|
Хронографы с вековым заводом |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Редкие отечественные часовые мастера брали не качеством изготовления механизмов, а помпезностью форм |
"Зимний промысел швейцарских крестьян"
В XIX веке в России только литературные персонажи вроде Евгения Онегина имели представление о том, какому именно мастеру они обязаны точностью хода своих часов. Да и тот знал, что о времени обеда ему возвещает "Брегет" лишь по воле автора, наделившего своего героя несвойственным русскому человеку педантизмом. Большинство представителей высшего сословия часов, как известно, не наблюдало, воспринимая дорогостоящие механизмы чаще всего в качестве украшений, подчеркивающих их высокое положение в обществе.
"Публика не знала настоящего мастера своих часов,— писал в 1898 году известный петербургский торговец часами А. Тривас,— а знала лишь ту фирму, где таковые приобретала. Таким образом, росла популярность не фабриканта часов, а продавца".
Единственным критерием выбора, кроме металла корпуса карманных часов и сложности механизма, о чем мог рассказать продавец, для русских покупателей была страна происхождения товара. Да и на это стали обращать внимание лишь в конце XIX века, когда ручное производство часов в маленьких мастерских стало вытесняться крупными часовыми фабриками.
"В доброе старое время,— вспоминал Тривас,— в тридцатых, сороковых, пятидесятых и шестидесятых годах, плохих часов совсем не было. Часы были достоянием исключительно зажиточных людей. Во-первых, оттого, что часы считались предметом не первой необходимости, как теперь, а лишь предметом роскоши, а во-вторых, они стоили очень дорого; а раз они стоили дорого, то и фабрикант работал для своей славы, то есть выпускал сорта часов, которые благодаря очень тонкой отделке механизма отличались своим верным ходом. Если даже за границей и выпускались вторые сорта, то к нам в Россию они не попадали уже по одному тому, что у нас на цену не обращали никакого внимания, а требовали лишь выдающегося. Достаточно сказать, что в то время платили за серебряные открытые часы 100-150 рублей! Но зато это были и часы. Материал самый лучший, настоящие рубины вместо нынешних топазов и стекол, шестерни, оси и другие стальные части отполированы как зеркало. Пружина после двадцати лет работы не теряла своей формы правильной спирали. Даже стрелки в этих часах — в своем роде шедевры: тончайшей работы и благороднейшего стиля! Масса простоты и бездна вкуса! Понятно, что более дорогие сорта — в 200, 300, 500 и даже 1000 рублей — были еще, если можно так выразиться, величественнее и представляли собою прямо-таки известную величину в часовом искусстве! Если бы существовал часовой музей, то много достойных часов того времени можно было бы поместить в нем, и они служили бы примером и укором своим потомкам!"
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Швейцарские часовщики не гнушались никакими методами для сбыта продукции — выдавали медь за "американское золото", провозили часы контрабандой и объявляли, что нашли секрет вечно работающих механизмов |
Французские часы отличались показной роскошью и оригинальностью отделки корпуса. Но, как считал известный русский специалист часового дела Александр Белановский, в конце XIX века "правдами и неправдами проникший на все европейские часовые фабрики", часы из Франции были дорогими не из-за своих высоких достоинств, а из-за привычки владельцев фабрик к большим тратам на свою персону: "Патроны фабрик для обеспечения себе более чем нескромного существования все поголовно изощряются в понижении задельной платы и удешевлении часов в совершенно прямой ущерб их, беря даже самые недоброкачественные материалы. В результате являются, во-первых, никуда не годные часы, а во-вторых, страшная и непоказная бедность у производителей их".
Еще одним крупным производителем часов в Европе была Германия, и хронометры, сделанные в Гамбурге, считались одними из самых лучших в мире, сопоставимыми по качеству с британскими. Однако основной специализацией немецких фабрик были часы крупного размера, а также деревянные часы с кукушкой, пользовавшиеся непреходящей популярностью в крестьянских домах всего мира.
На этом фоне карманные часы из Швейцарии выглядели чрезвычайно выигрышно, потому что при качестве, сравнимом с британским, они отличались сравнительно невысокой ценой благодаря уникальной системе разделения труда часовщиков. В альпийской республике часовое производство стало "зимним промыслом швейцарских крестьян".
