Зал ожидания краха
Ксения Рождественская о фильме «Планета», трагикомедии о фальшивом богатстве
В летнем кинотеатре Garage Screen пройдет российская премьера полнометражного дебюта аргентинской художницы Амалии Ульман «Планета», снятого в жанре автофикшен, герои которого не те, кем кажутся
Фото: Amalia Ulman and Rob Kulisek
Фото: Amalia Ulman and Rob Kulisek
Девушка встречается с мужиком в кафе. Он сразу переходит к делу: длинные волосы, как на фото в интернете, ей идут больше, встречаться будем в обеденный перерыв, меня возбуждает, когда на меня ссут. Девушка скромно отвечает: «Все, что возбуждает тебя, возбуждает и меня». Она читала в интернете, что за ночь платят около €500, он возражает, что в этих краях отсасывают за двадцатку. «О чем ты думаешь?» — «Я тут видела книгу за 19.99… думаю, стоит ли за нее отсосать»,— нежно отвечает девушка.
Она не секс-работница, и фильм вообще не об этом. Леонор, или просто Лео (Амалия Ульман, она же — сценаристка и режиссер фильма), живет со своей матерью Марией (Але Ульман, она же — мать Амалии) в квартире, которая им уже не принадлежит, в Хихоне, испанском портовом городе, где вечно плохая погода, почти все магазины закрыты из-за кризиса, зато на вручении какой-то премии появляется сам Мартин Скорсезе. Платить за квартиру нечем, и семья выживает как может: Мария подворовывает в магазинах, а в ресторанах рассказывает, что у ее дочери отношения с каким-то важным местным политиком, так что счет можно отправлять прямо ему. Лео — стилистка, но с работой пока не складывается: ее зовут на съемку Кристины Агилеры в Нью-Йорк, но ей нечем заплатить за билет на самолет. Женщины едят досыта только на свиданиях и в ресторане «Планета», где тестируется новое меню. Дома из еды — только печенье и пирожные, которые Мария заказывает в кредит. «Если я буду питаться углеводами, у меня будет тело бедняка»,— жалуется Лео. Холодильник пуст: там Мария хранит бумажки с именами своих врагов, «чтобы их заморозить».
Фото: Amalia Ulman and Rob Kulisek
Фото: Amalia Ulman and Rob Kulisek
Аргентинско-нью-йоркская видеохудожница Амалия Ульман все детство провела в Хихоне, сером и дождливом. Она стала известной в 2014-м, после инстаграм-проекта «Превосходства и совершенства», где протоколировала свою несуществующую роскошную жизнь — от обедов в помпезных ресторанах до увеличения груди. Фанаты ее блога пришли в ярость, узнав, что она их «обманывала». Но именно это и было ее целью: она занимается проблемой не то чтобы самопрезентации, но самобрендирования, ее интересуют все возможности «жизненного нарратива», способы фальсифицировать свое классовое, гендерное или артистическое «я». Культура потребления собственных образов, рекурсивная интимность, разница между видимостью и имиджем.
Фильм основан на истории «фальшивых богачек», действительно произошедшей лет восемь назад в Испании: мать и дочь притворялись светскими дамами и жили за чужой счет. Нужна немалая смелость, если не наглость, чтобы снять кино на такой сюжет в жанре автофикшена. Амалия Ульман отдает своей героине собственную жизнь со всеми ее авариями, достижениями, обидами, вечными ссорами с матерью, неловкой дочерней любовью. Здесь мало персонажей (в роли любителя «золотого дождя» — режиссер Начо Вигалондо, автор комедийного сай-фая «Моя девушка — монстр») и много атмосферы. Серый, тупой город, в котором половина жителей мечтает увидеть королевскую семью (принцессу, кстати, зовут так же, как героиню фильма,— Леонор), а вторая половина выходит с протестами. Как будто, если постоишь на улице рядом с принцессой или Мартином Скорсезе, сможешь заразиться от них богатством и известностью. Как будто, если постоишь на улице с плакатами, Мартин Скорсезе тебя увидит и что-то изменит.
Собственно, в «Планете» весь город ожидает этого взгляда — взгляда того, кто сильнее и могущественнее, того, кто смотрит сверху вниз. В одном из своих видеоэссе Ульман, рассказывая о какой-то вечеринке, объясняет, что такое объективация: «Я превратилась из видимой в видение… Я была тем, что он увидел, и больше меня не было. Чудесное ощущение быть приятной чьему-то взору. Как образ, я никогда не буду правой или неправой, никогда не умру. Как образ, я никогда не смогу возразить». Все, что делают Лео и Мария в «Планете»,— создают видимость, придумывают и перепридумывают собственный образ, «делают лицо», не собираются никому возражать. Это их единственная работа, и она им не надоедает. Сказка о Золушках, надевающих меховые шубы, чтобы их разглядели.
Здесь пьют легко, как у Хон Сан Су, живут беспечно, как у Годара, лелеют свои странности, как у Альмодовара, мечтают о тюрьме, как в чаплинских «Новых временах». В сущности, это и есть новейшие, самые новые, очередные «Новые времена», черно-белый слом эпох. Самое частое слово на серых стенах — «Продается», и даже граффити уже полустерты, полумертвы. Ульман в своих ранних работах не зря исследовала «антиместа» вроде залов ожидания: квартира в «Планете» — «антиместо», зал ожидания краха, она развоплощается, превращается в нечто иное. Как и весь город, как и весь мир.
Фильм, где фикшен вгрызается в реальность, где нон-фикшен примеряет на себя ненужную меховую шубу, чтобы лучше выглядеть, где факты личной жизни делегируются персонажу. Умная, легкая, многослойная трагикомедия, исследующая и готовность женщины примерять чужие маски, и готовность города ложиться под приехавшую знаменитость, и готовность народа есть пирожные, если нет хлеба, и готовность экономики у кого-нибудь отсосать, чтобы купить книжку за 19.99. Портрет не поколения двадцатилетних, а фильтров, через которые они себя видят.
Летний кинотеатр Garage Screen, 15 мая, 20.30, 21 мая, 21.00