Не тварь ты мне
Михаил Трофименков о русском следе в главном фильме Мартина Скорсезе
В повторный прокат выходит шедевр Мартина Скорсезе «Таксист». В 1976-м фильм завоевал «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля и превратил Скорсезе, еще вчера числившегося полумаргинальным режиссером авторского кино, в «крупный калибр» Голливуда, только-только вышедшего из комы 1960-х. Если приглядеться, в истории ветерана вьетнамской войны легко угадать русский след
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Парню двадцать шесть. Сам он не местный: родителям в провинцию отписывает, как здорово устроился по жизни и как счастлив на личном фронте. На самом деле никуда он, конечно, не устроился, ни фига не счастлив, а личная жизнь, если не считать таковой посещение порнокиношек, отсутствует напрочь. Впрочем, если здраво поразмыслить, иначе и быть не может. Кому, спрашивается, нужен в большом и беспощадном городе, где все решает одно лишь бабло, стремный юный ветеран постыдной войны в далеких и жарких краях — войны, о которой страна хочет поскорее забыть? Принимая правила игры общественной амнезии, ветеран и сам о фронтовом опыте не распространяется. Можно подумать, что в штабе писарем отсиживался, а стрелял только на полигоне, куда строем водят.
Однако вроде бы мирная жизнь, в которую он вроде бы вернулся,— мирная только на первый взгляд. Большой и беспощадный город кишит грешниками, извращенцами и прочими «суками черножопыми», возомнившими себя хозяевами банкета, в пижонских шляпах и жирных «гайках» на растопыренных пальцах. У города Желтого Дьявола одно достоинство: за зеленые хрусты можно не только оттопыриться на любой вкус, но и затариться на любой вкус стволом. Всего-то делов: подрихтовать стволы для ближнего городского боя, надпилить головки пуль для пущего поражающего эффекта да отработать пару-тройку кульбитов на случай ухода с линии огня. Подрихтовал, надрезал, отработал — и вперед: карать грешников и спасать их жертв, которые своих мучителей искренне любят, а самозванных спасителей в гробу видели.
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Фото: Columbia Pictures Corporation
Учинив бойню в борделе, праведник-антигерой, залитый — в буквальном смысле слова — с головы до ног грешной кровью, станет национальным героем не только по сюжету. На первый же сеанс фильма о нем в том самом городе, который он мечтал смыть с лица земли огненным дождем, на три квартала вытянется очередь как две капли похожих на него зрителей. В таких же, как у него, куртках M-65 — «вьетнамках» — и столь же, как он, молчаливых, когда речь заходит об их опыте джунглей. Создатели фильма, ожидавшие провала, пустятся в пляс в фойе кинотеатра на глазах изумленных двойников героя. Критики, очнувшись от обморока, констатируют: убийца — не герой, а жертва своего времени; успех городской баллады свидетельствует об обнулении нравственных ориентиров растерянного общества; лучшее, что можно сделать с фильмом,— задушить его в объятиях.
Что: здравствуй, брат Данила?
Какой он вам Данила. Трэвис он, Трэвис Бикль.
Фильм, о котором речь, вовсе не «Брат» Алексея Балабанова, а «Таксист» Мартина Скорсезе.
Его беспощадный город — не Питер, который «народу бока повытер», а Нью-Йорк. Переломное время, в которое только и возможен такой герой-антигерой,— не Россия, пережившая перестройку, кровавый омут «локальных конфликтов» и чумной пир 1990-х, а Америка, взъерошенная мятежами в гетто, сексуальной революцией, вьетнамским позорищем и Уотергейтом. Невидимая миру война — не Чечня, а Вьетнам. Пресловутые «суки» — не нашенские горцы, а гарлемские сутенеры. И если национальный успех обоих фильмов был оглушительной неожиданностью для авторов что «Таксиста», что «Брата», то в Канне фильм Балабанова, в отличие от Скорсезе, просто не заметили.
Так что же: все другое, разное, разноцветное? Все, да не все. Недаром Скорсезе в детстве зачитывался Достоевским. И «Таксист», и «Брат» — фильмы о самом дорогом чаде — или исчадии — русской классической литературы. О страшном в своем беспощадном, но отнюдь не всегда бессмысленном бунте «маленьком человеке». «Человеке из подполья», в роковой не столько для себя, сколько для общества момент осознавшем, что не тварь он дрожащая, а право имеет. И мораль обоих фильмов схожа. Примерно такая: эй, вы, вершители судеб человечества, не соблазняйте, please, малых сих моральными императивами. Не ровен час, кто-то поверит вам и чьи-то невидимые миру слезы отольются кровушкой.
В прокате с 24 июня