О ценах, бизнесе и государстве

Современная модель российского антитраста сформировалась 30 лет назад, и сегодня он выступает инструментом баланса, с помощью цен регулируя предложение и спрос на свободном рынке. Об экономических проблемах, которые возникают, когда за регулирование цен берется государство, особенностях рыночного капитализма и правилах диалога власти и бизнеса размышляет партнер консалтинговой фирмы Kulik & PartnersLaw.Economics Кирилл Дозмаров.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В поисках баланса

В России переход от планового хозяйства к рыночной экономике оказался непростым: помимо корчащегося в пароксизмальных родах капитализма фокус экономического регулирования тяжело смещался с госплана на «невидимую руку» рынка. Традиции экономической политики, которые складывались без малого 70 лет, исчезли, регулирование товарных рынков развернулось в противоположную сторону, и все это потребовало формирования обособленных антимонопольных институций: новой законодательной базы и государственных органов. По сути, антитраст в исторической ретроспективе — это механизм корректировки изъянов свободного рынка. В идеале он своеобразный антивирус, который ограничивает как излишнюю монополизацию рынка, так и слишком деструктивную и бескомпромиссную конкуренцию, и тем самым устраняет аномалии, на постоянной основе присущие предпринимательской деятельности. Последние 30 лет он является неотъемлемой частью государственной политики в экономической сфере: срок немалый, хотя по сравнению со странами развитого капитализма и их вековыми антимонопольными законами нам есть куда стремиться.

Большая часть институтов антитраста в Россию была импортирована — не только из-за отсутствия собственного опыта в таких вопросах, но и из-за необходимости встроиться в рыночную экономику в пожарном режиме. Нормирование и жесткое регулирование экономики осталось в прошлом, шоковая терапия окончательно демонтировала реформы. Что же пришло взамен?

Антитраст на распутье

Свободный рынок и конкуренция порождают свободные цены, которые устанавливаются продавцами исходя из их понимания спроса и соответствующих маркетинговых стратегий. Когда конкуренция неограниченна, а государственного нормирования выпуска продукции нет, взаимозависимое ценообразование во всех его проявлениях становится неотъемлемой частью функционирования свободного рынка. Спрос и предложение в данном случае играют роль универсального регулятора, а баланс между ними обуславливает эффективность экономической модели в стране и выражается в уровне цен.

Именно в этот момент молодой российский антитраст встал перед выбором, каким образом ему корректировать изъяны и устранять аномалии свободного рынка — компенсировать их регуляторными мерами или же устранять излишние барьеры на пути развития конкуренции и предпринимательских инициатив? Государство постоянно находилось на распутье, так и не выбрав толком ни одну из дорог. Возможно, именно поэтому за 30 лет в России так и не сформировались адекватная прослойка среднего класса и достойная развитой страны деловая культура, а господдержка предпринимательских инициатив носит чисто декларативный характер.

При этом на антимонопольной политике всегда лежала печать предыдущих лет тотального госрегулирования экономики. Общий тон, то угасающий, то нарастающий, всегда больше тяготел к запретам и санкциям, чем к стимулированию и поддержке.

Вмешательство государства набирает обороты

В последние годы в антитрасте очевиден растущий регуляторный крен государственной политики — сказались и экономический кризис, и санкции, и противоковидные локдауны. В 2020–2021 годах стало ясно, что иного рецепта, кроме как усиливать давление на бизнес, государство предложить не может, и тема его вмешательства в предпринимательскую активность не сходит с передовиц СМИ, благо инфоповодов хватает. К примеру, такой инструмент, как директивное регулирование цен, весьма чувствителен для бизнеса, но государство не унимается: начав со сдерживания цен на социально значимые продукты, теперь оно обратило внимание на лекарства, медицинские изделия (соответствующий федеральный закон приняли еще в марте), бензин, металлопродукцию, зерно…

Необходимость (кстати, есть ли она?) прямого вмешательства в предпринимательскую деятельность иллюстрирует корневую проблему государственной экономической политики: слабая конкурентная среда и неблагоприятный инвестиционный климат мешают ему предложить повестку, предполагающую свободу предпринимательского усмотрения и «низовую» поддержку инициатив. Частный случай — российский антитраст — только иллюстрирует сложившийся командно-директивный подход.

