|
Охота на ящерицу |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Квалификация столичных рабочих хотя и была выше провинциальных, но не сделала обувные фабрики привлекательными для немецких инвестиций |
Принц для Золушки из Корнвестхайма
История немалого числа солидных зарубежных фирм при внимательном рассмотрении до боли напоминает сказку о Золушке. Жила-была мастерская народного умельца, который в поте лица строгал (пилил, точил, тачал) самую лучшую и качественную продукцию. Жила она скромно, поскольку средства у умельца, в отличие от таланта, были весьма ограниченными. Рекламировать товар было не на что, и мастерская долгие годы жила в черном теле, угнетаемая злой мачехой в лице сильных конкурентов или чиновников, чаще всего налоговых. И вот в один прекрасный день, когда кустарная Золушка была готова обанкротиться, появился прекрасный принц под маской государства, дающего очень крупный заказ, или оборотистого коммерсанта, решившего поддержать достижения мастерской своим толстым кошельком. И потом, как водится, они жили долго и счастливо, наживая добра и всего, что там еще полагается.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Самым ценным в России обувной магнат Макс Леви считал неисчислимый запас кож |
Расчет на экономность немцев оказался исключительно точным. Фирма росла как на дрожжах. Через пять лет дилеры развозили ее товар по всей Германии; кроме того, в стране работало без малого три десятка собственных магазинов. Накануне первой мировой войны ежегодное производство достигло 2 млн пар. Но в России, к примеру, такие ботинки по определению не могли пользоваться спросом. Для элиты они были слишком грубы и дешевы. Традиционно тонкая прослойка среднего класса не менее традиционно тщилась подражать во всем элите. А для пролетариев и крестьян саламандеровские ботинки были дороги и непрактичны — с грязью русских улиц и дорог куда лучше сочетались сапоги.
Своеобразный канал экспорта продукции компании "Саламандер" в Россию появился после начала войны, когда обувью убитых солдат кайзера русские стрелки заменяли поставлявшиеся тогда на фронт гнилые ботинки с обмотками. Но ввиду незначительности успехов императорской армии снабжение России особо крепкими германскими ботинками этим способом быстро сошло на нет. И все же война немало поспособствовала тому, что у фирмы и ее коммерческого руководителя Макса Леви появился обостренный интерес к русскому рынку.
Обувной король Европы
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Учитывая послевоенные трудности, наилучшей стратегией для Леви было бы остановить производство и подождать исправления ситуации, чтобы минимизировать возможные потери. Но сделать этого он не мог. В Германии Леви, мягко говоря, недолюбливали. Ведь он, как утверждали националисты всех мастей, был живым воплощением еврейской плутократии, наживающейся на бедах страны. А потому любое сокращение зарплаты на обувных фабриках или увольнение рабочих с предприятий, входивших в его компанию, воспринималось особенно остро. И Леви не мог с этим не считаться.
Его положение осложнялось и тем, что разросшаяся фирма испытывала затруднения не только со сбытом (у немцев не было денег), но и с поставкой сырья. Кожи катастрофически не хватало, поскольку война съела не только германское величие, но и германский скот. Большинство германских промышленников начала 1920-х годов пытались найти выход из тупика схожим образом — они стремились найти источники снабжения и рынок сбыта на территории красной России.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Вместо оборудования "Саламандер" предлагал России свой немецкий и международный опыт |
Сам факт таких переговоров внешторговцы считали огромным успехом. В марте 1923 года они сообщали в Москву: "Фирма 'Саламандер' — это объединение самых больших обувных фабрик на континенте. После войны 'Саламандер' переняла у германского правительства 6 больших фабрик военной обуви и объединяет сейчас 12 крупных обувных фабрик, которые снабжаются собственными кожевенными заводами. Владелец ее Макс Леви — человек богатый, один из самых влиятельных промышленников Германии.
Фирма предлагала нам образовать смешанное общество для ввоза в Россию готовой обуви и вывоза сырых кож из России. Это предложение мы отклонили и требовали вложить капитал, технические средства и опыт в кожевенную промышленность России. Тов. Фушман предлагает им участие в Вятском тресте, поставить образцовое производство на 4-х фабриках и 2-х кожевенных заводах. Образовать для этого смешанное общество с капиталом в 4 или 5 миллионов золотых рублей. Вятский трест вносит в качестве своей доли капитализированную аренду помещений, находящееся на фабриках оборудование и материалы. 'Саламандер' обязывается дать машины, необходимое сырье из-за границы и средства для того, чтобы фабрика выполняла определенную производственную программу. Три обувные фабрики он должен дооборудовать, четвертую — заново оборудовать. На этой основе ведутся переговоры, и не исключена возможность соглашения".
Мелкий инвестор
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
На встрече с Фушманом Леви категорически отверг возможность работы в Вятке. Он объявил, что "для немцев там было бы затруднительно обосноваться" из-за тяжелых жизненных условий, и предложил для совместного производства "башмачные и кожевенные фабрики в центральной части России". Но сырье волновало его куда больше. И Леви немедленно принялся выяснять, действительно ли в России есть огромные запасы сырой кожи, которые правительство даже не в состоянии учесть, и как скоро эту кожу из Казани, например, можно будет доставить в Петроград.
