После прошедшего в России в 2018 году чемпионата мира по футболу ожидался бум открытия в стране франчайзинговых школ для занятия детей футболом. Такие программы, как показывает международный опыт, позволяют профессиональным клубам без отвлечения ресурсов готовить резерв игроков для основных команд. Но в нашей стране клубы не торопились запускать партнерские программы до и сразу после мирового первенства, а когда дозрели, начался кризис, серьезно повлиявший на спортивную индустрию.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Футбол, возглавлявший долгие годы всевозможные рейтинги популярных видов спорта в мире, сейчас опустился на вторую строчку, уступив первенство киберспорту, выяснил PwC в ходе недавнего опроса. Тем не менее футбол остается наиболее востребованным среди будущих спортсменов. Россия не исключение. По разным данным, сегодня в нашей стране этим видом спорта в школах и академиях профессиональных клубов занимаются 300–400 тыс. детей и подростков.
Но другим странам Россия по этому показателю уступает. Так, в Германии в специализированных секциях занимаются до 1,4 млн детей в возрасте до 14 лет, сообщает издание Der Tagesspiegel. В Испании только в одной Каталонии работают 6 тыс. юношеских команд и школ, где играют 1,2 млн подростков, пишет La Vanguardia.
В западных странах заметная часть таких школ работают по франшизе с командами, входящими в высшие дивизионы. Партнеры берут на себя затраты на тренировки, аренду полей, экипировку и т. д. Клубы предоставляют бренд и обучают персонал.
Это позволяет владельцам бренда не только дополнительно заработать, но и растить новых игроков с детства. Во Франции клубы из первой десятки местной лиги — «Лилль», «Лион» и «Пари Сен-Жермен» (ПСЖ) — ежегодно открывают десятки таких школ, откуда в основной состав затем поступает до 20% новых игроков, подсчитало консалтинговое агентство FFS.
В России же единицы профессиональных футбольных клубов (ФК), выступающих в Российской премьер-лиге (РПЛ), развивают собственные школы через франшизы. Сейчас в стране по франчайзингу работают чуть более 700 футбольных школ для детей, подсчитала эксперт Franshiza.ru Анна Рождественская. Это в 10 раз меньше, чем во Франции, и в 20 раз меньше, чем в Испании.
Партнерский матч
Еще четыре года назад эксперты предрекали бум открытия в стране новых футбольных секций и школ по франшизе клубов из первой десятки. Драйвером должен был стать чемпионат мира, проходивший в России в 2018 году. «В 2017–2018 годах в этом сегменте действительно появились заметные игроки, продавая свои франшизы по всей стране»,— поясняет Анна Рождественская. Но эти школы открывались в рамках независимых от клубов образовательных проектов, как «Чемпионика» и «Футболика». Массовых появлений франчайзинговых программ от самих ФК так и не произошло, уточняет эксперт.
Единственным профессиональным клубом, вышедшим формально в преддверии мирового первенства на рынок франшиз, стал московский «Спартак». ФК запустил программу для партнеров совместно с сетью «Юниор» (ее развивает компания «Лига спорт»). «Но реально привлекать франчайзи мы начали только в середине 2019 года»,— поясняет ведущий специалист по продажам франшиз школы футбола «Спартак Юниор» Сергей Гоголев. Сейчас, по его словам, у «Спартака» 117 партнеров, и еще 10 франчайзинговых школ планируется открыть в ближайшее время.
Столичный клуб «Динамо» развивает аналогичную партнерскую программу самостоятельно с сентября 2020 года, рассказывает руководитель направления франчайзинга этого ФК Валерий Касалица. Сейчас действуют 14 школ, еще две планируются к открытию в ближайшее время. «Динамо», по словам господина Касалицы, готово создавать вместе с партнерами школы во всех городах с населением свыше 100 тыс. человек. В соцсетях недавно анонсировались продажи франшизы детско-юношеской футбольной академии ПФК ЦСКА. Но там не предоставили комментарии. По информации собеседника “Ъ” на рынке, ЦСКА запустил программу только в начале года и пока не продал ни одной франшизы.
В пресс-службе «Локомотив Москва» заявили, что сосредоточены на развитии собственной академии. В «Зените», «Краснодаре», «Ростове» и «Сочи», играющих в РПЛ и Еврокубке, на вопросы “Ъ” не ответили.