Директивное вмешательство государства в экономику выглядит как тушение пожара и отыгрыш упущенных возможностей. Причем чем дольше не принимаются меры по модернизации и развитию экономики, чем тоньше прослойка активного, не занятого в системе государственного управления и крупном бизнесе среднего класса, и чем более не развита конкурентная среда, тем жестче и масштабнее окажется дальнейшая интервенция государства.

Индикатор и регулятор

Цены в рассматриваемом случае выступают универсальным индикатором, убедительно демонстрирующим как имущественное положение населения и уровень его платежеспособного спроса, так и уровень концентрации рынка — развитость конкуренции и отношения в обществе к капиталу и средствам производства. Помимо индикативной цена несет в себе регуляторную функцию: эластично балансирует спрос и предложение, связывая их с денежно-платежными возможностями покупателя и продавца. В развитой экономике на рынке правит саморегуляция и цена выступает главным ее инструментом. Государству приходится только устранять наиболее вопиющие нарушения, с которыми не справляется конкурентная среда, и поддерживать предпринимательскую инициативу.

Проблема прямого ценового регулирования заключается как раз в неразвитости экономики и значительных барьерах для почти любой экономической активности вне государства. Постоянно функционирующие экономические агенты в такой экономике вне государственного аппарата возможны, но вне какого-либо контроля государства крайне маловероятны. Вход в активную экономическую деятельность и создание бизнеса крайне затруднены, сопровождаются преодолением бесчисленных препятствий и предполагают применение разрешительных процедур, включающих в том числе личное, прямое или опосредованное, согласие уполномоченного лица. Таким образом, любая инициатива оказывается подчинена государственному усмотрению — нередко произвольному и, увы, далеко не всегда компетентному.

Побочные эффекты

Как государство приходит к мысли о необходимости ценового регулирования? Наиболее очевидным этот шаг становится в периоды кризисов. Тогда низкий уровень платежеспособного спроса населения не может справляться с аппетитами крупных игроков, которые уже не сдерживаются ценовой конкуренцией. Сами эти игроки, с одной стороны, наращивают маржинальность из-за неуверенности в завтрашнем дне, а с другой — оказываются в заложниках неконкурентоспособности российского рынка и его зависимости от мировых трендов. Системный кризис в экономике затрагивает все большие слои населения и превращается в политический. Поэтому государство инициирует прямое вмешательство в предпринимательскую деятельность и начинает регулировать цены.

В краткосрочной перспективе это решает проблему недовольства населения, но постоянно ретушировать проблемы экономики невозможно, а долгосрочное вмешательство государства только усугубляет кризис. Так, при установлении максимальной предельной границы цен, выше которой продавать продукцию не допускается, установленный потолок цен, естественно, ниже равновесного уровня. В странах с рыночной экономикой такая мера используется, в частности, во время острого продовольственного дефицита (например, во время войны), когда свободные рыночные цены для большинства населения недоступно высоки. Такое ценовое регулирование дает возможность потребителям приобретать товары первой необходимости, которые они не смогли бы купить по равновесным ценам.

Однако почти сразу возникает цепочка негативных последствий. Нарушение рыночного саморегулирования вызывает, во-первых, усугубляющийся устойчивый дефицит товаров. Во-вторых, ведет к необходимости административного квотирования дефицитной продукции для потребителей, иными словами — продуктовым карточкам. В-третьих, растет бюрократический аппарат, обслуживающий регуляторные меры. И, наконец, начинаются институционализация черных рынков, выпуск фальшивых карточек и расширение коррупции.