"Целые деревни,— писал Тривас,— начиная от главы семьи и кончая 5-летним ребенком — все это занято приготовлением отдельных частей для часов. Другие деревни занимаются составлением этих частей в единое целое, и на мировой рынок выбрасывается ежегодно около двух миллионов всевозможных часов. Эта цифра может показаться преувеличенной, но она приблизительно верна".
Другие современники указывали на узкую специализацию крестьян-часовщиков. В одних деревнях производили только пружины, в других — только шестерни, в третьих — другие детали механизма. Проверкой качества деталей и сборкой механизма позднее стали заниматься уже в специализированных мастерских и на часовых фабричках.
В итоге в последние десятилетия XIX века карманные часы из Швейцарии заняли главенствующее положение на русском рынке. Правда, названия фирм по-прежнему имели второстепенное значение. Из всех швейцарских часовых брэндов, существовавших тогда, лишь "Одемар" удостоился в 1881 году звания поставщика русского императорского двора (скорее всего, это не известная теперь "Одемар Пиге", а фирма, существовавшая до нее).
Швейцарско-русская контрабанда
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| К взаимовыгодному сотрудничеству советских внешторговцев и часовых фабрикантов подталкивали длинные очереди на швейцарских биржах труда и нужда Красной армии в точных приборах времени |
В начале 1890-х в столице Российской империи попытались создать часовую фабрику, рабочих выписали из Швейцарии.
"Первый подобный опыт,— отмечал Александр Белановский,— потерпел полнейшее фиаско у нас в Санкт-Петербурге, так как, с одной стороны, мы не имели подготовленных к быстрому усвоению дела этого молодых людей, а с другой — избалованному в то хорошее время заграничному рабочему показалась более чем неприглядной вся обстановка или быт нашего рабочего, и иностранцы скоро все сбежали от нас".
Ко всему прочему оказалось, что в Россию согласились приехать далеко не самые лучшие специалисты. Провалом окончилась и вторая попытка организовать часовое производство с мастерами-швейцарцами. Правда, Тривас считал, что неудача связана с тем, что было привезено недостаточное количество иностранных часовщиков. Но главное, дело лопнуло из-за недостаточного сбыта. Фиаско, по его мнению, было связано с обычным российским "отсутствием доверия к предметам отечественного производства", характерным и для XIX века.
Итог был вполне закономерным. От полноценного производства русско-швейцарских часов пришлось перейти к "отверточному". Собранные в Швейцарии часы там же частично разбирались и экспортировались в Россию на вес — пудами.
"В последнее время,— писал Тривас,— образовались у нас в некоторых промышленных центрах, как Петербург, Варшава, Одесса и некоторых других, большие мастерские, где занимаются сборкой присылаемых из-за границы в разобранном виде часов. Этим путем пошлина на часы обходится более чем втрое дешевле и делает их еще более доступными для общего пользования. Этот шаг можно назвать прелюдией будущих часовых фабрик в нашем отечестве. Департамент торговли и мануфактур, разрешивший подобную комбинацию в ущерб государственным доходам с взимаемых пошлин, имел, вероятно, в виду дать первый толчок к развитию у нас фабричной деятельности по часовой отрасли".
Однако после "прелюдии" ничего значительного не последовало. Крупных часовых фабрик в России в отличие от Северо-Американских Соединенных Штатов так и не появилось. Там швейцарская система производства часов без швейцарских деревень тоже не заработала. Но возвращаться в альпийскую республику из-за океана было куда сложнее, и эмигрировавшие швейцарские мастера с помощью американских инженеров наладили массовое производство часов. Ни ручной работой (все делалось на станках), ни точностью хода тут и не пахло. Зато американские часы отличались поразительной дешевизной. Если собранные в России швейцарские часы среднего качества в металлическом корпусе стоили около 10 рублей, то почти такие же американские стоили в русских городах 1,5 рубля.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Белогвардеец Конради одним выстрелом лишил советский народ полпреда Вацлава Воровского и возможности покупать хорошие часы |
Швейцарцы попытались сократить издержки. Заработная плата часовщиков была резко ограничена. Для деревенских артелей стали закупать сырье невысокого качества. Однако вместо увеличения сбыта швейцарцы стали терять русского состоятельного покупателя.
