Трубадурный глас

Екатеринбургский театр оперы и балета, ныне зовущийся «Урал Опера Балет», показал российскую премьеру знаменитой оперы Кайи Саариахо «Любовь издалека» («L’Amour de loin», 2000). Оперу исполняют в полусценической версии (режиссер Ярославия Калесидис), которая, впрочем, вполне достаточна для того, чтобы оценить большой хит современного оперного репертуара по достоинству, считает Сергей Ходнев.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Не верьте тем, кто говорит, будто современные оперы всегда однодневки: громкая премьера, а потом — бух в Лету. Есть прекрасные исключения, и к числу самых убедительных принадлежит «Любовь издалека». Оперу, которую финский композитор Кайя Саариахо написала по заказу Жерара Мортье, в 2000 году поставил в Зальцбурге Питер Селларс. Практически сразу за «Любовь издалека» стали браться другие театры в Европе и за океаном — отечественным опероманам наверняка известен хотя бы тот спектакль, который по опере Саариахо поставил в Metropolitan Робер Лепаж: эту сценическую версию показывали в наших кинотеатрах не так давно.

Однако киноэкраном все и ограничивалось: ни один из российских театров, включая столичные, за эти двадцать лет так и не подступился к «Любви издалека». Пока этого не сделал «Урал Опера Балет». В Екатеринбурге успешно и, что по нашим условиям едва ли не самое главное, планомерно продолжают ставить узловые вещи конца прошлого века и начала нашего, которые нигде больше в России не увидишь. И опера Саариахо превосходно вписывается в этот премьерный ряд, в котором есть еще, в частности, «Сатьяграха» Филипа Гласса и «Три сестры» Петера Этвеша.

Как устроен сам феномен успешной современной оперы, чем она должна для этого располагать? Желательно, конечно, чтобы она привлекала слушателя уже сюжетом, у которого могут быть вполне классические литературные коннотации. И «Любовь издалека» тут в выигрыше изначально. Сюжетной основой ей служит легендарная, славная в веках история аквитанского трубадура XII столетия Жофре Рюделя, который полюбил Годерну, графиню ливанского Триполи, ни разу ее не видя — исключительно со слов пилигримов, хваливших ее красоту и благородство. Жофре, повествует легенда, воспевал Даму издалека, а затем, во время Второго крестового похода, решился отправиться в Заморье, чтобы увидеть ее воочию, но в дороге тяжело заболел и умер на руках безутешной графини. Хорошо, когда подобный сюжет изложен в качественном либретто,— опера Саариахо и это условие соблюла: стройное и ясное франкофонное либретто написал Амин Маалуф, известный французский писатель с ливанскими корнями.

В теории не помешает для массовой успешности нового произведения затеять особо пышную постановку. Екатеринбургская версия молодого режиссера Ярославии Калесидис не такова; театр, учитывая эпидемические обстоятельства, вообще задумывал ее как семи-стейдж. И тем не менее эта «Любовь издалека» смотрится вполне полноценным спектаклем — самой природе этого произведения обильное сценическое мельтешение не очень и подходит. Так что, в сущности, вполне довольно и несложно разведенных хоровых мизансцен, и тактичных режиссерских придумок: Жофре выведен скромным мастером, собирающим на своем верстаке лютни; Клеманс (так зовется в опере графиня Годерна) — величавой Прекрасной Дамой, чью добродетель охраняют вооруженные остроконечными щитами фрейлины-хористки. Пилигрима — посредника между парой героев, который и пробудил в Жофре его любовь,— сделали, не обинуясь, женщиной, раз уж партия написана для меццо: получилась не то муза, не то Надежда из монтевердиевского «Орфея».

И есть, конечно, исполнители: екатеринбургский пример лишний раз показывает, насколько именно они в такой ситуации важны и ценны. Нескончаемую цепь речитативов так легко «засушить», но здесь они звучат неформальной, полнокровной вокальной музыкой. Драматической отдачи больше у сопрано Анны Перхуровой (Клеманс), тонкости — у Натальи Буклаги (Пилигрим); не всегда ровно звучала партия у баритона Алексея Семенищева (Жофре), однако ближе к финалу было очевидно, что непривычную стилистику ансамбль не просто одолел, но одолел с толком. Как и оркестр под управлением Константина Чудовского, хотя последний в екатеринбургской эпопее по освоению прихотливого современного материала новичок (тех же «Трех сестер» и «Сатьяграху» выпускал дирижер Оливер фон Дохнаньи) и иногда это слышно.

Прямодушно и без банальностей говорить в начале третьего тысячелетия об идеале, куртуазной любви, трагической невстрече возвышенной мечты и яви — задача для современной оперы, казалось бы, не самая очевидная, но, ей-ей, осуществимая и осуществленная. Ни в каком пассеизме или, еще чего, стилизаторстве партитуру Саариахо не упрекнешь, и все же это тягучее статично-разреженное марево упрямо заставляет вспомнить «раненое море» вагнеровского «Тристана» и «Пеллеаса» Дебюсси. А местами мелькнут аккуратные намеки вовсе даже на средневековый песенный язык — и выглядят предельно естественными.

В сонете 1917 года, упоминая «канцоны, которые слагал Рюдель», Гумилев писал: «Любовь одна / в тринадцатом столетии, как в этом». Екатеринбургская премьера «Любви издалека» поучительно напоминает, что опера — хорошая опера — в сущности, тоже одна что в XVII веке, что в XXI. И тоже «печальней смерти и пьяней вина».