Магнус Хиршфельд — основатель Всемирной лиги сексуальных реформ, в которую в ходе недавнего интервью телеканалу NBC направил недовольных американцев президент РФ Владимир Путин — когда-то сказал: «Любовь — это конфликт между рефлексами и рефлексиями». Очень точно. И прямо в тему женевской встречи господина Путина с его американским коллегой Джо Байденом.
Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Рефлексы на месте. Период заминки, которая наступила с окончанием холодной войны и смутила естественные привычки, завершен. Никто больше не делает вид, что мы не противники, а партнеры. Противостояние заложено в фундамент отношений Москвы и Вашингтона с середины прошлого века, когда ядерное оружие подарило обеим сторонам способность нанести друг другу неприемлемый ущерб. Всякое с тех пор произошло и многое изменилось, но этот компонент неизменен. И именно он придает стабильность связям: деваться друг от друга некуда, игра на грани столкновения, которой баловались до 60-х годов, с тех пор признана неоправданно рискованной.
Схема сдерживания, которое базируется на гарантированном взаимном уничтожении, пережила все политические и экономические изменения.
Неудивительно, что именно эта тема в самые сумрачные моменты служила спасательным кругом, благодаря которому выплывала тонущая двусторонняя повестка дня. Понятно, почему предшествующий период стал самым беспорядочно дремучим за все десятилетия взаимодействия. Администрация Дональда Трампа взяла курс на ликвидацию именно этого компонента. Самому президенту ядерные дела были просто безразличны. А его профильные специалисты — Майк Помпео, Джон Болтон, Маршалл Биллингсли — считали, что с контролем над вооружениями и прочими ограничениями американских возможностей пора заканчивать. Считали, что все это устарело и никому не нужно. И не то чтобы никто в Москве не разделял такую точку зрения, но оказалось, что, когда эта почва стала уходить из-под ног, опоры не осталось никакой. Психологически неприятно, ведь арсеналы на месте, как и гарантированное уничтожение. А подпорок другого рода нет.
Пресс-конференция Путина после встречи с Байденом. Главное
С приходом кабинета Джозефа Байдена собеседники быстро вернулись к прежней модели отношений. Точнее — к прежнему кругу проблем, потому что как раз подход придется менять, характер договоренностей в сфере стратегической стабильности должен измениться из-за появления новых обстоятельств. Однако это разговор в традиционном пространстве.
Рефлекс, а точнее, инстинкт самосохранения взял верх. И не позволил пока вырваться наружу другому рефлексу — неограниченного доминирования.
Итог переговоров в Женеве это наглядно показал.
С рефлексиями сложнее. Они уже довольно давно начали вырождаться из трезвых размышлений о себе и ситуации в обостряющиеся фобии и комплексы. Это состояние долго было в большей степени свойственно российской стороне. Американская примерно тогда же в особых рефлексиях не нуждалась, наслаждаясь чувством глубокой уверенности в себе. Но потом все изменилось до ситуации если и не зеркальной, то кардинально иной. Последние несколько лет Соединенные Штаты ощутили чрезвычайную внутреннюю уязвимость перед внешним воздействием, и это внезапное откровение сильно сказалось на внешнеполитическом поведении.
Обилие рефлексий такого рода привело к довольно безумному и, несомненно, нездоровому состоянию, в котором российско-американские отношения оказались к настоящему моменту. Грань между внутренним и внешним стерлась, и демоны теперь уже неуверенности в себе поглотили международную политику. Это довольно универсальное явление, но в американском случае перепад от прежнего настроя уж очень резок, а роль США в мировых делах уж очень велика. Вот всех и трясет.
Надо признать, что президентство Джозефа Байдена принесло стабилизацию в этой сфере — и в силу его личности, и по причине того, что он явно имеет четкое представление о том, чего хочет. И на международной, и на национальной арене. Все сопутствующие обстоятельства он умело ставит на службу собственной повестке. Опыт и отличное понимание того, как функционирует американская политическая машина — ценный актив. Кстати, недооценивать такого собеседника рискованно.
Главная рефлексия, которая необходима сейчас и Москве, и Вашингтону — осмысление того, что возможно, а что нет для них в резко изменившемся и продолжающем меняться мире. Двусторонние отношения — производная от этой основной задачи. По первому впечатлению, результаты саммита в Женеве решение этой задачи не осложнили, скорее создали для него базовые условия. Скромные ожидания оправдались, нескромные опасения — нет. Рефлексы победили рефлексию нездоровую, зато открыли возможность для здоровой. По нынешним временам уже неплохо.