В ходе этой торговой войны швейцарские фирмы использовали весь арсенал законных и не очень средств. Вот как А. Тривас в своем анализе русского часового дела описывал одну из нашумевших на рубеже XX века афер: "Во многих газетах появился сенсационный слух, что какой-то досужий американский химик изобрел средство превращения серебра в золото. Можно себе представить, с каким волнением, с одной стороны, и восторгом — с другой, был принят этот слух! Вероятность такового факта могла произвести целую революцию во всем экономическом строе государств, с одной стороны, и сильное перемещение капиталов — с другой! Этим слухом воспользовался один швейцарский фабрикант часов и выпустил часы, приготовленные из золоченой латунной меди под громким именем 'Американское золото'.
Варшавские торговцы, со своей стороны, начали усиленно рекламировать, не брезгуя никакими средствами, чтобы только достигнуть своей цели. И они достигли своей цели! Десятки тысяч штук были выписаны вместо 20 р. за 12 р. (так гласила реклама), и эта рекламная вакханалия продолжалась бы и поднесь, если бы один из местных крупных торговцев не положил конец обиранию публики. Он такие же часы вместо 12 рублей предложил за 7 р. 90 коп.! Можно себе представить, насколько вытянулись физиономии у простодушных россиян".
И все же самым эффективным средством борьбы швейцарцев с американской экспансией оказалась обыкновенная контрабанда. Разобранные и собранные часы поштучно и пудами везли из Швейцарии в центр русской контрабанды Варшаву, откуда они распространялись по всей стране. Причем практиковался не только вульгарный провоз дорогих часов в карманах. В таможенных документах их объявляли то галантереей, то "разными металлическими изделиями".
В начале XX века часовая контрабанда приняла грандиозные размеры. В конце 1920-х годов советские чиновники проанализировали царскую таможенную статистику и сравнили ее с тем, что писали специализированные швейцарские и немецкие часовые издания. Результат получился ошеломляющим.
"В 1913 г. швейцарский журнал писал, что из одной Швейцарии ввезено к нам в 1912 г. часов более чем на 7 мил. рублей и наши миллионы способствовали быстрому росту часовой промышленности, а наши официальные данные указывали, что ввезено было на 3 070 891 рубл., т. е. по крайней мере 50% действительности. Швейцарские и немецкие журналы часовщиков идут дальше и заявляют, что русский рынок ежегодно поглощал на 20 мил. рублей часов (при 160 видах). Наш рынок позволил развернуться и немецкой часовой индустрии в Шремберге, Гласхютте и др.".
При этом борьба с часовой контрабандой велась спустя рукава. В 1913 году было зафиксировано 158 случаев задержания контрабандистов, провозивших в общей сложности 607 кг часов суммарной стоимостью всего лишь 7260 рублей.
Самым удачным для экспорта часов в Россию оказался 1917 год. Только по официальным данным, было ввезено часов почти на 13 млн рублей. Как обычно, в годы катастроф столь же катастрофически растут продажи предметов роскоши. Но швейцарские часовщики заработали в первую мировую не только на этом. По заказу русского правительства в нейтральной стране делали механизмы взрывателей для бомб и снарядов, что также принесло фирмам немалую прибыль.
Белогвардейский выстрел по импорту
Приход к власти большевиков оказался для швейцарской часовой промышленности настоящей катастрофой. "С сокращением нашего импорта,— отмечали авторы доклада о часовой контрабанде,— для Швейцарии получилась смерть. Часовые фабрики одна за другой лопаются, продаются, рабочих ужасно притесняют зарплатой и требуют повышения выработки".
Тысячи швейцарских часовщиков оказались без работы, а длинные очереди на биржах труда — беспрецедентными для альпийской республики. По окончании гражданской войны руководители фирм потянулись к советским представителям в Берлине, явно надеясь вернуть все на круги своя.
Не меньший интерес был и у советского правительства. С одной стороны, вопрос импорта часов был пропагандистским и политическим. В записке Московского совнархоза в ВСНХ, например, говорилось: "Каждая культурная революция требует прежде всего точности и аккуратности в работе. Каждый работник социалистического государства должен с уважением относиться к времени всего общества в целом и каждого товарища в отдельности: не ожидать и не заставлять ждать других. Для воспитания точных и аккуратных людей требуются часы.