Устанавливая минимальную предельную границу цен, государство обычно хочет обеспечить определенным группам поставщиков — сельхозпроизводителям, фармацевтам и прочим — достаточный уровень доходов. В этом случае установленная правительственная минимальная цена, напротив, выше равновесной. Это поддерживает определенных поставщиков, но вновь порождает негативные последствия. Выключение ценового саморегулирования ведет к образованию устойчивого излишка продукции (завышенная цена стимулирует предложение, одновременно сужая спрос). Также государство вынуждено либо ограничивать производство — например диктуя пределы посевных площадей и выплачивая компенсации за незасеянные поля, либо закупать излишки продукции, тем самым субсидируя поставщиков. При этом не получается окончательно решить вопрос с затариванием рынка, и население копит продукцию. В конечном итоге это приводит к обвалу спроса и колоссальному давлению на бюджет, который вынужден продолжать выкупать излишки.

Таким образом, государственное регулирование цен, выключая механизм рыночного саморегулирования, в долгосрочной перспективе не решает проблем экономики, а лишь ненадолго снимает часть социальных противоречий. Если свободно устанавливающиеся цены автоматически согласуют спрос с предложением, то регулируемые цены этого не делают. Более того, существующие экономические проблемы лишь обостряются и выходят на первый план. Яркой иллюстрацией подобной ситуации служит опыт конца 1980-х — начала 1990-х годов, когда некомпетентная государственная политика в сфере ценообразования привела к глубочайшему экономическому кризису.

Отдельно необходимо понимать, что регулирование цен не является функцией антитраста, антимонопольные органы в развитых юрисдикциях и экономиках не занимаются им. Если они и могут рассмотреть ценовой вопрос (причем далеко не во всех странах), то только в разрезе результата антиконкурентного поведения участников рынка. Иными словами, здесь первична конкуренция, а не цены.

Правила диалога

Чем же может ответить бизнес? При всей сложности текущей ситуации в России положение далеко не безнадежно — в первую очередь благодаря немалому количеству инициативных и творческих бизнесменов и топ-менеджеров. Люди уже научились считать деньги и заставлять их работать. Вопрос государственного ценообразования тоже отчасти про это. Определенные правила игры при всей своей полноте власти вынуждено соблюдать и государство, и прежде всего в вопросе оценки маржинальности бизнеса. Существующая парадигма экономической модели не позволяет государству полностью отказаться от рыночного капитализма. А он, в свою очередь, предполагает, что маржинальным должен быть любой бизнес — как регулируемый, в отношении которого устанавливаются жесткие тарифные ограничения, так и нерегулируемый, где цены контролируются либо спорадически, либо никак.

В выстраивании диалога с государством бизнесу нужно апеллировать к деньгам и доходности. Последнюю обуславливает правильное управление расходами и инвестиционным капиталом, направляемым на развитие. Как показывает практика, российский бизнес все еще сильно ориентирован на получение сверхмаржинальности и извлечение дивидендов, в меньшей степени направляя прибыль на развитие. Задача — поменять эту тенденцию. Государство не должно видеть, что прибыль идет исключительно в карман собственников и на премии топ-менеджменту. Предприниматели должны явно демонстрировать, что значительная часть прибыли компенсирует недоинвестированность основных средств (особенно это справедливо в отношении крупного бизнеса), при этом затраты в структуре себестоимости продукции оптимизируются и не обслуживают морально и физически устаревшие активы. В долгосрочной перспективе это благоприятно скажется как на конкуренции, так и на платежеспособном спросе. Для этого в первую очередь нужен качественный анализ управленческих активностей бизнеса, формирование долгосрочных планов развития и инвестиционных программ. Вот только в этом случае государству в целом и антимонопольным органам в частности станет труднее срезать «излишки» доходности у бизнеса путем директивного установления цен. В противном случае уже бизнес обретет право требовать у государства субсидировать выпадающие доходы.

Резюмируя все вышесказанное, стоит сказать, что любой диалог бизнеса и государства возможен только при наличии двух обязательных условий: во-первых, четких и единых правил игры для обоих участников и, во-вторых, полной уверенности слабой стороны в том, что сильная их не нарушит. Слабой стороной в отношениях бизнеса и государства всегда является бизнес. И именно от государства зависит установление с ним таких отношений, чтобы предприниматели не жили одним днем, снимая сливки с продаж, а заставляли полученную прибыль работать и развивать экономику. Прямым же государственным регулированием цен, увы, отношения с бизнесом не налаживаются.