«Медиация предполагает заинтересованность обеих сторон»

Бытует стереотип, что предпринимателю сейчас выгоднее обанкротиться, чем вытягивать себя за уши из болота. Однако это не всегда верно. Бизнес нужно спасать, уверена управляющий партнер Legal to Business Светлана Гузь. И в этом могут помочь как проверенные временем, так и новые инструменты.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Светлана, как вы оцениваете последствия прошлогоднего моратория на возбуждение дел о банкротстве?

— Мораторий выступил своего рода плотиной, но ведь в этом случае вода никуда не уходит, она накапливается. Кризис 2020 года способствовал тому, чтобы тяжелые ситуации в бизнесе копились. Мораторий, с одной стороны, позволил протянуть утопающим руку помощи, а с другой — усугубил накопление имеющихся проблем. Пока еще всплеска банкротств не произошло. Под мораторий, по данным Федресурса, попало около 517 тыс. юридических лиц и примерно 1,6 млн индивидуальных предпринимателей. По итогам 2020 года число решений о признании компаний банкротами сократилось на 20% — и это как раз следствие моратория. При этом в первом квартале 2021 года, когда мораторий был уже снят, количество корпоративных банкротств сократилось на 8% к аналогичному предыдущему периоду. О реальных последствиях можно будет говорить во втором полугодии 2021 года, когда наступит срок исполнения отложенных обязательств.

— Банкротство может стать для бизнеса спасательным кругом?

— Действующий закон о несостоятельности, несмотря на критическое отношение к нему профессионального сообщества, предусматривает механизмы, направленные на восстановление платежеспособности заемщика. Во многих случаях очень велика вероятность достичь разумных компромиссов.

— Какие защитные инструменты могут спасти бизнес?

— Вариаций — тысячи. У крупного бизнеса всегда есть шанс договориться с банком, поскольку самый страшный сон банкира, как я всегда говорю,— это остаться с залоговыми активами и не понимать, кому их реализовать. Надо также понимать, что в портфеле у каждого банка огромное количество заемщиков, и если большая их часть одномоментно будет неплатежеспособной, то уже можно говорить о финансово неустойчивом положении самого банка.

В качестве варианта сохранения бизнес-единицы можно привести привлечение инвестора как в рамках самой процедуры банкротства, так и с целью ее предотвратить — как с участием бывшего бенефициара, так и без него, но с возможностью погашения обязательств перед всеми третьими лицами. Поиск инвестора нередко становится одной из первостепенных задач залогодержателей — кредитных организаций.

Можно поддержать работу компании, привлекая команды крупных арбитражных управляющих,— с последующим переходом к ним активов. Этот способ был более распространен в период кризиса 2008 года. Инструменты в каждом конкретном случае подбираются индивидуально.

— Эти варианты в основном относятся к среднему и крупному бизнесу?

— Да, когда есть крупные кредиторы, есть банк, есть что сохранять. И в данном случае важным является, помимо удовлетворения требований кредиторов, еще и решение социальных вопросов: сохранение рабочих мест и социально значимой инфраструктуры, пополнение бюджета.

Если же мы говорим о малом бизнесе или ИП, то это, скорее всего, будут ликвидационные процедуры, когда удовлетворяются максимально возможные требования, и предприятие прекращает свое существование (и вполне возможно, что уровень удовлетворенных требований кредиторов будет равен нулю).

— В предыдущие кризисы малый и средний бизнес использовал банкротство как способ избавления от долгов для начала «новой жизни». Работает ли эта схема сегодня?

— Схема работает, за небольшим исключением: если юрлицо не выплачивает все денежные средства по своим обязательствам, то у кредиторов есть возможность погасить свое требование посредством привлечения к субсидиарной ответственности генерального директора, бенефициара, а в последнее время — бухгалтеров и юристов. Судебная статистика за 2020 год демонстрирует, что почти 60% заявлений из общего числа заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности было удовлетворено. Чтобы было еще нагляднее, приведу такие цифры: в 2015 году к субсидиарной ответственности было привлечено всего 15 человек, а в 2020 году — 3200 человек. Не стоит надеяться на то, что, войдя в процедуру банкротства, должник скажет: «Всем, кому я должен, я прощаю». Кредиторы используют все инструменты, предоставленные законодательством, на сегодняшний день активно возбуждаются и уголовные дела, если к плачевному состоянию бизнеса привело поведение владельца.

