Телефончик не сдадите

Во время майских праздников группа депутатов внесла в Госдуму законопроект, который, как утверждают авторы, позволит выполнить старое постановление Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) о свиданиях заключенных с юристами. Но той же поправкой депутаты запрещают адвокатам и другим юристам проходить в колонию с любыми «средствами связи», а также фото- и аудиотехникой. Один из соавторов законопроекта заявил “Ъ”, что эта мера необходима для борьбы с передачей осужденным мобильных телефонов. Адвокаты называют эту причину «смехотворным предлогом». Ранее Верховный суд (ВС) РФ не раз подтверждал право адвокатов брать телефон на встречу с заключенными. Авторов законопроекта это не смущает — они сообщают, что хотят помочь ВС принять другое решение. Федеральная палата адвокатов (ФПА) готовит негативный отзыв на инициативу.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Депутаты предлагают поменять ст. 89 Уголовно-исполнительного кодекса (УИК) — «Свидания осужденных к лишению свободы». В пояснительной записке говорится, что это необходимо для исполнения решения ЕСПЧ по делу «Захаркин против России» от 2010 года. Тогда сотрудники СИЗО не допустили к господину Захаркину юриста, не имевшего статуса адвоката и занимавшегося сопровождением другой его жалобы в Европейский суд. Судьи констатировали, что российские законы не регулируют свидания осужденных и их представителей в ЕСПЧ. Госдума еще в 2014 году добавила в закон о содержании под стражей пункт о том, что представители без статуса адвоката могут встретиться с арестованным в СИЗО с разрешения следователя или суда. Всех проблем это не решило, говорит юрист ПЦ «Мемориал» (внесен в реестр иностранных агентов) Татьяна Глушкова: «Следователь легко может и не дать такое разрешение,— указывает она.— Кроме того, поправки 2014 года касаются именно СИЗО. Из-за этого у юристов гарантии допуска в колонию существенно ниже, чем у адвокатов,— все зависит только от решения администрации».

Советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) Нвер Гаспарян указывает, что УИК разрешает встречаться с осужденными всем «лицам, имеющим право на оказание юридической помощи», «но в законе должно быть как можно больше норм, не оставляющих возможности для отказа в доступе к осужденному».

Госпожа Глушкова считает, что сотрудники ФСИН при желании смогут обойти и новую поправку: доверенность на представительство в ЕСПЧ заверяется лишь подписями юриста и его клиента; сам Европейский суд также не выдает никаких подтверждений «с печатями»: «Администрации колонии ничего не помешает сказать, что мои документы оформлены ненадлежащим образом. Тем не менее наличие в законе прямого указания допускать нас к доверителям лучше, чем ничего».

А вот нотариусы не видят необходимости отдельно упоминать их в УИК — проблем с допуском у них и так не возникает: «Мы очень часто выезжаем в колонии для оформления наследства, различных доверенностей, согласий,— говорит омский нотариус Светлана Че.— Порядок отработан: осужденный пишет заявление на имя начальника исправительного учреждения и тот дает нотариусу разрешение пройти в зону. Есть колонии, где мы при необходимости можем созвониться с руководством или юридическим отделом, это радует».

Тем же законопроектом депутаты предлагают запретить адвокатам, юристам и нотариусам проносить на территорию колонии «технические средства связи», а также «устройства, позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись».

С собой юристам можно будет взять лишь «копировально-множительную технику и фотоаппаратуру для снятия копий с материалов личного дела осужденного». Делать это предлагается в специальном помещении — строго в отсутствие заключенного.

В пояснительной записке эти запреты никак не объясняются. Один из авторов поправок, депутат Анатолий Выборный (ЕР, бывший старший военный прокурор Главной военной прокуратуры) заявил “Ъ”, что запрет вводится для борьбы с так называемыми тюремными колл-центрами: «Мы сталкиваемся с множеством мошеннических звонков из мест лишения свободы. Тысячи таких преступлений совершаются с использованием средств связи. Мы же в этой ситуации должны адекватно принимать соответствующие меры реагирования? Конечно, должны». На вопрос “Ъ”, считают ли законодатели, что это адвокаты передают заключенным «тысячи» телефонов, депутат ответил: «Мы хотим в принципе исключить возможность, когда кто-то может пронести телефон в колонию». Депутат Выборный считает, что законопроект защищает права самих заключенных: «Есть разные случаи. Мы прекрасно понимаем, что любой гаджет может использоваться специалистами для прослушивания переговоров. А если адвокат не совсем чистоплотный, он может записать переговоры с осужденным, и они будут известны всему миру. И тогда нарушается право на конфиденциальность. А ведь любой человек, даже осужденный, имеет определенные права».

