30 мая в летнем театре Новой Голландии петербургский пианист Глеб Колядин представит свой второй сольный альбом «Water Movements». Новая работа получилась полной антитезой сложносочиненному дебюту, вышедшему три года назад. Вместо накрученных аранжировок — пространство, вместо сложных размеров — размеренность и почти умиротворение. Эти фортепианные зарисовки, как кажется, иногда звучат даже слишком просто по меркам композитора и пианиста, в прошлом году снова ставшего лучшим клавишником по версии журнала Prog Magazine. В то же время, по словам автора, «Water Movements» выразил его более отвлеченный взгляд на музыку. В интервью Максу Хагену Глеб Колядин рассказывает об идее альбома, специфике хорошего рояля и внимательно следит за процессами.
Пианист Глеб Колядин
Фото: Алексей Костромин
Пианист Глеб Колядин
Фото: Алексей Костромин
— Ваш дебютный альбом был ближе к прог-року. Почему и как произошел поворот в чистую фортепианную музыку во втором альбоме?
— Я уже готовлю следующий — с большим инструментарием и приглашенными музыкантами. Но в промежутке между «большими» первым и дальнейшим альбомами пришла мысль выпустить что-нибудь камерное. «Water Movements» хронологически второй, но для меня он скорее промежуточный — переходный мостик.
У меня в соцсетях есть «онлайн-дневник» Poloniumcubes, который я веду уже лет 10–11. Этих вещей больше нет ни на одном стриминге — только соцсети и немного в Souncloud. За все эти годы накопилось около четырехсот черновиков, создаваемых спонтанно, за одну ночь. Это не красивое выражение: я действительно записываю эти наброски только по ночам, причем не важно, успею закончить или нет. Интереснее просто зафиксировать идею за ограниченное количество часов. Часть этих черновиков иногда складывается в более масштабные идеи, которые используются для моих сольных альбомов или группы Iamthemorning. Но некоторые треки продолжали просто крутиться в голове, и с ними надо было что-то сделать. Поэтому я собрал подборку из 13 композиций, которые, как мне кажется, органично сложились в единую цепь. По сути, это не новая музыка, а зарисовки, созданные в разное время. Это официальная публикация дневниковых записей.
— В названиях композиций вы даже обозначаете даты, когда они появились…
— С датами получилась странная штука. Я загружал их через сервис CD Baby, вдобавок к названиям,— и сервис отклонил использование чисел. Поэтому официально на стримингах просто названия. Но на Bandcamp и Soundcloud даты сохранены. Мне кажется, что это правильнее. Дневниковая концепция сразу становится понятнее.
Gleb Kolyadin — Water Movements (trailer)
— Когда вы говорите, что те или иные вещи застревают в голове, срабатывает чисто музыкальный или эмоциональный фактор?
— Это цельные родственные вещи. У меня чем дальше, тем меньше разделение между музыкой и эмоциями. Музыка и внутренний мир, который за ней оказывается, все сильнее переплетаются. Можно вспомнить, что происходило в ту или иную дату, когда музыка создавалась. Но я уже не пытаюсь делить ее на понравившиеся гармонии или интересные воспоминания. Это абсолютно единая вселенная.
— Что срабатывает, когда ты все-таки выбираешь из этих сотен набросков дюжину, которую нужно довести до финального варианта? Допустим в поп- или рок-музыке у тебя может быть некий интересный рифф или аранжировочный момент, которые потянут песню дальше. Но какие критерии действуют в неоклассическом поле, когда у тебя под рукой только фортепиано и некая идея?
— Для начала, наверное, ощущение некой целостной формы. В альбоме 13 вещей, но выбраны они не по случайному принципу. Я, когда переслушивал черновики, обращал внимание на треки, которые чем-то запомнились, которые хотелось перезаписать, и изначально отобрал штук 30. Но когда ты внимательно переслушиваешь уже этот набор, понимаешь, что их нужно сложить в цельную структуру, единую историю. Есть некий тональный план, ритмический план — внутренняя драматургия в трек-листе присутствует. И мне пришлось отринуть некоторые вещи, которые до последнего я рассчитывал вписать в альбом. Но они не подошли из-за того, что просто останавливали внутреннее движение или звучали в той же тональности, которая и так часто встречалась,— не вставали в цепь. Тем более что в альбоме музыка в основном спокойная, и хотелось создать небольшие контрасты. Чтобы получалась не совсем монотонная история. Независимо от того, концептуальный альбом записывается или выпускается «дневник», я задумываюсь о целостной форме: как каждая из частей будет складываться с предыдущей и следующей.