Часы требует рабочий и крестьянин, в государстве часовой товар является очень выгодным товаром для накопления средств на индустриализацию страны. Часовой товар очень выгоден при хлебозаготовке".
С другой стороны, в часах крайне нуждалась Красная армия. И не только для поощрения командиров и бойцов. Часы вместе с компасом были главным средством авиационной навигации. Без точных часов были невозможны ни точное бомбометание, ни прицельная артиллерийская стрельба, и потому Реввоенсовет заваливал Наркомвнешторг заказами на покупку хронометров и точных карманных часов. Поэтому швейцарских часовых боссов в советских представительствах ожидал теплый прием.
2 марта 1923 года торгпредство РСФСР в Германии сообщило наркому внешней торговли Леониду Красину, что к ним обратились представители пяти второстепенных швейцарских часовых фирм — "Штоль", "Дитесгейм", "Братья Шроб", "Сыновья Шроб" и "Гирш" — с предложением образовать смешанное акционерное общество "для импорта в Россию карманных часов и часов-браслетов". Причем, несмотря на малые размеры фирм, они с ходу согласились на условие советской стороны: предоставить РСФСР кредит на закупку часов в 1 млн золотых рублей.
На достаточно высоком уровне в Москве началась проработка проекта АО с участием пяти швейцарских фирм. Однако ВСНХ этот проект зарубил на корню: "Все вышеуказанные фирмы известны как производители часов самого низкого качества. В довоенное время таких часов импортировалось из Швейцарии до 8 1/2 милл. штук преимущественно в Варшаву, откуда они сбывались при помощи реклам.
В настоящее время у этих фирм скопились большие запасы часов негодного качества, которые они и намерены сбыть в Россию за отсутствием на них спроса в других странах.
Предложение указанных пяти часовых фирм не только не представляет интереса, но, напротив, должно вызвать меры предосторожности против возможности проникновения в Россию их товаров".
Одновременно советские представители в Берлине вели переговоры и с серьезными швейцарскими часовщиками — фирмами "Буре", "Мозер", "Нарден", "Докса", "Тиссо", "Ле Глоб", "Таван", "Омега", "Лонжин" и "Зенит". Достаточно быстро Москва дала санкцию на образование совместного акционерного общества "Центрочасы" с этими фирмами.
Согласно условиям предварительного договора, советская сторона получала 49% акций АО, а остальные за вычетом 2% директору-распорядителю новой компании делились поровну между швейцарскими фирмами. На этот раз никаких сомнений в партнерах не возникало. ВСНХ констатировал: "Вышеуказанные фирмы являются лучшими швейцарскими часовыми фирмами, пользующимися мировой известностью".
Предполагалось, что в обмен на право импорта карманных часов (до 400 тыс. штук в год) фирмы помогут наладить в РСФСР производство будильников, ходиков высшего качества, стенных и настольных часов, причем фабрика будет построена и оборудована, а рабочие будут обучены в течение трех лет, а на четвертый год существования АО производство выйдет на полную мощность. В свою очередь, фирмы соглашались предоставлять обществу товарный кредит на 3 млн швейцарских франков ежегодно.
Условия были не самыми приятными для лучших фирм альпийской республики. Но положение на рынке было настолько сложным, что выбирать особо не приходилось.
В мае 1923 года торгпредство в Берлине получило инструкции по дальнейшему ведению переговоров по созданию "Центрочасов". Фактически до подписания учредительного договора оставались считанные недели. Но 10 мая 1923 года в Лозанне русский эмигрант Мориц Конради застрелил советского полпреда в Италии Вацлава Воровского. Швейцарский суд оправдал убийцу, и отношения между странами были безнадежно испорчены. А 20 июня ВЦИК и Совнарком опубликовали совместное постановление о бойкоте швейцарских фирм. Из Берлина специально запросили Москву, распространяется ли бойкот на переговоры о "Центрочасах", и получили ответ, что дальнейшие переговоры следует вести с германскими часовыми фирмами. Тем более что именно они специализировались до революции на поставке в Россию крупных часов.
(Окончание в следующем номере)