствам — 4,5 млрд руб.

— Акционер доволен работой фонда? В прошлом году вы выплатили более 10 млрд руб. дивидендов, а собираетесь почти 5 млрд руб...

— Это вопрос к акционеру. Если говорить о результатах, во-первых, начиная с 2019 года все показатели, поставленные нам акционером в бизнес-плане, с точки зрения возврата на капитал, чистой прибыли, добавленной акционерной стоимости и операционной эффективности были выполнены или перевыполнены. По размеру возврата на капитал фонд является одним из лидирующих в группе активов и также вносит весомый вклад в общую прибыль группы. Во-вторых, размер дивиденда является запланированным, чтобы соблюдать законодательные нормативы и иметь некоторый запас собственных средств для неорганических возможностей роста. Размер дивиденда также напрямую связан с размером чистой прибыли по собственным средствам, который был волатильным в 2019 и 2020 годах.

Недавно совет директоров утвердил стратегию развития НПФ на три года. По этой стратегии мы должны сохранить свою позицию на рынке как в ОПС, так и в НПО.

— Долю рынка?

— По НПО она немножко снижается, по ОПС стабилизирована. Также в стратегии применена такая формулировка: «НПФ "Открытие" продолжит демонстрировать высокие показатели создания акционерной стоимости». Значит, мы продолжим формировать прибыль для группы. Приблизительный показатель — 8 млрд руб. в год. Вот это те цифры, на которые мы должны ориентироваться. Понятно, что фонд при продаже группы будет оцениваться исходя из этих показателей.

— Вы сказали о неорганическом росте. Предполагает ли его стратегия?

— Такая возможность предусмотрена, если она подвернется. Мы, конечно же, понимаем, что сейчас на рынке органический рост в значительной степени исчерпан. То есть активы прирастают только за счет инвестиций. По ОПС начинаются выплаты, что, естественно, будет большим темпом приводить к тому, что на выплаты будет идти все больше и больше денег. Кроме того, обсуждается вопрос о базе расчета единовременной выплаты и о размере отсчета от этой базы. Мы поддерживаем изменение базы расчета, но процент от этой базы должен быть такой, чтобы доля единовременных выплат не преобладала над долей срочных и пожизненных пенсий. Иначе это исказит саму суть пенсии.

— Почему, как вы ожидаете, будет снижение доли НПО?

— У нас будет небольшой прирост по НПО в абсолютных цифрах за счет инвестдохода, а также работа с действующими корпоративными клиентами. Другие фонды, например кэптивные, могут агрессивнее наращивать базу.

— Сейчас очень модная тема среди НПФ — это продвижение индивидуальных пенсионных планов (ИПП). И в этом смысле НПФ «Открытие» выбивается. Почему вы не пошли в этот сегмент рынка?

— Мы проводили пилотные проекты по продажам ИПП. Это еще один продукт, который кладется на инвестиционную полку, и, к сожалению, не самый маржинальный. Мы будем немного двигаться в этом направлении, но чтобы этот сегмент действительно развивался, необходимо содействие государства.

— Ну вот сейчас есть намерения сделать план с индивидуальным инвестиционным счетом третьего типа (ИИС-3) для НПФ…

— Да, там есть налоговые льготы. Сейчас, когда увеличили налоги, налоговые льготы начинают работать лучше. С этой точки зрения мы хотели бы иметь или доступ к ИИС как доверительного управления, или, как вариант, пенсионный ИИС, то есть в качестве схемы негосударственного пенсионного обеспечения. Еще одна возможность для развития рынка НПФ — это отмена для них исключительного вида деятельности. Кстати, у некоторых ведомств есть замечание, чтобы мы могли предлагать клиентам только финансовые продукты. Мне-то как раз кажется, что основные здесь как раз должны быть нефинансовые продукты, то есть и медицинское обслуживание, и уход за пенсионерами и т. д. Когда у тебя есть накопленные деньги пенсионеров и ты можешь предложить им соответствующий продукт на эти деньги, то, конечно, это может выстрелить.

— Сейчас также обсуждается идея ЦБ по реформированию регулирования видов деятельности. В случае осуществления этой реформы все те вопросы, о которых мы говорили, не снимаются?

