«Если нам кажется, что музыка что-либо выражает, это лишь иллюзия»
Игорь Стравинский о том, как не надо слушать музыку
6 апреля исполняется 50 лет со дня смерти композитора и дирижера Игоря Стравинского, прославившегося в 1910 году благодаря балету «Жар-птица», написанному для «Русских сезонов» Сергея Дягилева, и остававшегося одним из самых ярких музыкальных экспериментаторов в течение следующих 60 лет. Анастасия Ларина перечитала его мемуары и интервью и попыталась понять, как надо, а как не надо слушать музыку
Фото: Фотохроника ТАСС
Фото: Фотохроника ТАСС
1
Возможность услышать музыку в любое время, просто повернув выключатель или поставив пластинку, способствует поверхностному отношению к музыке, которое угрожает подорвать ее основы. В прежние времена барышни, считавшиеся образованными, ели пирожные в своих гостиных и играли на рояле. В наши дни, я полагаю, они все еще едят пирожные, но пианино закрыто, и радио сопровождает поедание пирожных!
2
Перенасыщенные звуками, комбинации которых, как бы разнообразны они ни были, перестают восприниматься, люди впадают в какое-то отупение и, теряя способность отличать одно от другого, становятся равнодушными ко всему, даже к качеству произведений, которые им преподносятся.
3
Лично я бесконечно предпочел бы молодую даму, которая плохо играет на пианино — betement,— той, которая только слушает. Те, кто сам создал музыку, лучше понимают, а те, кто понимает, лучше слышат.
4
Обычному меломану всегда было трудно понять новую музыку своего времени.
5
Слушатели слишком охотно осуждают «новую» музыку, потому что она не переполнена тем типом мелодии и эмоций, к которым они привыкли и которые они могут распознать при первом слушании.
6
Но что касается масс, то тут есть все основания опасаться, что, вместо того чтобы развить в них любовь и понимание музыки, современные способы ее распространения приведут к результатам прямо противоположным, то есть к равнодушию и неспособности разбираться, ориентироваться и испытывать сколько-нибудь сильные впечатления.
7
Вы должны касаться музыки, а не только слышать ее, потому что, касаясь ее, мы чувствуем вибрацию.
8
В своем снобизме люди были до того тупы, что больше всего боялись показаться отсталыми, одобряя музыку, осужденную по глупости закоренелых пошляков прежнего «авангарда».
9
Я сам был свидетелем этой глупости публики, когда присутствовал на первом представлении оперы «Дурное воспитание» во время сезона «Русских балетов» в Париже, в Театре Елисейских Полей. Название оперы, можно сказать, оказалось провиденциальным: зрительный зал выказал полное отсутствие воспитания. Привыкшие видеть на спектаклях Дягилева только балеты, эти люди, услышав оперу, хотя и совсем коротенькую, решили, что их обманули, и стали выражать свое нетерпение, прерывая спектакль криками: «Танцуйте! Танцуйте!» Это было возмутительно.
10
Публика судит о произведении по тому, как оно исполнено. Композиторы могли бы с полным основанием завидовать участи художников, скульпторов, писателей, которые общаются непосредственно с публикой, не прибегая ни к каким посредникам.
11
К несчастью, чем ярче проявляется индивидуальность автора, тем реже полное взаимопонимание между ним и публикой. Чем более он устраняет все, что приходит извне, что не является им, что не содержится в нем, тем более он рискует обмануть ожидание широких масс. Непривычное всегда способно их оттолкнуть.
12
Выразительность никогда не была свойством, присущим музыке: смысл существования музыки отнюдь не в том, что она выразительна.
13
Если нам кажется, как это часто случается, что музыка что-либо выражает, это лишь иллюзия, а никак не реальность. Это просто некое дополнительное качество, которое по какому-то укоренившемуся в нас молчаливому согласию мы ей приписали, насильственно ей навязали как обязательную форму одежды и то ли по привычке, то ли по недомыслию стали смешивать все это с ее сущностью.
14
Люди ищут в музыке не то, что составляет ее сущность. Им важно знать, что она выражает и что автор имел в виду, когда ее сочинял. Они не могут понять, что музыка есть вещь в себе, независимо от того, что она могла бы им внушить.
15
Большинство людей любит музыку, надеясь найти в ней такие чувства, как радость, горе, печаль, или образы природы, или фантастику, или, наконец, просто хотят, слушая ее, забыть «прозу жизни». Они ищут в музыке лекарство, возбуждающее средство; для них неважно, выражен ли этот способ ее понимания непосредственно или прикрыт искусственным многословием. Дешево бы стоила музыка, если бы она была низведена до такого назначения!
16
К несчастью, музыкальное образование, за немногими исключениями, в корне порочно. Стоит только вспомнить те сентиментальные глупости, которые говорятся о Шопене, Бетховене, даже о Бахе,— и это в школах, предназначенных для формирования профессиональных музыкантов. Эти скучные комментарии «вокруг да около» не облегчают понимания музыки, но, напротив, являются серьезным препятствием к тому, чтобы глубже проникнуть в ее сущность.
17
В музыке более, чем в какой-либо другой области искусства, понимание дается лишь тем, кто совершает какое-то действенное усилие. Одного пассивного восприятия недостаточно.
18
К этому надо присоединить еще музыкальный обман, который состоит в подмене настоящего исполнения его воспроизведением на пластинке и кинопленке или трансляцией на расстояние с помощью электрических волн. Здесь налицо та же разница, которая существует между эрзацем и полноценным продуктом. Опасность кроется во все увеличивающемся потреблении этого эрзаца.