Нажитое криминальным трудом
Банкротство преступника дошло до Верховного суда
Если гражданина признали виновным в проведении незаконных азартных игр и взыскали с него полученный от этих игр доход в пользу государства, имеет ли он право обанкротиться? Такой вопрос впервые оказался на рассмотрении Верховного суда (ВС). Нижестоящие суды пришли к выводу, что эти долги не списываются и, по сути, являются санкцией, поэтому по ним банкротить нельзя. Юристы рассчитывают, что ВС разъяснит природу таких обязательств.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
В экономколлегию ВС передано дело о банкротстве гражданина, долг которого возник в результате преступления. В декабре 2016 года Московский райсуд города Чебоксары признал десять человек, включая Алену Брижатую, виновными в незаконной организации и проведении азартных игр, в том числе через интернет (ст. 171.2 Уголовного кодекса РФ). Затем по требованию прокурора суд взыскал с этих лиц в пользу государства солидарно 338 млн руб. полученного ими от игр дохода, признав его результатом сделок, «заведомо противных основам правопорядка и нравственности» (антисоциальные сделки, ст. 169 Гражданского кодекса РФ).
В апреле 2019 года госпожа Брижатая обратилась в суд с просьбой признать ее несостоятельной, ссылаясь на невозможность выплатить взысканную с нее сумму. Но арбитражный суд Чувашии отказался ее банкротить и прекратил производство по делу. Суд счел, что ее задолженность не является денежным обязательством, позволяющим подать на банкротство.
Этот долг — санкция за совершение антисоциальной сделки, а имущественные или финансовые санкции не учитываются при определении признаков банкротства, говорится в решении.
Апелляционная и кассационная инстанции эту позицию поддержали. Кассация также уточнила, что физлицо вправе попросить признать себя несостоятельным при любой сумме и характере долга, но эта процедура «не предназначена для необоснованного ухода от ответственности и прекращения долговых обязательств». По мнению окружного суда, долг, возникший в результате противоправных действий должника, вообще не может быть списан, что не позволит выполнить реабилитационную задачу банкротства.
Отстаивая свое право на банкротство, должница добилась передачи дела в экономколлегию ВС. Она считает, что суды ошибочно не нашли у нее признаков банкротства, предусмотренных законом.
«Спор о возможности признания гражданина банкротом из-за долга, возникшего в связи с совершением им преступления или антисоциальных сделок, еще ни разу не был рассмотрен ВС»,— отмечает старший юрист бюро адвокатов «Де-юре» Николай Полуситов. Вопрос о правовой природе обязательства из ст. 169 ГК РФ и о том, является ли оно санкцией по смыслу закона о банкротстве, является «неоднозначным и дискуссионным», добавляет он.
Адвокат коллегии адвокатов «Делькредере» Егор Ковалев рассказывает, что в 2015 году в Госдуму вносили поправки в закон об азартных играх, позволяющий взыскать с организаторов незаконных игр полученный ими доход, но законопроект был снят с рассмотрения. Между тем, по его словам, в судах сформировалась устойчивая практика, по которой такой доход взыскивают в пользу государства на основании как раз ст. 169 ГК РФ.
Старший юрист «Гуричев, Малинин и партнеры» Павел Смагин считает, что суды пришли к ошибочному выводу о невозможности признать госпожу Брижатую банкротом. В законе нет запрета признавать таких лиц банкротами, то есть «формально нельзя ограничить граждан в реализации данного права», согласен с ним господин Полуситов. Ошибка судов, по мнению Егора Ковалева, также в том, что они не выяснили, есть ли у должника источники дохода, имеются ли другие кредиторы и может ли долг быть погашен в течение определенного срока.
«Суды предопределили исход финальной процедуры банкротства (реализация имущества) без рассмотрения вопроса о возможности введения начальной процедуры (реструктуризация долгов)»,— указывает юрист.
Господин Ковалев полагает, что долг Алены Брижатой относится к несписываемым в связи с «незаконностью действий должника при его возникновении». Если этот долг единственный, то банкротство для такого должника «бессмысленно и нецелесообразно», говорит Николай Полуситов. Павел Смагин добавляет, что в этом случае смысл в процедуре есть, но не для должника, а для его кредиторов. Он напоминает, что банкротство накладывает ограничения на должника, например запрет брать новые кредиты и займы без указания на свое банкротство, запрет участвовать в управлении юрлицами. «Цель банкротства не только выход должника из кризиса через списание долгов, но и защита участников гражданского оборота от недобросовестных действий лиц, признанных банкротами»,— резюмирует господин Смагин.