Так называемый закон о просветительской деятельности, то есть поправки к закону «Об образовании», которые должны вступить в силу 1 июня, вызывают серьезную обеспокоенность не только у образовательных учреждений, но и у благотворительных организаций. Их деятельность часто бывает связана с просвещением, с необходимостью рассказывать людям, и в первую очередь молодым, о новейших медицинских и социальных технологиях, без которых трудно улучшить социальный климат в стране.
Фото: Юлия Кауль
Фото: Юлия Кауль
Специального закона о просветительской деятельности, как известно, нет. Есть поправки к закону «Об образовании», вступающие в силу 1 июня. В них впервые появилось крайне расплывчатое определение просветительской деятельности. Если коротко, это любая передача людям любых знаний, но только вне образовательных программ. В поправках также сказано, что просветительскую деятельность нельзя использовать для разжигания национальной и прочей розни. Странная тавтология — для разжигания розни вообще ничего нельзя использовать, так что смысла в такой оговорке нет.
Перед майскими праздниками в Общественной палате России прошел круглый стол, посвященный обсуждению следующего документа на ту же тему — проекта Положения об осуществлении просветительской деятельности. Он разработан Министерством просвещения РФ и должен конкретизировать описанные выше поправки. Открыл обсуждение глава президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев, участвовали политолог Екатерина Шульман, члены Общественной палаты Наталья Кравченко и Елена Тополева-Солдунова, по скайпу — режиссер и учредитель благотворительного фонда «Выход» Авдотья Смирнова и другие. И почти все высказывали недоумение, опасения, гнев по поводу этого положения.
На лицо, занимающегося просветительской деятельностью, документ налагает целый ряд странных требований. Предположим, вы пришли в школу после уроков о чем-то интересном детям рассказать. Для этого вам понадобится: иметь двухлетний стаж просветительской работы, не иметь долгов по налогам, заключить договор со школой. А школа обязана «разместить в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет"» информацию об этом договоре. Заодно со школами и вузами положение отрегулировало просветработу в учреждениях науки и культуры, учло состояние здоровья просветителей… Ну и так далее. На восемь пунктов документа у каждого из выступавших на обсуждении нашлось с десяток сильных возражений.
Представлявший проект замминистра просвещения Андрей Корнеев в основном помалкивал, но после резкого выступления Авдотьи Смирновой (возглавляемый ею «Выход» занимается проблемами аутизма) вдруг сказал: когда сотрудники «Выхода» что-то рассказывают в школах, это не просветительская деятельность. Но почему — объяснить не сумел.
После дискуссии я спросил у Корнеева про Русфонд: являются ли просветительской деятельностью лекции в вузах, которые мы проводим, чтобы привлечь студентов в регистр потенциальных доноров костного мозга. «Думаю, не являются,— ответил Корнеев.— Хотя нет, подождите-подождите, надо подумать». Мы договорились созвониться.
Кончилось обсуждение тем, что министерство обязалось положение свое доработать, новый проект, сообщило оно Русфонду, должен пройти все согласования к четвертому кварталу этого года. Судя по всему, доработка намечена серьезная, и наверно, это хорошо.
А узнать, что же надумал Корнеев, мне не удалось — позже общаться лично чиновник отказался, предложив действовать через пресс-службу. Пресс-служба ответила оксюмороном: определение, является ли деятельность просветительской, в компетенцию Министерства просвещения не входит.
Кто будет это определять? Руководители образовательных учреждений, ведь они рискуют ответить за невыполнение требований закона. Директору школы или ректору вуза куда проще отказаться от просветителя, чем проверять его налоговый статус, трудовой стаж и состояние здоровья.