— Рискованно ли входить в процедуру банкротства с долгами по налогам?

— Очень рискованно, и должники пытаются не доводить до этой ситуации. Процедура банкротства не освобождает должника от уплаты налогов — если у вас есть активы, то вы обязаны продолжать платить на них налоги даже при прекращении финансово-хозяйственной деятельности и роспуске сотрудников.

— Часто ли ФНС выступает инициатором банкротства?

— В 2020 году доля заявлений, поданных ФНС, составила 13% от общей численности (в прошлые годы их было 12,5–12,6%). И нет ничего страшнее ни для других кредиторов, ни для самого должника, чем ситуация, когда мажоритарным кредитором становится налоговый орган. Поэтому даже в тех случаях, когда должник не смог погасить задолженность перед налоговым органом, кредиторы часто рассматривают возможность выкупа этого права требования. Процедуры с ФНС — длительные, тяжелые, поскольку с государственным органом гораздо сложнее договориться, чем с частным кредитором, особенно на стадии банкротства.

— Совсем невозможно договориться?

— В рамках судебных дел могут быть заключены мировые соглашения, но мировое соглашение с участием налогового органа — это очень сложно. Сейчас Петербург стал пионером в использовании нового досудебного инструмента — медиативных соглашений. Это существенным образом облегчает жизнь налогоплательщика, потому что есть возможность обсудить и скорректировать как сумму задолженности, так и условия ее погашения. При этом если в судебном процессе всегда есть проигравший и победитель, то медиация позволят обеим сторонам обрести желаемое. Налоговый орган получает в обозримые сроки понятную фиксированную сумму, должник — гарантию того, что в обозначенный в соглашении период не будет выездной налоговой проверки и, по сути, не будет дальше уголовного преследования. Первое медиативное соглашение было заключено в ноябре 2020-го в Петербурге, и я надеюсь, что другие регионы также станут активно использовать этот инструмент.

— Что может помешать?

— Медиация возможна лишь тогда, когда и одна, и другая сторона понимают, что договориться им выгоднее, чем идти суд: по времени, по срокам, по цене, по качеству исполнения этих обязательств. Медиация невозможна, когда одна из сторон не хочет договариваться.

— Насколько часто ФНС идет навстречу?

— А это, на мой взгляд, вопрос профессионализма медиатора. Именно независимый профессиональный посредник должен все учитывать и доносить до сторон выгоду. Иногда и налогоплательщик до последнего стоит на своем, теряя время и деньги. Есть еще один сложный момент: медиатора оплачивают обе стороны в равных долях. Понятно, что эти затраты не учтены в бюджете налогового органа. Даже если это будет внесено в нормативные акты и в бюджет, медиативное соглашение выгодно ФНС. Все просто: стороны определили обязательства, зафиксировали, должник платит. Если нет — к инструменту суда всегда можно вернуться.

— Изменения в банкротном законодательстве внедряются постоянно, какие новые меры кажутся вам разумными?

— Основные запросы, которые нашли отражение в законе о банкротстве,— это сокращение количества процедур и изменение системы торгов. Обе меры позволят сократить процедуру банкротства в целом. Банкротство «Фаэтона», идущее уже второй десяток лет,— случай не единственный. Исключение некоторых процедур сократит общие сроки банкротства, а переход на плавающее ценообразование по системе голландского аукциона оптимизирует сроки и расходы на реализацию активов.

— Что еще вы предложили бы изменить (например, вследствие коронакризиса)?

— В 2020 году в оборот вошло проведение судебных заседаний онлайн. Следующим шагом, на мой взгляд, должно быть введение онлайн-собраний кредиторов.

Беседовала Вероника Зубанова