Жизнь вспомогательных людей
Игорь Гулин о «Команде Сталина» Шейлы Фицпатрик
В «Издательстве Института Гайдара» вышла книга историка Шейлы Фицпатрик «Команда Сталина», рассказывающая о советских политиках, долгое время остававшихся почти без внимания исследователей, но на деле ощутимо влиявших на течение русской истории
Фото: Издательство Института Гайдара
Фото: Издательство Института Гайдара
Австралийский историк Шейла Фицпатрик — одна из ключевых фигур в англоязычной советологии, лидер так называемой «ревизионистской школы». Появившиеся в 1970-х ревизионисты противопоставляли себя западным историкам «тоталитарной модели». Сформированные Холодной войной, старшие ученые видели в Советском Союзе государство, основанное на железной иерархии подчинения, подавлении людей во имя бесчеловечной коммунистической идеологии. Новое поколение утверждало: несмотря на всепроницающее воздействие идеологии, советское общество было устроено как любое другое. В нем отдельные люди и социальные группы боролись за собственные интересы, искали способы выживания и стратегии успеха. Поэтому для его понимания повседневные практики в конечном счете важнее идей. Для такого подхода лучше всего годится социальная история, и именно ей посвящены главные работы Фицпатрик (на русский из них переведены «Повседневный сталинизм», «Срывайте маски», а также краткая история русской революции — одна из лучших в своем роде). В недавней «Команде Сталина» (такое название стоит на обложке русского издания, внутри книга называется «О команде Сталина») Фицпатрик, сохраняя методологические установки, впервые обращается к «высокой политике». Ее герои — ближайшие соратники вождя.
О самом Сталине написано великое множество книг, но к его окружению всегда было принято относиться свысока. По крайней мере в западной науке, хотя в русской культуре ситуация не сильно отличается. В Молотове, Кагановиче, Калинине, Орджоникидзе, Маленкове, Жданове и прочих видели покорных исполнителей сталинских затей, маловыразительных актеров, разыгрывающих лицемерный политический спектакль, «сброд тонкошеих вождей» — по слову Мандельштама. В истории из них по-настоящему остались двое: Никита Хрущев, захвативший власть и открыто открестившийся от покойного патрона, и Лаврентий Берия, которому — хрущевскими же усилиями — досталась роль главного злодея, козла отпущения для оставшихся без хозяина сталинских наследников.
Это предубеждение легко объяснимо. В отличие от своих противников по правой и левой оппозициям 1920-х — Бухарина, Каменева, Зиновьева и особенно Троцкого, интеллектуалов, идеологов, харизматических лидеров,— сталинские товарищи выглядели малообразованными, лишенными обаяния и особых политических талантов. Тем не менее, как утверждает Фицпатрик, они вовсе не были бездумными винтиками тоталитарной машины и во многом определяли устройство советского мира.
«Команда» здесь — важное слово, и Фицпатрик часто возвращается к этой спортивной метафоре. Сталин был одновременно тренером и главным нападающим, но его задачей было не единоличное правление, а создание и манипулирование сложным политическим организмом. Он воспитывал своих подчиненных, возвышал и низвергал их, перебрасывал с места на место, стравливал между собой, проводил сквозь жернова террора, увешивал лаврами и подвергал осмеянию. В результате всех этих испытаний его соратники — те из них, что выживали,— учились маневрировать в опасных ситуациях и действительно формировали команду.
Надо заметить, что книга Фицпатрик — не совсем то, за что себя выдает. Примерно две трети ее — это просто политическая история сталинской эпохи, изложенная очень внятно и достаточно увлекательно, но без особых откровений — со всеми остановками: внутрипартийная борьба в период нэпа, индустриализация и коллективизация, высокий сталинизм 1930-х, Большой террор, война, послевоенная оттепель и новый виток репрессий. Приключения команды дополняют этот хорошо известный нарратив, но не то чтобы вносят в него новый смысл. Действительно интересные вещи происходят в последних трех главах — с момента, когда Сталин начинает стареть, его контроль над подчиненными ослабляется и скорая смерть становится очевидной.
В культурном сознании эти события недавно актуализировались благодаря комедии «Смерть Сталина». Не исключено, что Армандо Ианнуччи с соавторами заглядывали в книгу Фицпатрик (комикс Фабьена Нури вышел раньше, но в нем гораздо меньше подробностей). В 1953 году сталинские воспитанники начинают действовать, как настоящие политики, и впервые выясняется, что они на это способны. Более того — и здесь главное открытие Фицпатрик — они решают действовать именно как команда. Все они устали от террора, и все хотят либерализации. Их принципом становится установление коллективного правления, а главным вызовом — выдвижение нового лидера, стремящегося снова сосредоточить власть в собственных руках. Главной особенностью такого лидера могла стать не жестокость, а особый талант к интригам, приобретенный в сталинские годы. Первым из них оказывается Берия (бывший, несмотря на свою зловещую репутацию, самым радикальным в команде сторонником либеральных преобразований). После его падения появляется второй — секретарь ЦК Хрущев. Его торжество в конце 1950-х становится концом команды.
В «Команде Сталина», может быть, отчетливее всего видны и сила, и предел метода Фицпатрик. Выводя за скобки идеологию и тем самым отбрасывая неизменно присущий ее исследователям пафос, ревизионистский подход позволяет гораздо лучше увидеть, что собственно происходило, обнаружить причинно-следственные связи событий и мотивов. В исследованиях, посвященных «обычным людям» — рабочим, крестьянам, мелким функционерам, интеллигентам,— это работает очень хорошо, но только благодаря одному допущению. Идеология и все ее последствия тут предстают чем-то вроде погоды — обстоятельствами человеческих действий, которые волей-неволей приходится учитывать, но не стоит включать в число определяющих факторов.
В анализе большой политики это допущение проявляет себя как слепое пятно метода. Речь здесь идет о людях, которые если и не создавали идеологию сами, то оказывались в самой непосредственной близости к месту ее рождения: первыми, кто испытывал на себе ее эффекты, и первыми, кто приводил ее в действие — запускал механизмы, уничтожавшие миллионы жизни, преобразовывавшие социальное и физическое пространство до неузнаваемости. Фицпатрик наводит фокус на персонажей, остававшихся почти без внимания. Но, рационализируя мотивы сталинских соратников, представляя их в роли людей, которые хотели выжить, добиться власти и удержать ее, она превращает участников радикальных и страшных экспериментов в заложников загадочных, неподконтрольных им сил. Так, вопреки поставленной задаче, история сталинской эпохи оказывается не более понятной, а гораздо более таинственной.
цитата
Когда Сталин хотел сделать паузу в общении с иностранцами, он иногда говорил, что проблема будет в том, чтобы убедить Политбюро. Все понимали, что это просто отговорка, поскольку дипломаты совершенно правильно предполагали, что окончательное решение было за Сталиным. Но это не значит, что не было Политбюро, с которым он консультировался, или группы коллег, с которыми он работал. Эта команда — ее численность всегда составляла около дюжины человек — возникла в 1920-х годах, после смерти Ленина сражалась с оппозиционными группами во главе с Львом Троцким и Григорием Зиновьевым, и, что удивительно, ее участники оставались вместе три десятилетия. В политике оставаться вместе тридцать лет — это очень долго, даже в менее смертоносном климате, чем в Советском Союзе при Сталине.
Шейла Фицпатрик. «О команде Сталина: годы опасной жизни в советской политике». М.: Издательство Института Гайдара, 2021. Перевод: Екатерина Варгина