Естественно, обувной король Европы был страшно разочарован, когда узнал, что обработку кож можно будет наладить самое раннее через пять лет, а для фабрик в Питере ему придется изыскивать кожу за рубежом. Еще больше его расстроило категорическое требование советских представителей вложить крупную сумму. И он преподал красным промышленникам урок западной экономической мудрости, о чем внешторговцы писали: "Таким образом, он должен был бы участвовать пятью миллионами золотых рублей, равными двум с половиной миллионам долларов. Для этого он не смог бы найти в настоящее время даже американский капитал. Ни один частный капиталист столько не вложит, в особенности в дело, не являющееся лично его".
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Поскольку советскому правительству не удалось договориться с немцами о производстве качественной обуви, советским гражданам, как говорят немцы, приходилось облизывать витрины |
Не прошла и идея о финансировании фирмой "Саламандер" работы Всероссийского кожсиндиката. Леви, видимо уже уставший к тому времени от не приносящего ему никакой пользы обсуждения, поинтересовался: "Что 'Саламандер' получит за это?" И узнав, что обычный процент по банковскому кредиту, констатировал: "Таким образом, он ничего не получает".
Торгпредство после переговоров докладывало в Москву: "'Саламандер' настаивает на том, чтобы ему дали право ввозить некоторое количество готовой обуви и вывозить некоторое количество сырья".
Следующим препятствием для достижения договоренности стала болезнь Фушмана. Врачи рекомендовали ему операцию, и почти на месяц переговоры были приостановлены. А после выздоровления главы кожсиндиката окончательно стало очевидно, что цели сторон остаются диаметрально противоположными. Советские представители пытались получить максимально возможные инвестиции, а Леви — с минимальными затратами получить доступ на русский рынок. В апреле 1923 года торгпредство доложило руководству: "Макс Леви считает неприемлемым участвовать в Вятском тресте, так как уровень вятских рабочих ниже уровня московских и петроградских рабочих, и он полагает, что ему не удастся поставить в Вятском районе той организации, которую он имеет на своих германских фабриках, и предполагает начать свою работу с Петрограда и Москвы. Тов. Фушман предлагал ему участвовать на петроградских фабриках Скорохода, Брусницына и Осипова, образуя для этого смешанное общество с Петроградским трестом. Но Макс Леви в данное время решается вложить в дело только 750 тыс. золотых рублей, 25% капитала в 3 миллиона, из которых 50% акций предоставляются его концерну. Остальные требуемые деньги должен предоставить Кожсиндикат. Тов. Фушман это предложение отклонил. Мы же, со своей стороны, считаем совершенно невозможным, чтобы концерн 'Саламандра' (так в тексте.— 'Деньги') инвестировал бы такие незначительные суммы. Ему остается ограничиться объектом меньших размеров в Осташкове или в другом месте или решиться на инвестирование более значительных сумм".
Единственное, на что Леви был согласен целиком и полностью,— это взять руководство делом в свои руки. В письме в торгпредство он писал: "Мы обязуемся взять на себя высшее руководство акционерными обществами, рационально и в интересах народного хозяйства. Для этой цели мы предоставляем в распоряжение весь наш германский и международный опыт и все наши германские и международные организации, так что мы можем выразить надежду присоединить в недалеком будущем другие предприятия внутри России к нашему общему предприятию".
Но это не устраивало красных промышленников.
Великий провидец
Питерские обувные руководители были в ярости от перспективы оказаться под пятой германской фирмы. Северо-Западное экономическое совещание в июне 1923 года категорически отвергло предложение передать обувные фабрики в состав совместного акционерного общества: "Президиум Севзапэкосо нашел, что привлечение иностранного капитала в обувную и кожевенную промышленность желательно только в качестве пайщиков в смешанном обществе с тем, чтобы участие иностранного капитала не превышало 25% общего оборотного капитала государственной промышленности и с обязательным запретом ввоза из-за границы готовой обуви.
Привлечение иностранного капитала в такой форме в Петроградскую кожевенную промышленность желательно, ибо ей нужны значительные средства как для переоборудования механизации кожевенного завода, бывш. "Брусницына", обновления машинного оборудования ф-ки "Скороход" и ремонта других заводов, так и для обеспечения предприятий достаточным запасом тяжелого подошвенного сырья и др. материалами.
В целях использования новейших способов обработки кожевенного сырья считаем допустимым привлечение иностранных научно-технических сил, но только в ограниченном количестве".
Собственно, и без этого послания из Питера в столице понимали, что дело с фирмой "Саламандер" не выгорит. Леви, собиравшийся в Россию для осмотра заводов, послал вместо себя ничего не решавших представителей. Они вновь повторили предложение экспортировать из России сырье, на чем первый поход компании "Саламандер" в Россию был завершен. Осенью 1923 года в Германии разразился крупнейший экономический кризис, два года спустя умер Леви, и интерес фирмы к России иссяк.
Следующий поход ее продукции на Восток начался шесть десятилетий спустя. Фирма тяжело пережила вторую мировую, испытывала взлеты и падения. А совместные предприятия в СССР сумела организовать прежде всего благодаря перестроечному принципу "разрешено все, что не запрещено". В 1987-1988 годах появились СП "Ленвест" и "Белвест" с ее участием. Но на рубеже нового века фирма сочла за благо выйти из состава учредителей и акционеров этих предприятий. В Питере, как утверждала тогда пресса, совместное производство запуталось в долгах и резко снизило выпуск продукции. Теперь "Саламандер" следует завету Леви: сбывать свои собственные товары по сходным ценам.