— Я до сих пор вспоминаю вашу историю о первом альбоме, где одной из основ концепции был ваш сон…
— В «Water Movements» я так глубоко не погружался. Здесь сама музыка менее «конструктивна». Тот альбом, если приводить ассоциации, был очень «архитектурным». Весь процесс был как создание масштабного сооружения. А сейчас — попытка обратить взгляд куда-то вдаль, не слишком сосредотачиваясь на мелких деталях. И сама музыка получилась проще.
Gleb Kolyadin — Storyteller (feat. Jordan Rudess, Dream Theater) (from Gleb Kolyadin)
— Каково выпускать такой альбом, когда ты музыкант с академической подготовкой, который знает про фортепианную музыку все или почти все? С одной стороны, все очень здорово, но при этом ты плаваешь во все том же океане. И, как говорилось в мультике «South Park», «Все уже было в “Симпсонах”»…
— Хороший вопрос, провокационный. Я недавно как раз размышлял на эту тему. Я как-то смотрел стрим Бориса Акунина, и он сказал, что есть культура, а есть искусство. Возможно, это и не его мысль, а он ее только выразил. И эти два процесса могут пересекаться, а могут идти параллельно. С «Water Movements» я не рассчитывал, кто и как будет думать про этот альбом или оценивать его. В принципе, то, что я делаю, я делаю из-за того, что мне интересно. А еще хочется разобраться и отыскать что-то в самом себе. Мне хочется осознать окружающий мир посредством музыки, которую я могу и умею делать.
Естественно, я понимаю, что со стороны слушателя этот альбом может быть воспринят неоднозначно. Например, прог-аудитория, которая меня узнала по первому альбому, может подумать: «Да что это такое? Это слишком просто!» А кто-то скажет: «Очередная унылая неоклассика! Ее тонны, деваться уже некуда». Но я-то знаю, что у меня идет свой собственный процесс. Во мне такая музыка живет, и мне хочется ее издать. Я знаю, что могу сделать что-то совершенно другое,— и сделал в предыдущем альбоме. И следующий релиз будет кардинально сложнее. Мне интересно пробовать, анализировать внутренние и внешние процессы.
Когда знаешь, что может быть глубже, сложнее и навороченнее, все равно, что бы ты ни создал, остается мысль, что можно было бы сделать лучше или иначе. Процесс поиска, обучения и погружения в какие-то музыкальные глубины происходит перманентно. Нет момента, когда кажется, что можно остановиться: «Теперь-то я все знаю!» Нет! В отдельный момент такое ощущение, может, и придаст тебе уверенности, но оно в чем-то и опасно. Все равно нужно развиваться и искать новый опыт, пути и выходы.
— Как сочиняется музыка, если ты не «просто поиграл», а еще и обдумываешь ее — особенно с таким подходом, что вы описали?
— Дело в том, что я, возможно, к этому уже привык. Мне сложно представить, что можно иначе. Но у меня действительно нет такого, чтобы я был вне музыки. Ты просыпаешься — а в голове уже что-то звучит. Ты выходишь на улицу — и то, что вижу, тут же ассоциируется с каким-то звучанием. В сознании постоянно происходит какой-то музыкальный процесс. Я настолько с ним свыкся, что уже не сепарирую мысли и музыку. То есть процесс сочинения происходит как бы бесконечно. Соответственно, то, что получается на выходе — как бы ни скучно такое прозвучало,— отражение твоей действительности и тебя в данный момент. Безусловно, здесь можно придумать миллион историй, почему и как возникла та или иная идея или мелодия, как они связаны с конкретными образами и сюжетами. Но я выражусь прозаичнее: это фиксация процессов, которые у меня происходят постоянно.
Gleb Kolyadin — poloniumcubes: 181216
— Насколько тяжело было технически записывать «Water Movements»? Черновики, сделанные дома на электронных клавишах, надо было грамотно переиграть на рояле.