В «Динамо» рассчитывают, что развиваемые партнерами школы помогут клубу в будущем привлекать в профессиональный состав новых игроков, для чего было выстроена вертикаль. Школы станут базовым этапом подготовки, откуда перспективные футболисты будут переводиться в центральную академию имени Льва Яшина в Москве, а также в ее филиалы, которые планируется открыть во всех федеральных округах. Следующий этап — молодежный состав клуба и команда «Динамо-2», откуда игроки могут попасть в основную команду, выступающую в РПЛ. «Спартак» во франчайзинговой программе также задействовал свою академию имени Федора Черенкова.
Сейчас новых игроков почти все клубы готовят в филиалах академий, которыми сами управляют и финансируют их. Партнерские школы позволяют ФК не отвлекать ресурсы на подготовку спортсменов, перекладывая это на франчайзи. Но полностью отказываться от развития филиалов клубы пока не готовы. Так, «Динамо», по словам Валерия Касалицы, открыл за свой счет филиал в Махачкале, а в этом году еще две академии в центре страны и на Дальнем Востоке.
Неравный счет
Несмотря на заявленный интерес ряда клубов развивать партнерские школы, те, кто уже начал реализовывать такие программы, установили строгие правила отбора потенциальных франчайзи. Так, в «Спартаке», по словам Сергея Гоголева, всех кандидатов-франчайзи рассматривают специальная комиссия клуба и его служба безопасности. Основные критерии — будущий партнер должен либо работать в сфере футбола, либо быть действующим игроком с достаточно высоким уровнем. Опыт предпринимательской деятельности и масштабирования бизнеса только дополнительный плюс.
«Динамо» при продаже франшизы проводит в несколько этапов проверку полей и тренерского состава. Дважды в год аудит повторяется. «Кроме того,— говорит Валерий Касалица,— нас интересует отношение к спорту и футболу будущих партнеров. Болельщиков "Динамо" среди них 60%, что большой плюс для бренда». Зарубежные клубы тоже практикуют отсев кандидатов, но эта система у них выстроена несколько иначе. Так, во Франции действует балльная система: высокая оценка дается за предпринимательский опыт и тренерский состав, а спортивное прошлое может и вовсе не учитываться, отмечают в FFS.
Еще один заградительный фактор — паушальный взнос, назначаемый владельцами брендов, считает Игорь Ковалев, развивавший футбольные школы в Новосибирске и Красноярске. Так, у «Динамо-Москва» эта сумма составляет 1,2 млн руб., у «Спартака» — 1,3 млн руб. При этом анонсируемая прибыль партнеров — 4,8 млн руб. в год из расчета, что в школе занимаются 288 человек, у «Динамо» и 1,33 млн руб. при 32 занимающихся у «Спартака». Франшиза профессионального клуба — это сразу другая аргументация при общении с родителями учеников, и такой продукт стоит дороже, чем у «неименитых» конкурентов, подтверждает Анна Рождественская. Но чтобы следовать такой финансовой модели, взнос родителей должен быть 10–15 тыс. руб. в месяц, продолжает господин Ковалев. «После заметного снижения доходов россиян из-за пандемии в большинстве региональных городов для родителей такие взносы стали неподъемными»,— говорит он.
Валерий Касалица не соглашается, что паушальный взнос в российских ФК — это заградительный фактор. «Для франчайзи в России западные клубы — ПСЖ, "Барселона" или "Ювентус" — назначают единовременный взнос в несколько раз больше»,— приводит он пример. У «Ювентуса», например, в России около 15 франчайзинговых школ. Единовременный взнос для франчайзи — €300 тыс. плюс 100 тыс. руб. ежемесячно. У «Барселоны» около 20 школ, единовременный взнос €400 тыс. и роялти 150–200 тыс. руб. в месяц. Родители в школах западных брендов платят обычно 15–20 тыс. руб. в месяц. По этой причине господин Касалица не считает их конкурентами на локальном рынке франчайзинговых программ, «кроме того, родители понимают, что у их детей мало шансов попасть в ПСЖ, "Барселону" или "Ювентус", даже если они занимаются в их школах».