— Если это будет какая-то общая лицензия, все равно внутри бизнесы будут разделены. Объединение лицензий просто позволит создать единую продуктовую фабрику, в рамках которой будут формироваться комплексные продукты. Продукты уже настолько расширились, что уперлись в законодательные ограничения. Если эти законодательные перегородки будут сняты, то и бизнесу внутри будет удобно, и клиент получит доступ к более интересным решениям.

— Кстати, сейчас у ЦБ появились вопросы к продуктам страхования жизни — за счет их маржинальности основным конкурентам — пенсионным продуктам на полке банка. Если они все-таки в массовом порядке уйдут с полок банков, вы не хотите включиться в эту гонку за место в сетке?

— Да, это направление перспективное, по нему надо будет двигаться.

— Но я не вижу такого движения со стороны НПФ «Открытие»…

— Есть запрет на продажи структурированных инвестиционных продуктов. Дальше возникает вопрос: они могут перетечь в НСЖ/ИСЖ, структурированные немножко по-другому? Могут. Дальше вопрос — в каком объеме? Тем более ЦБ предъявляет претензии к самим НСЖ и ИСЖ. После этого запрета будут перетекать в другое место. Регулятор снова скажет: мол, мы только это запретили, а вы снова лезете с тем же самым мисселингом или чем-то другим. Когда правила игры будут четко обрисованы: вот это нельзя, это можно,— тогда и появится возможность. Сейчас я не вижу того, что пенсионный продукт может занять достаточное место на полке инвестиционных долгосрочных продуктов. Но в дальнейшем это просто необходимость развития пенсионного обеспечения. Только нужно создать условия, чтобы эти пенсионные продукты имели не худшую экономику, чем, например, ИИС. Самое важное — это налоговые льготы.

— Есть еще одна интересная для клиента история — это софинансирование…

— Конечно. На самом деле должна быть комбинация: и софинансирование, и налоговые льготы. Но это если только государство в этом заинтересовано.

— Вы же как раз раньше были замминистра финансов. Насколько я понимаю, сейчас политика Минфина жесткая: никаких выпадающих доходов, трат на пенсионку…

— Когда интересанты идут в Минфин, они обычно говорят, что если бы вы нам дали льготу, то сюда бы зашло столько-то денег. Минфин всегда считает, сколько от этой суммы они потеряют налогов, и возражает. Оппоненты же сразу парируют, что если льготы не будет, то этой горы денег не появится, что там просто будет ноль.

Поэтому здесь всегда есть элемент торга, в котором должен превалировать экономический подход.

Поэтому Минфин должен правильно считать то, что будет потеряно по сравнению с нынешней ситуацией. Если выпадающие доходы, например, приведут к расширению налогооблагаемой базы, это должно быть оценено.

Например, если, как обсуждается для ИИС-3 или обсуждалось в прошлом для гарантированного пенсионного плана (ГПП), с 6% заработной платы, направленных на пенсионное обеспечение, человек не будет платить налоги, то это действительно будут серьезные выпадающие доходы для региональных бюджетов. Но дальше надо считать, а какие от этого будут плюсы. Например, длинные и более дешевые деньги в экономике, большие траты пенсионеров и т. п. Вот эту цепочку нужно разматывать и смотреть экономический эффект на всю экономику. Нельзя останавливаться на первой итерации.

— Мне кажется, Минфин останавливается как раз на первой итерации…

— Да, действительно, это так. Но для этого и существуют разные министерства и ведомства и правительство в целом. Минэкономики должно сделать альтернативный расчет, ЦБ должен оценить, какой объем длинных денег появится в экономике за счет пенсионных накоплений. То есть все мнения должны быть учтены.

— Давайте так, представьте, что вы сейчас чиновник Минфина, к вам приходит представитель НПФ и просит налоговую льготу для пенсионного продукта. Вы дадите ее?

— Я сейчас не могу себя поставить на место чиновника министерства.

Понятно, что любая реформа в области пенсионного обеспечения — это, прежде всего, политическое решение.

Понятно, что мы сейчас как страна заинтересованы, чтобы пенсионная система заработала.

