26 апреля президент России Владимир Путин встретился в Кремле с главой Центризбиркома Эллой Памфиловой и заручился ее уверенностью в том, что на сентябрьских выборах в Госдуму и в регионах все будет хорошо. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что это было главным из того, что интересовало Владимира Путина.
Владимир Путин хочет уже сейчас разглядеть неясные очертания сентябрьских выборов
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Владимир Путин хочет уже сейчас разглядеть неясные очертания сентябрьских выборов
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
По словам президента получалось, что Элла Памфилова сама попросила об этой встрече. Ей хотелось необычного.
— Элла Александровна, вы хотели рассказать о работе за последние пять лет, да? — спросил ее президент.
Возможно, и в самом деле, став главой Центризбиркома еще на пять лет, Элле Памфиловой действительно хотелось рассказать Владимиру Путину, что пять прошлых лет были прожиты не зря. Но он ведь, с другой стороны, и сам слишком хорошо знал об этом.
— Вообще,— вздохнула она,— впервые выпала доля на один состав ЦИКа — три крупнейшие избирательные кампании! И конечно, самым главным испытанием было общероссийское голосование по Конституции. Слава богу, система выдержала это испытание!
Более того, система, без сомнения, вышла из этого испытания окрепшей. Такое впечатление, что больше ей не страшны никакие выборы: институт многодневного голосования, судя по всему, предоставил новые, даже, может, невиданные возможности взамен тех, которые казались навсегда исчерпанными.
Элла Памфилова между тем призналась в непростом:
— Я об этом еще не говорила, но сейчас признаюсь, что на самом деле желающих среди наших оппонентов уж если не сорвать это голосование, но серьезно его дискредитировать было более чем достаточно. То есть работали в довольно непростой среде вплоть до того, что в масштабах всей России пытались оказывать давление на членов комиссий, для того чтобы они выходили из состава комиссий, чтобы они не являлись в дни голосования, не работали, то есть пытались вообще дестабилизировать работу комиссий. Но опять-таки система крепкая, она это выдержала, и наши коллеги в регионах буквально до каждого желающего проголосовать добирались: и в тайгу, и в тундру, и на море, на лошадях, на вертолетах, на лодках — как угодно, чтобы действительно все, кто желает отдать свой голос, смогли этим воспользоваться!
Она не уточняла, впрочем, кто пытался оказывать такое мощное давление на членов комиссий выходить из их состава, что ему трудно было противостоять.
Но, скорее всего, она имела в виду силы, осуждаемые сейчас не то что обществом, но и непосредственно судом за попытку не только не дать выйти из дома, но и за попытку войти в дом.
— Люди вообще действительно выкладывались полностью,— продолжала Элла Памфилова.— И я считаю, что очень несправедливо, когда опять-таки наши оппоненты… вы их любите называть иногда партнерами… и те, кто им помогает… часто какой-то недоправдой пытаются умалить труд этих замечательных людей… Их почти под миллион, эти люди в основном несут общественную миссию… Или в худшем случае вообще дискредитировать эту работу.
Элла Памфилова сейчас не бросала своих, по сути отчитываясь именно за пять лет работы, за то, как не бросала; она очень хотела сказать это, зафиксировать, и даже замечание господина Путина в самом начале о том, что скоро выборы в Госдуму и в регионах (на 19 сентября запланированы выборы 11 губернаторов и депутатов 39 региональных законодательных собраний.— “Ъ”), и значит, давайте прежде всего поговорим об этом, она просто демонстративно не услышала — сначала хотела выговорить вот это все.
— Но вы знаете,— говорила Элла Памфилова, волнуясь, как мне кажется, и потому, что это и для нее была новая мысль, она с ней еще не выходила на президента,— распространяются уже много лет стереотипы… Вы знаете такое крылатое выражение, что неважно, как люди голосуют, важно, как посчитают.
Элла Памфилова не стала спорить с этой фразой, наоборот, она ее, можно сказать, докрутила:
— Перефразируя это выражение, я бы сказала так: очень важно, как люди голосуют, но не менее важно и то, как считают! А как считают — это зависит от того, кто считает! Опять-таки вот этот стереотип, я бы так сказала, перевертыш, когда в ряде западных стран у них считают как раз чиновники, а они пытаются представить, что в нашей комиссии сидят одни чиновники, берут под козырек и по команде вышестоящего начальника они там дают тот результат, который нужен.
Владимир Путин с ней не спорил, но такое впечатление, что ей хотелось, чтобы спорил: ей было что возразить!
