Мосгорсуд оставил под домашним арестом четверых оппозиционеров, обвиняемых в подстрекательстве к нарушению санитарно-эпидемиологических правил во время несогласованного митинга в Москве 23 января: дома остаются пресс-секретарь Алексея Навального Кира Ярмыш, глава ее московского штаба Олег Степанов, муниципальный депутат Дмитрий Барановский и участница Pussy Riot Мария Алехина. Накануне еще четверо обвиняемых добились в Мосгорсуде замены домашнего ареста на запрет определенных действий, позволяющий свободно передвигаться днем, пользоваться мобильной связью и интернетом. Послабление получила в том числе наиболее активная участница команды Алексея Навального Любовь Соболь, которая ведет кампанию по выдвижению в Госдуму. В то же время сотруднику ФБК (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Николаю Ляскину и главе «Альянса врачей» (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Анастасии Васильевой суд в отмене запрета определенных действий 8 апреля отказал.
Пресс-секретарь Алексея Навального Кира Ярмыш
Фото: instagram.com/kira_yarmysh
Пресс-секретарь Алексея Навального Кира Ярмыш
Фото: instagram.com/kira_yarmysh
Мосгорсуд 8 апреля отклонил апелляционные жалобы на продление до 23 июня домашнего ареста Киры Ярмыш, Олега Степанова, Дмитрия Барановского и Марии Алехиной. Накануне аналогичные апелляции юриста ФБК (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Любови Соболь, Олега Навального и муниципальных депутатов Люси Штейн и Константина Янкаускаса суд удовлетворил, заменив меру пресечения на запрет определенных действий. 25 февраля Мосгорсуд отменил решение о домашнем аресте главы правозащитной организации «Альянс врачей» (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Анастасии Васильевой. Для сотрудника ФБК Николая Ляскина следствие также запрашивало домашний арест, но Басманный суд применять его не стал. Попытка госпожи Васильевой и господина Ляскина обжаловать запрет определенных действий закончилась неудачно. Все они фигуранты так называемого санитарного дела. По версии следствия, оппозиционеры в соцсетях призывали людей участвовать в несогласованных акциях 23 января, и пришедшие туда больные коронавирусом создали «угрозу массового заболевания». Максимальное наказание по ч. 1 ст. 236 УК РФ — два года лишения свободы.
Запрет определенных действий предполагает, что обвиняемые не смогут покидать место проживания с 20:00 до 6:00, общаться с другими фигурантами дела, отправлять и получать почтовые и телеграфные отправления, а также использовать любые средства связи для общения по поводу расследования.
Это позволило Анастасии Васильевой 6 апреля принять участие в пикете у покровской колонии ИК-2, где содержится Алексей Навальный. Любовь Соболь теперь рассчитывает лично участвовать в избирательной кампании, сообщила “Ъ” глава ее предвыборного штаба Ольга Ключникова. Ранее госпожа Соболь сообщила о намерении баллотироваться в Госдуму от Центрального округа Москвы в качестве самовыдвиженца, для чего ей нужно собрать более 14 тыс. подписей. Пока она находилась под домашним арестом, ее штаб вел поквартирный обход избирателей. С ноября активисты обошли 60% домов округа, и около 5 тыс. жителей выразили желание поставить подпись за госпожу Соболь, рассказала Ольга Ключникова.
Ограничение действий может быть менее выгодно для обвиняемых, чем домашний арест, если им в итоге назначат лишение свободы, так как оно не засчитывается в срок отбытия наказания, говорит партнер коллегии адвокатов «Аронов и партнеры» Павел Жигульский.
Целью обвинения адвокат считает не жесткое наказание, а сам факт привлечения к уголовной ответственности, который накладывает ограничения на жизнь человека.
А в случае нового уголовного дела непогашенная судимость будет отягчающим обстоятельством при назначении наказания, отмечает юрист. Под эту норму может подпасть Любовь Соболь, чье уголовное дело о проникновении в квартиру с применением насилия уже рассматривается в суде.
Адвокат госпожи Соболь Владимир Воронин признался “Ъ”, что ему «тяжело объяснить», почему одним суд смягчил меру пресечения, а другим оставил без изменения:
«С учетом того, что нет единого центра принятия решений, этот вопрос могли оставить на усмотрение суда. Учитывая, что в преступлении небольшой тяжести обвиняются ранее не судимые люди, домашний арест — исключительная мера пресечения, и суд мог по своему убеждению смягчить ее». Адвокат также предположил, что обвиняемых таким образом «постепенно отпускают», так как «дело разваливается»: «Оно не может быть направлено в суд из-за неверной квалификации: невозможно подстрекать неопределенный круг лиц к совершению преступления путем призыва выйти на улицу. Это противоречит теории уголовного права».
Все, что происходит вокруг Алексея Навального, выглядит «нелогично», считает политолог Илья Гращенков: «Думаю, во власти есть конкурирующие точки зрения и за них идет борьба. Кто-то считает, что зачистка поля от оппозиции вредна, и вот — выпускают часть активистов». Политолог Константин Калачев полагает, что у власти «есть желание продемонстрировать объективность, показать, что наше правосудие не репрессивное, а независимое, справедливое, законное». Но риски и угрозы ослабления контроля над оппозиционерами власть учла, уверен эксперт, ведь ту же Любовь Соболь можно не зарегистрировать, а к активизации протестов скорее приведет демонстративная жесткость, нежели «гибкость и непредсказуемость решений».