Сейчас развитие ИПП, о котором вы говорили, это, во-первых, лишь точечные истории, а во-вторых, быстро исчерпываемый ресурс. Людей, которые в нынешних условиях готовы пойти на такое накопление, очень ограниченное количество. Сейчас это, по сути, не массовое пенсионное накопление, а альтернатива другим вложениям для тех людей, которые обладают лишними свободными деньгами и которые думают, куда эти деньги пристроить.

— На фоне падения ставок по депозитам, может быть, количество желающих попробовать этот инструмент увеличится и без особых стимулов?

— Банковские депозиты стали непривлекательны лишь только в прошлом году, когда они опустились ниже уровня инфляции и реальная ставка по ним стала отрицательной. До этого много лет депозиты были с положительной доходностью, и с хорошей положительной доходностью. Дальше, начиная с 2011–2012 годов, начало развиваться ИСЖ, потом — НСЖ, потом ИИС первого типа…

— Но сейчас страхование жизни, по сути, дискредитировало себя, да к тому же на него давит ЦБ. Без депозитов у нас осталось не так много вариантов накопления…

— Для того чтобы запускать ИПП, ожидания от притоков должны быть очень серьезными. Потому что затевать систему продаж, формировать продукты ради тысячи людей, которые в это войдут, по сути, бессмысленно. Это неработающая история. Мы, например, имели паритетную программу по пенсионным накоплениям «1000 на 1000». Я знаю людей, которые туда вошли, они меня спрашивают, что с этим делать? Я, честно, тоже не понимаю. У нас слишком много всего начиналось, что потом ничем не заканчивалось. Поэтому сейчас нельзя начинать какой-то процесс, четко не понимая его перспектив. Когда система будет создана не для тысяч человек или десятков тысяч, а для сотен тысяч или миллионов, тогда можно включаться в активную работу. Да, сейчас некоторые игроки начинают включаться в этот процесс, но я точно могу сказать, что в нем нет экономики.

— А что делать-то сейчас? Просто сложить лапки?

— Делать можно только тогда, когда для этого есть соответствующие условия.

— То есть сейчас просто почивать на лаврах, на скопленных пенсионных активах, на той базе, которая есть? Получается, что если никаких изменений не будет, то надо находиться в анабиозе?

— Даже в анабиозе надо находиться достаточно эффективно. Откровенно говоря, мы подошли к тому состоянию, когда можно погружаться в анабиоз только в середине февраля, когда решили значительную часть своих проблем, расчистив баланс фонда. Теперь у нас главные задачи — оперативные. Приоритеты — цифровизация, увеличение операционной эффективности и ориентированности на клиента.

То есть мы создаем инфраструктуру. В этом году, например, фонд модернизирует личный кабинет для юрлиц, который уже используют около 200 компаний-клиентов. В середине прошлого года мы успешно запустили автоматизированную систему управления бизнес-процессами клиентского сервиса на базе Terrasoft BPM. С ее внедрением мы получили возможности для развития технологий обслуживания. Кроме того, важно, что это решение позволяет существенно оптимизировать расходы на поддержку и обслуживание нашей большой клиентской базы по всем каналам — и цифровым, и офлайн. В этом году мы запустим чат для клиентов в личном кабинете и на сайте. При этом сегодня в личном кабинете физлица уже можно получить весь спектр услуг без визита в фонд — от назначения пенсии до изменения реквизитов.

— Чтобы быть готовым к тем изменениям, которые так хотите увидеть?

— Да, инфраструктура должна быть к этому готова, в том числе и цифровая. Чтобы все было удобно для клиента, чтобы продавать продукт было просто.

— То есть вы хотите стать спящей красавицей, которую должно вместо принца поцеловать государство всевозможными льготами?

— Не только поцеловать, надо еще и чаем напоить.

— Но все-таки, если принц не прискачет, так и будете спать?

— Мы сейчас должны показывать максимальную эффективность. Для того чтобы влезть в какой-то проект, мы должны будем потратить много денег и, соответственно, снизить свою эффективность. Сейчас стоит вопрос о продаже нас — в рамках группы или отдельно как фонда. Для этого у НПФ должны быть соответствующие результаты. Исходя из этого, мы сейчас и действуем. Уже новый акционер должен будет принимать решение, на что тратить ту прибыль, которую мы зарабатываем.

Интервью взял Илья Усов