— Вот все с точностью наоборот! — воскликнула глава Центризбиркома.— Поскольку у нас как раз принцип формирования комиссии таков, что уже внутри нее заложена система сдержек и противовесов, внутренний самоконтроль, перекрестный самоконтроль, поскольку у нас не менее половины в составе комиссии должны представлять политические партии. И практически все живые партии, все действующие партии, и их представители входят в состав этих комиссий (Это сколько же партий у нас живых? В качестве одолжения Элла Памфилова могла бы и цифру назвать. На сколько, например, действующих больше, чем живых? На две или на четыре? — А. К.). Кстати, законом приоритет как раз отдан именно им для назначения своих представителей, в том числе граждане из своих собраний могут делегировать своих представителей. То есть в составе комиссии люди разных профессий, разных вероисповеданий, разной политической ориентации представляют весь такой огромный социально-политический и общественный срез общества!
Да, у нее накипело. Она просто яростно, как всегда, изливала душу, с одной стороны, по-женски, а с другой — по-центризбиркомовски:
— Более того, это второй расхожий, я бы сказала, ложный стереотип, который вбивался в голову, насчет того, что чиновники, чиновники, сплошные чиновники! У нас по закону положено, чтобы в состав комиссии входили не более 50% муниципальных и государственных служащих. За это время у нас их число снизилось в субъектовых комиссиях и территориальных вдвое, максимум — где-то до четверти, то есть не более четверти! А если говорить о самых массовых комиссиях, участковых комиссиях, там вообще ничтожное количество — менее 6%. Какой админресурс внутренний, о чем можно говорить?!
Дело в том, что об этом никто уже давно и не говорит. Все давно отвлеклись на голосование на пеньках.
— Теперь насчет внешнего админресурса,— неуспокоенно продолжала Элла Памфилова.— У нас тоже за эти годы произошли серьезные изменения, то есть он минимизирован благодаря некоторым факторам. Во-первых, у нас ужесточено и уголовное, и административное наказание за сговор, за попытки фальсификации, серьезно ужесточено.
Она по крайней мере признавала, что это было. Но произошли изменения. По-прежнему есть. Но минимизирован.
— С другой стороны,— рассказала Элла Памфилова,— мы создали настолько прозрачную систему, что даже если у кого-то и появилось тайное желание себе улучшить результат, то это моментально становится явным, то есть мы сделали эту систему очень прозрачной для контроля общества! И у нас внутренний контроль, о котором я сказала, и внешний контроль в виде нашего наблюдательского сообщества — оно одно из самых сильных в мире, даже трудно назвать страну, где было бы такое мощное наблюдательское сообщество!
Мне и правда стало казаться, что мышь не проскочит. Элла Памфилова готовилась к этой встрече. Не все так, между прочим, готовятся.
— Более того, с 2018 года теперь у нас еще новый институт возник — общественного наблюдения,— добавила она.— В дополнение к наблюдателям от партий, от кандидатов — общественное наблюдение! У нас на прошедших выборах 255 тыс. наблюдали, то есть не менее трех-четырех человек на участке. Система многоступенчатого контроля, которая обеспечивает достоверность подсчета результатов выборов!
Да, на участках по утрам, бывает, просто не протолкнуться из-за такого (а не из-за наплыва избирателей). Не поэтому ли за результатами приходится улетать на вертолетах?
Она говорила и говорила, и я думал, что господин Путин уж давно забыл о том, что его действительно еще хоть как-то могло интересовать: он же хотел что-то узнать про сентябрьские выборы в Госдуму и в регионах. Но нет.
— Элла Александровна, у нас в сентябре выборы. В этой связи вопрос: обеспечена ли подготовка к выборам финансово? — неожиданно спросил президент.
То есть хватает ли денег? Во всем остальном он уже давно не сомневался.
На самом деле именно этот вопрос был непростым и задавался по существу. Владимиру Путину, наверное, важно было знать, на сколько дней голосования хватает денег уже сейчас. И если на один, то, видимо, необходимо открыть дополнительное финансирование.
— Когда я говорила, что благодарю вас за то, что целый ряд мер направлен на систему… Да, я хочу сказать, что мы сейчас уже готовимся к разным вариантам,— Элла Памфилова все поняла правильно.— Когда вы своим указом, с конца мая — с середины июня, назначите выборы, мы уже должны быть готовы к тому, чтобы предложить формат. И в зависимости от пандемии, целого набора других факторов мы должны будем принимать решение: один будет день голосования или это будет три дня голосования. В соответствии с этим мы должны сейчас, и мы учитываем… СИЗы (средства индивидуальной защиты.— “Ъ”) должны быть… И целый ряд других факторов…
Все же в ее словах было недостаточно уверенности. Она передала президенту уверенность во вчерашнем дне, а в завтрашнем — нет, пока не передала.
И Элла Памфилова, судя по всему, почувствовала и это:
— Я хочу сказать, что у нас нет никаких проблем — и благодаря вашей поддержке, и правительство идет навстречу. То есть исходя из тех вариантов, которые могут быть, у нас фактически все нормально.
— Хорошо,— добавил президент.
Действительно, должно быть не нормально, а хорошо.