— Конкретно с этим альбомом получилась следующая история. Спонтанные наброски, игрались по ночам на электропианино Nord: возникает идея, нажимаешь кнопку записи, со второго-третьего дубля вещь оформляется. А потом все быстро выкладывается в сеть. С отобранными треками сложность возникла в том, что при записи в хорошей студии на нормальном инструменте, надо было сохранить эту импровизационность. Но при этом и запись должна была быть качественной. Я транскрибировал треки в ноты и уже по нотам сыграл все в студии, стараясь войти в психологическое ощущение, что играю все в первый раз. Грубо говоря, я постарался оставить тот же нотный материал, но не отшлифовывать его на сто процентов: «В этом такте поправлю динамику, а здесь что-то сыграю чуть быстрее…» Я все равно оставлял некоторый люфт.
В этот раз записываться снова пришлось ехать в Москву, потому что в Петербурге у нас хорошей студии с хорошим роялем так и не появилось за все годы. Есть прекрасные студии, где рояля нет, или можно отыскать приличный рояль где-нибудь в Филармонии, но туда сложно попасть и она не слишком приспособлена для записи. Зато в Москве можно найти два-три подходящих варианта. В этот раз был CineLab — масштабная студия с кинопроизводством. Все получилось случайно. Меня позвали выступить на мастер-классе по записи рояля. И я, если уж подвернулся случай, решил позаниматься теми черновиками.
— А что для вас хороший рояль и как его правильно записывать?
— (Смеется) Здесь в первую очередь хочется произнести слово «Стейнвей», но с какой-то своей историей. Вот, например, Steinway на CineLab новый, ему примерно два года, а для такого инструмента этот возраст практически ничто. Даже ходит убеждение, что рояль становится хорошим, когда на нем активно поиграют лет пять — и тогда инструмент начинает обретать свою «душу», что-то внутри него начинает происходить, физические процессы. На «Мосфильме» инструмент действительно «с душой» — он не идеальный, но и не только что с конвейера, у него есть индивидуальность. А на CineLab рояль более нейтральный по звучанию. Зато он давал возможность экспериментировать с расстановкой микрофонов и тем, что получалось. В одних треках микрофоны дальше, в других ближе — чем больше точек записи, тем удобнее моделировать конечный звук.
Хотя, конечно, все зависит от инструмента. Если инструмент классный, то он будет хорошо звучать даже при плохой записи. Мне так кажется. Безусловно, если на нем еще уметь играть… (Смеется) Но качественный инструмент — это 90% успеха записи. Оставшиеся несчастные 10% относятся уже к студии. Я часто сталкивался с ситуациями — и в собственных делах, и с Iamthemorning,— когда запись была очень качественной, а сам инструмент плохой. И никакая запись его уже не вытянет, как ни старайся.
Глеб Колядин — piano improvisation (November 30 2019)
— Как идут дела Iamthemorning? Марьяна Семкина уехала в Англию, для любой российской группы это потенциально опасная ситуация.
— На самом деле, у нас и так в последние лет пять создание песен происходило удаленно. Марьяна постоянно бывала в каких-то разъездах, и мы пришли к комфортной для нас обоих модели, когда друг другу пересылались черновики и наработки. Каждый, сидя дома, мог что-то еще посочинять, подумать, происходил обмен промежуточными результатами. Четвертый альбом весь так сочинялся и большая часть третьего. В прошлом декабре вышел мини-альбом, который не только сочинялся, а и записывался по домам. Я не считаю, что расстояние мешает.
У нас закончился контракт на три альбома с лейблом Kscope, и в планах в этом году начать делать что-то новое и большое — и его издавать. Мы понимаем, что на протяжении всех этих лет нас слушают в основном в прог-среде. И возникает уже ощущение, что немного тесновато в этих рамках. Мы слегка бьемся головой об этот стеклянный потолок, и видно, что что-то за ним есть, но нужно отыскать методы, чтобы его пробить. Может, не специально сделать работу в другом жанре, но донести ее до кардинально другой аудитории, не сидеть в узкой прог-нише.
