актив
Вчера в Кремле президент России Владимир Путин провел заседание Госсовета, посвященное разделу полномочий между федеральным центром и субъектами федерации. Специальный корреспондент Ъ Андрей Ъ-КОЛЕСНИКОВ утверждает, что никогда еще прежде губернаторы не проявляли такого сверхъестественного внимания к такому более или менее, казалось бы, рядовому событию, как заседание Госсовета.
Тот, кто был накануне заседания Госсовета в Кремле, на одном из верхних этажей, там, где кабинеты нескольких помощников президента, тот мог убедиться в том, что губернаторы устроили здесь настоящую осаду. Кабинеты все время были переполнены. Губернаторы входили и не хотели выходить.
Я слышал, как один из них, уважаемый в целом человек, упрашивал секретаря одного из помощников президента напоить его, губернатора, в приемной чаем.
— Обязательно надо нам с вами чайку попить,— суетился он,— а там, глядишь, и шеф ваш подъедет...
Войти в положение этих людей было нетрудно. Слишком много для благополучия их регионов (и их собственного, конечно, благополучия) значит эта реформа. Заседание Госсовета не могло принести никаких новых результатов. Но оно должно было зафиксировать уже достигнутые. Реформа разграничения полномочий претендует на то, чтобы считаться законодательно оформленной. В прошлую субботу правительство внесло в Госдуму пакет документов по изменению налогового и бюджетного законодательств. Предстоит внести поправки в 153 федеральных закона. Губернаторы могут еще, конечно, на что-то повлиять, но слишком хорошо понимают: сейчас или никогда. От этого у них и возникает ажиотажный спрос на сотрудников администрации президента.
Состоявшееся накануне заседание президиума Госсовета было бурным. В ожидании президента схватились мэр Москвы Юрий Лужков и министр финансов России Алексей Кудрин. Говорили, конечно, про деньги. Мэр Москвы считает, что их будет мало (сколько бы, видимо, ни дали) под те полномочия, которые хотелось бы получить и которых мало, конечно, никогда не покажется. Кроме того, Юрия Лужкова, мягко говоря, беспокоит проблема замены льгот на денежные выплаты. Она прежде всего касается Москвы (а мэр, судя по всему, полагает, что направлена против нее). Многие москвичи бесплатно ездят в метро и пользуются телефонами. Большая часть России лишена этих маленьких человеческих радостей. В ближайшее время эта несправедливость будет устранена. Все, кто пользуется льготами и кто не пользуется, получат деньги. Юрию Лужкову это не нравится.
Вчера утром, когда журналисты вместе с губернаторами за полчаса до начала заседания Госсовета оказались в "смешанной зоне" Георгиевского зала Кремля, я спросил у Юрия Лужкова, сколько же денег должны получать, по его мнению, те, кто до сих пор пользовался льготами.
— Три-четыре тысячи рублей,— на удивление уверенно ответил он.
— Это нижняя планка или верхняя?
— Это средняя,— так же уверенно сказал московский мэр.— Все это очень болезненно. Может, надо даже больше платить людям, чем стоили льготы.
— Ну а больше-то зачем? — удивился я.
Мэр, который шел ко входу в Александровский зал, где через несколько минут должно было начаться заседание, даже остановился.
— Неужели вы не понимаете?! А лекарства? Их настоящую цену определить очень трудно, почти невозможно. И как определить, сколько стоит человеческая жизнь?
Юрий Лужков, таким образом, закладывает в стоимость денежной компенсации кроме стоимости лекарств еще и стоимость человеческой жизни. Это очень благородно с его стороны. Сомневаюсь, правда, что в федеральных органах власти работают такие же благородные люди.
Журналистка одной региональной телекомпании в "смешанной зоне" спрашивала всех губернаторов подряд, что такое, в преддверии Дня независимости России, свобода и независимость. Губернаторы терялись.
Так губернатор Саратовской области Дмитрий Аяцков и не смог толком ответить на этот вопрос. Гораздо лучше он почувствовал себя, когда я спросил его, в каком состоянии находится его уголовное дело (вот что значит правильно переформулировать один и тот же вопрос).
— Спросите об этом у прокурора,— с удовольствием сказал Дмитрий Аяцков.
— А вас даже не информируют уже? — уточнил было я.
— Мне это неинтересно,— на губернатора накатила волна внезапного раздражения.
— Разве может быть неинтересно человеку его собственное уголовное дело? — удивился я.
— Мне — может,— ответил господин Аяцков.
Я потом думал, отчего же он не стал более подробно рассуждать про свободу и независимость, и пришел к выводу, что, похоже, Дмитрий Аяцков потерял вкус и к тому и к другому.
А вот губернатор Красноярского края Александр Хлопонин в ответ на этот же вопрос сразу сказал, что независимость — это свобода.
— А что такое свобода губернатора? — уточнил я.
— Думаете, новые полномочия, которые делегирует мне центр? — переспросил он.— Да без денег мне эти полномочия нужны как в бане пассатижи! Мне проще отдать, как только я их получу, еще ниже.
— Автономным округам? Но не все ваши коллеги так считают. Губернатор Тюменской области Сергей Собянин говорил мне вчера, что никаких полномочий Ханты-Мансийскому и Ямало-Ненецкому округам передавать не намерен, а все их попытки повлиять на эту ситуацию квалифицировал как борьбу с федеральным законом #95.
