«Проекты Манежа — это и мой личный взгляд на искусство»

Кажется, прошла вечность с тех пор, как Павел Пригара стал директором Манежа, и никакого прежнего Манежа будто и не было никогда. О том, почему была проведена мощная стилевая перезагрузка этого места, какие принципы и приемы важны в работе с визуальным искусством и какие проекты ждут зрителей в Центральном выставочном зале Санкт-Петербурга в ближайшее время, рассказал его директор Павел Пригара.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Шесть лет назад вы стали директором Манежа. В вашей карьере это не первое место, которое с вашим приходом полностью преображается. Как вам это удается?

1 сентября 2015 года у детей начался новый учебный год, а я пошел на новую работу — в Манеж. До этого я успел поработать и на телевидении, и в корпоративной сфере, и на госслужбе. В этих переменах не было специальной программы, но это было отличное время. Я ведь застал и советскую школу, а потом девяностые, время перемен. И я, как мне кажется, хорошо прочувствовал это. Мне нравятся перемены как метод.

Вы за эти годы дали миллион интервью, все спрашивают примерно одно и то же… Как получается не повторяться?

Мне действительно трудно даются повторения. Везде, где бы то ни было. А когда даешь интервью, особенно посвященные одной и той же выставке, повторения неизбежны. Это просто неинтересно. И во время таких повторных интервью часто вырабатываются определенные клише, они бессмысленны. Важно сказать о чем-то один раз, сформулировать идею и двигаться дальше. Это даже не выгорание, а скорее выбор, причем я назвал бы его эстетическим: повторения мне не очень близки эстетически.

Чтобы оставаться живым, хочется изменений, а повторы все упрощают. Мне все время говорят: давайте продлим выставку. Уговаривать меня на это бесполезно, я ищу новые проекты, работаю с новым, думаю о следующем.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Недавно в Петербург приезжали Андрей Блохин и Георгий Кузнецов (арт-группа Recycle — Париж, Лос-Анджелес, Гонконг, Москва и др.), их персональная выставка — следующий проект Манежа. С ними приятно работать, они открытые, наполненные творчеством, легкие. Мне важно, что они покажут новые работы. Мы уже три года постепенно идем к этому проекту. На днях мы ходили по залу, обсуждали будущую выставку, монтаж. Экспозиционная работа началась, и в связи с этим любые повторы и взгляды назад мне уже не хочется делать. Я иду вперед.

В начале июня главный выставочный зал Санкт-Петербурга будет закрыт?

Да, и ничего страшного в этом нет. У нас выставочный план, как в европейских и американских музеях, расписан на три—пять лет вперед, и в этом масштабе несколько недель не так важны, как создание действительно значимого проекта. В конце июня мы откроемся.

Вы хоть и работали какое-то время в Москве, все же родом из Санкт-Петербурга. Важно ли вам показать какой-то собственный образ Санкт-Петербурга—Ленинграда?

Недавно я получил запрос от французского агентства международных связей. Группа людей захотела узнать Санкт-Петербург только через Манеж, через наши проекты, и я, как Вергилий, подразумевался в роли проводника между мирами. Подобная практика медиации, особенно сейчас, когда все либо еще на карантине, либо только-только выходят из него, существует в мире. И это возвращает нас к нашей будущей выставке. Студия Recycle расположена в Париже. Художники сейчас работают и с новыми материалами, и с цифровым взаимодействием. Это будет очень европейский взгляд на Россию. Художники хотят показать вариативность новых способов коммуникации и взаимопроникновение человеческого интеллекта с машинным.

В какой-то степени все проекты Манежа — это и мой личный взгляд на искусство.

Есть у Манежа какие-то особенности? Насколько важно не пропустить именно Манеж, приехав в Санкт-Петербург?

Многое зависит от того, в какую среду ты попадаешь. Большой город — это не однородная среда, это всегда слои, существующие независимо друг от друга или немного перемешанные. В зависимости от того, где ты окажешься, такой и опыт получишь от этой встречи. Я думаю, Манеж с момента повторного открытия в 2015 году так и работает — любой отдельный проект может дать вкус и ощущение города на много лет вперед, создать эмоциональный след, не скажу, что на всю жизнь, но надолго.

Вы много выставок посещаете? Кажется, что бываете на всех открытиях и мероприятиях…

Если у вас складывается такое ощущение, значит, мы посещаем одни и те же мероприятия, но, кстати, на выставке в галерее 10.203 на Кожевенной линии, сокуратором которой выступил Максим Има, я вас не видел. В июне Максим будет делать новый уличный проект в Манеже — это наша уже традиционная outdoor-выставка рядом с ЦВЗ. Он пригласил к участию в проекте современных художников, которые при помощи техники «скрэтчинга» создадут арт- объекты из стекла. Это будет групповая выставка. Конечно, для восприятия искусства важна личная насмотренность.

А театр?

К сожалению, с театром у меня не сложились близкие отношения. Сама идея театральности: зал, партер, ложа — кажется мне искусственной, в ней есть какая-то скованность. В то же время как прием театральность прекрасно работает в других сферах искусства. Может быть, дело в отсутствии оппозиции человека в кресле и актера. Я не всегда могу принять нарочитое повествование, но знаю, что театральные приемы работают. Они создают дополнительные измерения, когда ты работаешь с визуальным искусством. Я вижу, как кураторы часто используют их. Некоторые из наших проектов обвиняют в излишней театральности. Еще раз повторю: сам инструмент «театральность» позволяет работать с нюансами художественного восприятия, и значит, мы выбираем его правильно.

Какие еще принципы музейного дела важны для манежных проектов?

Это большой разговор о том, как идеи и вещи могут обретать смыслы. Сложный и интересный диалог, в котором судьба треснувшей чашки, например, рассказывает нам историю целой империи.

За этим интересно наблюдать, особенно когда речь идет о новом визуальном языке, дополненной реальности, NFT. Все это часть того диалога, который Манеж ведет со зрителем: для человека и о человеке, о его взаимодействии с материальным миром.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Это та часть современного искусства и музейного осмысления, которые очевидным образом выходят в область философии.

Здесь нужно обязательно вспомнить о виртуальной реальности. У вас на сайте есть возможность посмотреть 3D-модели нескольких прошедших выставок. Для Манежа это только архивная тема или это будет включено в работу как арсенал возможностей?

В проекте группы Recycle содержится очень интересный тезис о том, как взаимодействуют человек и машина, как они выстраивают некий невербальный диалог. Среди многих вопросов художники в том числе рассуждают и о вечной жизни внутри сети, об обретении бессмертия, переноса части человеческого сознания за пределы нашего тела. И местами они это делают очень иронично. Да, ставим себе технологии на службу, экспериментируем, хоть это и не просто: музейная экономика не всегда подразумевает мгновенное внедрение самого передового оборудования, но мы находим возможности.

Важно ли в роли объектов искусства показывать очевидные технологические изыски, нужно ли искусству заходить на территорию науки, например?

С моей точки зрения, это естественная интеллектуальная эволюция. Технологии постоянно включаются в жизнь, и, как мне кажется, со временем индивидуальной воли у человека станет меньше. Искусство уже пытается осмыслить это движение. Мы видим этот вектор. Идет эстетический и пластический визуальный отклик на новые процессы. Мы наблюдаем за изображениями, объектами, созданными искусственным интеллектом, но осмысляет их и оценивает все равно человеческий разум. Получается, искусство выступает посредником при установлении границ релевантности. При этом наш разум всегда будет оставаться основой интеллектуального и эмоционального опыта человека — при всей увлеченности технологиями нельзя не признать очевидного.

Беседовала Ксения Пушницкая