«Мы разрушаем стереотип, что русское не может быть модным»

Основатели нишевого бренда Fakoshima Perfumes рассказали «Коммерсантъ Стиль» о том, что нужно сделать, чтобы стать парфюмером, как придумать и организовать выпуск своих духов и зачем вообще нужны новые ароматы в эпоху перепроизводства.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В 2013 году дизайнер Константин Шиляев основал бренд оптики Fakoshima, позднее включивший в себя линию нишевой парфюмерии. Буквально на днях вышел новый аромат марки (а их всего пока два), парфюмером которой является Ярослав Симонов, выпускник Грасского института парфюмерии (GIP).

— Не так много соотечественников получили профессиональное парфюмерное образование, расскажите об этом поподробнее.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

ЯРОСЛАВ СИМОНОВ: Идея учиться в Грассе появилась приблизительно в тот же момент, когда появилась идея стать парфюмером, то есть на третьем курсе университета (я учился в МГУ на химическом факультете). Но сначала я нашел проект «Парфюмер», филиал Грасского института, который организовала бывшая ученица (всего, кстати, из России наберется не больше пяти человек выпускников) Анна Агурина. Все, кто занимается парфюмерией в России, так или иначе знают ее. Я сначала учился у нее, а потом у нее работал. Но то образование, которое она дает, позволяет решать технические задачи, организовывать собственный парфюмерный бренд, но оно не дает исчерпывающих знаний. Все-таки обучение в Грассе на годовой программе, когда тебя тренируют европейские специалисты,— это одно, а обучение в России в течение четырех недель — это, мягко говоря, немного другое. Мне нужно было полное погружение, максимальный уровень, который доступен в принципе.

— Дорого получить такое образование? И всех ли берут?

Я. С.: Стоимость обучения составляет €13 тыс. (это только за обучение, а проживание, питание, страховка, транспорт и прочие расходы остаются на вас), и вы должны быть химиком, фармакологом или биологом по образованию. Кроме того, существует и возрастной ценз: принимают до 35 лет примерно, но бывают и исключения. Также важны ваши вовлеченность и мотивированность. Допустим, вы представитель семьи, которая на протяжении уже долгого времени занимается парфюмерией, или у вас есть собственный парфюмерный бренд, или вы работаете в крупной компании и вам написали еще рекомендательное письмо, или какой-нибудь шеф-парфюмер за вас ручается. Но все эти моменты не работают в случае с Россией, потому что прежде всего у нас парфюмерная индустрия не развита и, по сути, ее нет. Поэтому поступить было не так просто.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 4

— И как вы их убедили?

Я. С.: Я написал, что я планирую развивать отечественную парфюмерию, хочу в дальнейшем преподавать курс парфюмерии в МГУ на химфаке (это отдельная история, которую нужно еще прорабатывать) и у меня есть идея создания своего бренда.

— Каковы ваши амбиции? Ароматов сейчас производится немало и нужно ли еще их выпускать?

Я. С.: Мы представляем отечественную нишу, сегмент мало того что неразвитый (начинающий развиваться, только формирующийся), так еще и работающий с предвзятым отношением аудитории, которая остывает, как только слышит «made in Russia». С этой проблемой столкнулся Константин, когда запускал бренд оптики, и теперь с этой же проблемой работаем мы уже вместе, развивая парфюмерное направление. По сути, мы разрушаем стереотип, что русское не может быть модным/качественным/интересным/достойным. Мы не первый русский парфюмерный бренд, но мы первые, способные и имеющие ресурсы работать на европейском уровне, как в плане создания композиций, так и в плане красоты смысловой составляющей, визуальной оболочки и грамотности позиционирования на рынке.

— А почему такое название? Fakoshima с Россией особо не ассоциируется.

Я. С.: Это не столь важно — в любом случае человек начинает интересоваться брендом: он открывает его официальный сайт и читает, откуда он, откуда взялось название, кто креативный директор, как это вообще все появилось. Не обязательно, что, если бренд русский, он непременно должен называться «Новая заря» — не в укор будет сказано «Новой заре».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

КОНСТАНТИН ШИЛЯЕВ: В этом имени зашифрованы первые слоги моих имени и фамилии с вкраплениями японского. Когда я заканчивал свою учебу в университете и занимался графическим дизайном, я был очень увлечен работами французских и японских бюро — все это нашло отражение в имени (псевдониме), с которым я публиковался в зарубежных изданиях по дизайну.

— Дорого ли запустить свой парфюмерный бренд?

К. Ш.: Мне кажется, дело не в дороговизне. Да, у нас есть определенная смета, есть определенные расходы. Но есть очень важный момент — то, что мы смогли за очень короткий промежуток времени пройти довольно-таки большой путь, у нас есть узнаваемость. Запуск парфюмерной линейки — это вообще был большой эксперимент. Изначально мы сделали пробный тираж в 30 флаконов. Ярослав перед тем, как уехал в Грасс, собрал эти 30 флаконов, сам сделал концентрат, разбавил его. И потом был волнительный момент представления этого аромата публике. Первый тираж разлетелся моментально.

— А где вы их продавали?

К. Ш.: Через Instagram, потому что тогда других каналов не было. Этот первый тираж был даже не как продукция, а объекты искусства. Парфюм ведь является объектом искусства, согласитесь. Сейчас мы есть в нескольких магазинах в Москве (Leform, Avgust, Foam) и в пяти городах России.

— Как вы организовали производство?

К. Ш.: Мы выбрали подмосковный завод «Арома пром» (он входит в холдинг Brocard Group). Мне передали прямой контакт директора, и я его каким-то чудом уговорил, потому что в принципе у них тиражи начинаются от 2 тыс., а у нас была только тысяча заявлена. Флаконы выбирали из тех, что были доступны в стоках, и очень довольны — такая лаконичная форма абсолютно соответствует философии бренда.

Я. С.: Добавлю, что на начальных этапах это было чистое желание творить — мы вообще не думали о цене за концентрат, я могу совершенно точно сказать, как парфюмер, который знает уровень цен, и цены производства: мы производимся просто баснословно дорого. Цена нашего концентрата где-то в три раза выше, чем в люксовом сегменте, и где-то в семь-восемь раз выше, чем в селективном сегменте. С одной стороны, это еще связано с тем, что у нас и объемы производств пока очень маленькие. Если бы мы, допустим, выпускались сотнями литров, то и цена была бы ниже.

— Как вы видите ваше будущее как парфюмера?

Я. С.: Моя задача — создавать композиции, отличающиеся от всех прочих. Каждый нишевый парфюмерный бренд стремится к узнаваемости на уровне ДНК (когда, не зная названия парфюма, можно угадать марку или парфюмера), и мы не исключение. Чтобы этого добиться, а отчасти и потому, что мне это нравится, я люблю использовать некоторые натуральные компоненты овердозированно, так, как их уже давно (в первую очередь ввиду цены) в индустрии никто не использует. Пример castoreum absolute («бобровая струя») в El Primer Deseo, который является позвоночником композиции и отвечает за шипровый кожаный характер парфюма. Похожий подход в работе использовала Жермен Селье, создавшая культовые Bandit и Fracas Robert Piguet.

Беседовала Ирина Кириенко