— Конечно,— согласился господин Хлопонин.— Вы же понимаете, о чем речь. У меня округа дотационные, а у него — доноры. Поэтому и борьба.
— А вы на чьей стороне?
— Вообще-то нехорошо сажать округа на смету,— осторожно сказал губернатор Красноярского края.
На Госсовете о проблеме округов не говорили. Речь шла о взаимоотношениях федерального центра и субъектов федерации. Губернаторы хотят разобраться пока хотя бы с этим. Основным докладчиком на Госсовете был губернатор Владимирской области Николай Виноградов. Он вкратце напомнил основные положения реформы. Такая речь могла быть произнесена и года полтора назад. То же самое можно сказать и о выступлении руководителя аппарата правительства Дмитрия Козака. Впрочем, у них не было никакого выбора: они вынуждены напоминать коллегам, с чего начали, а то те в погоне за длинным рублем (вместо льгот) очень быстро забудут, куда вообще шли.
В прениях выступили руководители других субъектов федерации. Президент Мордовии Николай Меркушкин призывал коллег не отчаиваться при первом взгляде на то, что им предстоит.
— Шишки, которые мы набьем в первой части реформы, позволят избежать их во второй части...— уговаривал он, скорее, самого себя.
Он попросил средства массовой информации как можно активнее вести работу с населением. "Все-таки как много от нас еще зависит",— с удовлетворением подумал я в этот момент. Но от губернаторов все же больше. Я сразу вспомнил, как господин Козак сказал, что губернаторы получили "невиданные полномочия, которые им даже и не снились". Успокаивал он их тем, что на них же легла и полная политическая ответственность сразу за все.
Могло показаться, что губернаторы сознают эту свою ответственность. Но так могло показаться только до выступления Валентины Матвиенко, губернатора Санкт-Петербурга.
— Не надо думать,— сказала она,— что Санкт-Петербург, город, между прочим, федерального значения, находится на каком-то особом положении и пользуется особыми правами. У нас, как у всех, забирают деньги в федеральный бюджет.
И она дала бой центру, все уязвимые места которого она, бывший вице-премьер правительства России, знает как свои пять пальцев.
— Мы поддерживаем снижение единого социального налога, но почему люди платят этот налог в федеральный бюджет, а не туда, где людям оказывают услуги на эти деньги? — спросила она.— Мы теряем каждый год по восемь миллиардов рублей!
Она рассказала, что федеральный центр не обращает внимания на свою же собственность.
— В Ленинграде множество бесхозных зданий Министерства обороны. Мы не можем привлечь инвесторов, и эти здания руинизируются,— подавленно сказала она.
Все примеры госпожи Матвиенко били точно в цель. Президент слушал не отрываясь.
— Федеральное агентство по спорту (бывший Госкомспорт.— Ъ) занимается выдачей лицензий на организацию казино и игорных залов,— продолжала Валентина Матвиенко.— Мы вот в Санкт-Петербурге боремся с лохотронщиками. Ну, мы их ловим (я живо представил, как она их ловит.— А. К.), а они нам показывают лицензию, выданную Госкомспортом. Лохотроны — это что, у нас такой новый вид спорта?
Возразить ей было, похоже, нечего. Президент Путин только успевал записывать.
Ситуация категорически изменилась, когда к трибуне подошел губернатор Ярославской области Анатолий Лисицын. Воодушевленный удачной атакой госпожи Матвиенко, он попытался развить наступление по всем флангам.
— У нас забрали оборотный дорожный налог,— сердито сказал он,— и мы больше не строим дорог.
Пока он излагал подробности этой грустной истории, президент подозвал к себе министра финансов. И когда господин Лисицын говорил в одно ухо Владимиру Путину, господин Кудрин что-то горячо шептал ему в другое. В результате, когда губернатор Ярославской области закончил, президент оказался подготовленным к диалогу с ним.
— Хочу обратить внимание,— сказал Владимир Путин,— что когда центр забрал оборотный налог, мы передали вам некоторые другие налоги и полтора процента от налога на прибыль. Так вот, Анатолий Иванович, ваши специалисты приняли решение потратить эти деньги не на дороги, а на что-то другое.
Анатолий Лисицын не ожидал такого подвоха со стороны Алексея Кудрина и теперь молчал, с тревогой посматривая в его сторону: а вдруг еще что-то знает?
И тот не стал скрывать, что знает:
— Вы говорите, что тратите эти деньги на зарплату. И мотивировка такая: надо ведь повышать зарплату! Ну так вот, есть еще одна цифра: доля средств на зарплату в расходной части региональных бюджетов в течение последних трех лет постоянно снижалась!
Безжалостный господин Кудрин добил господина Лисицына тем, что вспомнил, как заместитель ярославского губернатора недавно был на заседании правительства России и на вопрос, зачем и куда руководство области тратит деньги, выделенные центром как компенсация оборотного налога, беспечно ответил, что эти деньги ведь "не окрашены", то есть не целевые, и тратить их, им в Ярославской области показалось, можно куда угодно.
Анатолий Лисицын расстроенно посмотрел на Алексея Кудрина. С одной стороны, сам виноват: первый начал. Но ему после выступления госпожи Матвиенко показалось, видимо, что не так уж это и трудно: победить федералов на их поле, в Александровском зале Московского Кремля.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