«Предлагаемая инициатива нарушает права осужденных и права адвокатов,— считает советник ФПА Нвер Гаспарян.— Ее можно объяснить желанием скрыть от общественности те нарушения закона, которые могут совершаться на территории исправительных учреждений». Он подчеркнул, что разработчики законопроекта не консультировались с ФПА, хотя поправки напрямую касаются защитников. Адвокат Мария Эйсмонт называет «смехотворным предлогом» заявление депутата о борьбе с тюремными колл-центрами. Она рассказала “Ъ”, что всегда посещает заключенных доверителей с мобильным телефоном, в большинстве случаев сотрудники колонии не возражают:

«Иногда бывает, что на проходной у меня просят вытащить сим-карту и оставить ее в ячейке хранения. В законе нет такого требования, но я иду навстречу, ведь телефон в колонии мне нужен не для связи, я использую его как диктофон или фотоаппарат».

Госпожа Эйсмонт указывает, что фотофиксация адвокатом следов избиений на теле осужденного зачастую единственный шанс добиться справедливости.

«Все эти вопросы уже урегулированы в рамках процессуального законодательства,— возражает господин Выборный.— Если на теле у осужденного имеются следы избиения — гематомы, ссадины, то адвокату всего-навсего нужно сделать соответствующее заявление. Сотрудники, органы дознания или следствия направляют человека в медицинский центр, снимают показания, фотографируют и так далее. Да, может быть, кто-то начнет затягивать время, чтобы ситуацию, как в народе говорят, свести на нет. Но есть прокуратура, которая осуществляет надзор. И у ФСИН есть вышестоящие органы, которые могут оперативно вмешаться в ситуацию. Мы не видим каких-либо острых проблем с точки зрения обеспечения прав и свобод людей в местах лишения свободы. В то же время есть риски использования средств связи при встрече с заключенными — и для потерпевших, и для свидетелей, и для граждан, которые сталкиваются с множеством звонков из мест лишения свободы».

Мария Эйсмонт считает такую позицию циничной: «Легко представить, каким будет результат, если фиксацией побоев займутся сотрудники учреждения, которые как минимум проявили халатность и позволили избить человека либо сами причастны к этому». Адвокат Ирина Бирюкова рассказывает, что сотрудники ФСИН часто ставят под сомнение даже сделанные медиками фотографии: «Они говорят — нет, это не синяки, а грим, и вообще это другой человек. Поэтому адвокату очень важно заснять состояние избитого на видео. Чтобы он повернулся со всех сторон, чтобы рассказал, как получил тот или иной синяк. Именно такие видео мы прикладываем к заявлению о совершении преступления».

«Бывает, человек в заключении резко похудел на 15 килограмм — это обязательно нужно показать родственникам, чтобы они забили тревогу,— говорит Мария Эйсмонт.— Был случай, когда я фотографировала проявления на коже, чтобы уже на воле проконсультироваться с врачами и убедиться, что в колонии поставили правильный диагноз и назначили нужное лечение». «Технические устройства существенно облегчают работу адвоката в ситуации, когда доверитель находится в условиях лишения свободы,— подтверждает управляющий партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Алексей Добрынин.— Это и детальная фиксация показаний с помощью диктофона, и возможность анализа документов и источников в электронном виде совместно с подзащитным».

Запрет на пронос техники создаст неудобства и для нотариусов.

«При совершении нотариальных действий специалист может запрашивать информацию из государственных реестров, осуществлять проверку сведений, предоставленных осужденным. Кроме того, он обязан вносить сведения о совершенном нотариальном действии в Единую информационную систему нотариата,— говорит член правления Федеральной нотариальной палаты Александра Игнатенко.— Мы специально разработали "мобильный комплект", который обеспечивает нотариусу связь с информационной системой и необходимые средства для подготовки документов. И сейчас нотариусы такую технику на выезде используют».

Алексей Добрынин напоминает, что следователь может пройти к арестованному или осужденному с мобильным телефоном или компьютером, а отсутствие такой возможности у адвокатов нарушит принципы равноправности и состязательности сторон. «Такое предложение противоречит позиции Верховного суда РФ»,— добавляет господин Добрынин. ВС неоднократно указывал, что защитник имеет право проносить технику в колонию. Так, в 2017 и 2019 годах суд встал в этом вопросе на сторону адвоката Валерия Шухардина. Суд опирался именно на отсутствие в законе запрета на использование техники адвокатами: «Теперь этот "недостаток" УИК решили устранить. Для ущемления прав на защиту»,— уверен господин Шухардин. Господин Выборный подтвердил “Ъ”, что разработчики законопроекта знают о позиции ВС и надеются, что поправки дадут суду возможность принять другое решение. Нвер Гаспарян заявил “Ъ”, что ФПА считает «вредной» эту часть законопроекта. Палата планирует в самое ближайшее время подготовить отзыв на документ и направить его в Госдуму.

Александр Черных, Анна Васильева