— По-моему, вас и раньше это несколько озадачивало…
— Да, я абсолютно не понимаю, как это все происходит. Загадочные процессы. Как нас в 2012-м откопала прог-аудитория, почему рецензии на первый альбом Iamthemorning настолько оценили в этом сообществе. Изначально-то мы играли акустическую музыку с неоклассическим, или исландским, если так можно выразиться, налетом. Но вот потом мы все дальше и дальше уходили от «классического» понимания прог-рока… Пора бы и границы слушателей тоже расширять.
Iamthemorning — Libretto Horror (from Lighthouse)
— Тем временем журнал Prog Magazine снова вас назвал лучшим клавишником прошлого года…
— (Смеется) К сожалению, да, назвал. Меня это удивляет и умиляет. За годы существования Iamthemorning, мне кажется, уже сложилось определенное фанатское сообщество, которое нас поддерживает. Безусловно, эта аудитория частично перетекает и на наши сольные проекты — Марьяна тоже выпустила свой альбом. Мне всегда интересно проследить, откуда приходят люди. И по статистике я вижу очень большой приток новых слушателей. Кому-то интересно то, что я делаю сольно. Кому-то все же интереснее Iamthemorning, потому что там все-таки песни. Но я рассчитываю, что новый релиз, который охватывает в чем-то новый жанр, тоже приведет людей. Не каждому будет интересен прогрессив-рок с барабанами, гитарами, сложными размерами. «Water Movements» все же очень доступная музыка. Меня удивило, что, когда альбом вышел, много знакомых написали мне: «Ну, наконец-то музыка, которую можно послушать!» Наконец-то я кому-то угодил. Наверное, предыдущий альбом все же такой… Много музыкантов, сложная музыка — все покивают головой: «Здорово сделал». А тут музыка, которую можно просто послушать, и это будет приятно, она не будет отвлекать. Если ее кто-то поставит на ночь и сладко заснет — почему бы и нет. Такая музыка тоже должна быть. Музыка ведь путешествует среди людей и с каждым ищет свои варианты существования.
— В последнее время вы вполне четко входите в волну молодых российских неоклассиков и музыкантов, играющих в производных от нее жанрах. Здесь же и Дмитрий Евграфов, и Игорь Яковенко, и Кирилл Рихтер, причем все эти музыканты тоже неплохо слушаются за рубежом. Как вы думаете, это совпадение и момент, когда количество перешло в качество, или все же начало работать нечто вроде системы?
— Мне не хочется использовать слово «система», но у нас в стране вообще есть какие-то проблемы с культурой слушания или восприятия, что ли. Ну, возьмем процесс звукозаписи — может, не совсем по теме, но он родственный. Хочется записать музыку, я ищу студию, где стоит в рояль, а в Петербурге ее нет. Но, допустим, я приезжаю в Лондон и ищу место с качественным инструментом — мне навскидку назовут студий двадцать, а их наверняка еще больше. Или в Петербурге мы спросим, где можно послушать интересную джазовую музыку. Совсем недавно у меня интересовались — я смог назвать десяток клубов. Но где-нибудь в Варшаве их будет под сотню.
Дело в том, что у нас есть музыканты, есть аудитория, которая готова их слушать, есть материал — но нет системы, вот этого противного слова. Нет… структуры. У нас не выстраивается процесс во всех его деталях, от того же хорошего рояля до концертных площадок. Грубо говоря, когда ты пытаешься устроить концерт, то каждый раз тебе приходится думать где. Что-то происходит, но безумно медленно. И я думаю, что, возможно, это и показатель благополучия страны. Допустим, в Нидерландах будет маленький городок, а в нем огромный фестиваль, на который приезжают тысячные толпы. И все это красиво, благостно, здорово в техническом плане, а государство поддерживает эти инициативы. Я знаю, что у нас тоже на каком-то государственном уровне выделяются средства и усилия на культурные события. Но самой структурности толком не возникает.
Я еще подумал, к вопросу о культуре и искусстве, что у нас есть искусство — очень мощный потенциал. Но культурные процессы — концерты, фестивали, нечто доносящее музыку от автора до слушателя,— налажены очень слабы. Основная наша проблема здесь именно в этом. А в Европе эти процессы отлажены, и аудитория более благосклонна. Хотя «благосклонна», может, и не очень подходящее выражение. Но твоя музыка лучше добирается до людей за рубежом, чем в родной стране.