Госпожа Рождественская настаивает, что российские ФК опоздали с запуском собственной франшизы на пару лет. Речь не только о конкуренции со стороны зарубежных клубов внутри страны. «Такого спроса со стороны покупателей франшиз, как было три года назад, в сегменте футбола уже не наблюдается»,— полагает эксперт.
Пустые ворота
На спрос со стороны потенциальных франчайзи заметно повлиял кризис, вызванный COVID-19. Как правило, сделки между владельцами бренда и франчайзи в сегменте образовательных программ, включая футбольные школы, заключаются в конце весны — начале мая. Это позволяет партнерам подготовиться к открытию заведений к началу учебного года. Но в прошлом году как раз в этот период в стране был локдаун из-за пандемии, и объем покупок франшиз существенно снизился, говорит Анна Рождественская. По ее словам, спрос начал медленно оживать с октября 2020 года и сейчас восстановился только на 65% по сравнению с докризисным уровнем.
Кризис привел не только к замедлению открытия франшиз, но и к потере существующих.
У «Спартака» уже закрылись две франчайзинговые школы, хотя клуб на время локдауна отменил для партнеров выплаты роялти, говорит Сергей Гоголев. Из-за ограничений в прошлом году школам приходилось отменять занятия и замораживать абонементы, говорит совладелец «Чемпионики» Руслан Баширов. «Но на большинстве наших франчайзи последствия пандемии сказались слабее, чем в целом в сфере спорта и детского образования»,— утверждает он.
Причина в том, что партнеры используют почасовую аренду помещений для занятий. По такой же схеме оплачивается работа тренеров. «Работа партнерских футбольных школ действительно построена так, что франчайзи не зависит от владельца помещений в той же степени, как, например, фитнес-клуб, заключающий долгосрочные контракты аренды, которые сложно разорвать без санкций в одностороннем порядке»,— соглашается Игорь Ковалев.
По словам господина Ковалева, единственной проблемой для франчайзи во время простоя стала невозможность выплачивать зарплату персоналу.
Более того, в ряде регионов, например в Красноярском крае и Новосибирской области, франчайзи, развивающие спортивные и образовательные проекты, в массе не смогли получить обещанные властями во время локдауна льготные кредиты на зарплаты. «Некоторые закрытые во время ограничений секции и школы до сих пор не могут заработать в полноформатном режиме»,— утверждает господин Ковалев. Проблема в том, что после вынужденного увольнения персонала сложно найти профессиональные кадры, «многие из них переквалифицировались и ушли работать в другие отрасли».
По наблюдениям Валерия Касалицы, сейчас потенциальные партнеры из-за кризиса стали осторожнее подходить к покупке франшиз. «Сегодня мало кто готов рисковать»,— говорит он. Но эксперт уверен, что после некоторого затишья начнется оживление. Через 15 лет, ожидает господин Касалица, в сегменте будет серьезная конкуренция: так, свои партнерские программы после восстановления спроса запустит большинство клубов, играющих в РПЛ.
Неспортивные достижения
Конъюнктура
В России в 2018–2020 годах под кураторством Минспорта реализовывалась Стратегия развития физической культуры и спорта, включая и спортивные школы по футболу, на что было выделено 249,9 млрд руб. Но доступность массового спорта так и не была обеспечена, заявила в феврале Счетная палата по итогам аудита реализации стратегии. На начало 2020 года фактический уровень обеспеченности спортивными сооружениями в стране составил 55,7%.
Аудиторы также заявили о существенных расхождениях статданных Минспорта по ключевым показателям. Так, базовые значения целевых показателей за 2018 год федеральной программы «Спорт — норма жизни» (часть стратегии) в 2–2,5 раза расходятся с оценкой палаты и данными Росстата. Кроме того, данные Минспорта о количестве подростков 15–18 лет, занимавшихся в 2018 году физкультурой и спортом, на 194 тыс. человек превысили фактическую численность россиян этого возраста. Также оказалась завышенной заявленная министерством средняя загрузка объектов спорта в стране в 2019 году на уровне 72%. Для достижения этого показателя в стране спортом должны были заниматься 100,3 млн человек, хотя, по подсчетам министерства, в 2019 году таковых насчитывалось 58,6 млн.