В парижском Музее холокоста открылась выставка о судьбе геев и лесбиянок при нацизме. Как в своей беспощадной борьбе с нетрадиционными сексуальными отношениями нацизм сумел пережить Третий рейх, рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
Комиссар экспозиции Флоранс Тамань против обобщений, для нее важны личные истории жертв нацизма
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
Комиссар экспозиции Флоранс Тамань против обобщений, для нее важны личные истории жертв нацизма
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
«Поголовного уничтожения гомосексуалистов не было,— говорит Флоранс Тамань, комиссар экспозиции "Геи и лесбиянки в нацистской Европе".— В архивах есть сведения о полицейском надзоре за 100 тыс. человек, половина из них была арестована, от 5 тыс. до 15 тыс. погибли в лагерях».
Расхождения в цифрах связаны с тем, что многие попадали за колючую проволоку как участники Сопротивления, коммунисты, иммигранты, а иногда, напоминает Тамань, «несмотря на то что были сторонниками нацистского режима». И конечно, это связано с тем, что выжившие предпочитали скрывать причину, которая привела их в лагеря, опасаясь, что преследования возобновятся.
Нацисты начали борьбу с гомосексуализмом как с коварным внутренним и внешним врагом. Им не пришлось принимать для этого специальные законы. Если во Франции, Италии и Бельгии уголовное наказание было давно отменено, в Германии существовала принятая еще при кайзере 175-я статья УК, карающая «противоестественный блуд». Несмотря на это, Берлин в годы Веймарской республики стал одним из самых свободных, пестрых и распущенных столичных городов Европы. Проигранная война, бедность и отчаяние потерянного поколения не мешали веселью, а подстегивали его. Тяжелый кайзеровский порядок исчезал на глазах. На стенах музея — рекламки кабаре с травести, в витринах лежат открыто издававшиеся журналы для геев и лесбиянок, программки карнавалов и тематических вечеринок, а также работы почтенных ученых, объяснявших гомосексуализм психическим расстройством, вырождением. Что принималось гей-сообществом не как моральное осуждение, а как большое подспорье, возможность смягчить приговор: нельзя судить больного человека.
Эти увертки пришедшим к власти в 1933 году нацистам с Гитлером во главе не нравились, он был уверен, что гомосексуализм — зараза, что он ведет к вырождению нации и лечить его надо не в психбольницах, а в концлагерях. 175-я статья была расширена до максимума. Если раньше закон карал за реальные и доказанные действия, то теперь можно было осудить за намерения, за статьи и книги, за театральные представления и любую другую «пропаганду», даже за проявленную терпимость к недопустимым фактам.
Борьбу с сексуальными меньшинствами не сразу удалось развернуть так широко, как хотелось. Нетрудно было закрыть клубы и разгромить редакции, сжечь библиотеки, посадить сексологов, а в знаменитом кабаре «Эльдорадо» разместить штаб НСДАП. Но в рядах нацистов с момента зарождения движения процветала и воспевалась крепкая мужская дружба, культ мускулистого тела.
Кадры из «Олимпии» Лени Рифеншталь с обнаженными атлетами крутят на одном из экранов выставки. Это культура. Но была и жизнь. Гомосексуалистом был второй человек в партии, командир штурмовиков, главной вооруженной силы режима Эрнст Рём. Фотопортрет этого человека, мало похожего на стройных атлетов из фильма Рифеншталь, висит рядом с экраном.
«Ночь длинных ножей», покончившая с Рёмом и прочими руководителями СА, стала для фюреров гитлеровской Германии возможностью раз и навсегда освободиться от «гомосексуальной заразы» — отныне ей не было места во власти.
Однако «недопустимые факты» начали то и дело «иметь место» даже в «кристально чистых» рядах СС. К беспощадной борьбе с отступниками призвал Генрих Гиммлер, потребовав судить выявленных, а потом «направлять их в лагеря и убивать при попытке к бегству». На выставке демонстрируется текст его речи, предвещавшей создание особого внутреннего органа в системе гестапо — Центрального бюро по борьбе с гомосексуализмом и абортами.
Зато министру народного просвещения и пропаганды Йозефу Геббельсу, которому нужны были деятели культуры, пришлось закрывать глаза на «вредные» привычки некоторых актеров, писателей, режиссеров. Одних карали, на других смотрели сквозь пальцы, за это те с удвоенной искренностью защищали идеалы национал-социализма.
Всех остальных ждал гнев германского народа. Поначалу была возможность скрыться из виду, замаскироваться, заключить фиктивный брак. Главное, чтобы «эти люди» не смели выставлять себя напоказ и тем более хвастаться своим моральным уродством — гражданам было противно на это смотреть. Потом настало время народных доносов — вроде того, что показан на выставке в витрине. Он был отправлен в гестапо Гамбурга. Анонимный «житель дома» сообщает, что имярек живет в такой-то квартире со своим компаньоном «как муж с женой», и требует «принять меры». Меры могли быть разными. Например, принудительная кастрация, которую многие разумно выбирали в качестве альтернативы лагерю.
«Растлители молодежи» отправлялись за колючую проволоку без малейшего снисхождения. Немцам, сосланным в лагеря за гомосексуализм, нашивали на робу розовый треугольник. На плане бараков Заксенхаузена для них отведен отдельный сектор, чтобы они не распространяли «заразу» на других заключенных. А также из особой гуманности — чтобы другие заключенные не проявляли к ним агрессии, поскольку гомосексуалисты были на дне лагерной иерархии. Иногда вместо «позорного» розового треугольника можно было получить почетные зеленый (уголовник) или черный (асоциал), но тогда лучше было скрывать статью от соседей по бараку.
И если, как говорит Флоранс Тамань, массовых репрессий не существовало (все-таки нацистские руководители сбивались с ног, преследуя евреев), личные истории, о которых идет речь в парижском Музее холокоста, отнюдь не оптимистичны. Даже выжив в лагерях, люди убивали себя в мирные времена — их не признавали жертвами нацизма, они были сами во всем виноваты.
Уголовную 175-ю статью изобрели не нацисты. Она появилась задолго до победы Гитлера на выборах и пережила поражение Третьего рейха, сохранившись в законах ГДР и ФРГ до 1994 года. Известны истории людей, арестованных при Веймарской республике, попавших в лагерь при фашистах и снова судимых в 1950–1960-х годах, причем часто приговоры им выносил один и тот же судья.
Выставка проходит в Музее-мемориале холокоста в Париже, где весь внутренний двор огорожен каменными стелами с именами евреев, уничтоженных нацистами во Франции. Их 76 тыс., более десятой части тех, что были убиты по всей Европе в годы Второй мировой. Памятников гомосексуалам нет — даже среди жертв они меньшинство.