 |
ФОТО: ВАСИЛИЙ ШАПОШНИКОВ  |
Однако к концу 2002 года стало ясно, что рост в отрасли основан преимущественно на благоприятной конъюнктуре и девальвационном эффекте. В 2003 году среднеотраслевой рост составил всего 1,5% против 7% в экономике в целом. Лесоперерабатывающая промышленность длительное время была ориентирована на мобилизацию резервов технологического оборудования, которое закупалось за рубежом 25-30 лет назад. Поэтому, по пессимистичным прогнозам аналитиков, в 2015 году Россия, обладающая крупнейшими лесными запасами, может превратиться в крупнейшего импортера продукции целлюлозно-бумажной промышленности и лесной отрасли в целом.
Впрочем, это касается только пессимистических прогнозов. Если планы основных игроков в отрасли будут реализованы, то лесная промышленность не потеряет своего места в экономике России как минимум в ближайшие пять-десять лет. И стратегическая задача на этот срок — сохранение своего места на мировом рынке и обеспечение растущих потребностей внутреннего. В любом случае в первые четыре года президентского правления Владимира Путина эта задача более или менее решалась. Видимо, она будет решаться в пределах возможного и до 2008 года.
История: 2000-2004
Для лесной отрасли России первые четыре года президентского срока Владимира Путина прошли в уникальной ситуации. Правительство настолько увлеклось лесными реформами, что отрасль развивалась без госвмешательства. При этом использование госмашины в качестве оружия "лесных войн" стало главным тормозом развития лесопереработки в России.
История "лесных войн"
В лесной промышленности крайне не любят словосочетание "межотраслевой переток капитала". Для правительства России последние несколько лет этот термин в применении к лесной отрасли был едва ли не ключевым. Во многом неторопливость в реформах была связана с тем, что правительство и новый президент с 2000 года ожидали, что нефтяные и алюминиевые магнаты увидят в лесной отрасли родственные объекты инвестиций и вложат в нее сотни миллионов долларов. Конъюнктурные улучшения на основных лесных рынках, прежде всего целлюлозном, а также улучшение макроэкономической ситуации и переизбыток свободных денег в сырьевых отраслях промышленности искомый эффект вызвали. Лес к началу 2001 года стал модным объектом для инвестиций. Но так начался вовсе не расцвет бизнеса, а главный отраслевой сюжет 2000-2004 годов — "лесные войны".
Войны, впрочем, начались не с многомиллионных инвестиций, а с банальной ссоры одного из старейших игроков целлюлозного бизнеса компании "Континенталь Инвест", работавшей на Усть-Илимском лесопромышленном комплексе (УИЛПК), и ее партнера компании "Энергопром", чей руководитель Дмитрий Босов в свое время представлял интересы металлургического холдинга TWG в России. Партнеры затеяли на УИЛПК небольшую корпоративную войну, совершенно обычное для тех времен дело. Но итог ее был неожиданно сильным. Он во многом определил картину развития всей отрасли на четыре года.
На покупку УИЛПК у главы компании "Континенталь Инвест" Николая Макарова претендовал крупнейший в России холдинг по производству целлюлозы — санкт-петербургский "Илим Палп Энтерпрайз" (ИП). Николай Макаров создал совместное предприятие с группой "Сибирский алюминий" Олега Дерипаски и одновременно продал комбинат ИП. Таким образом, у УИЛПК оказалось два владельца. Однако в это же время другой комбинат ИП — Братский ЛПК — оказался внезапно захвачен силовым образом представителями Дерипаски.
Как выяснилось позже, Олег Дерипаска и его партнеры по холдингу — Владимир Коган из "Банкирского дома 'Санкт-Петербург'" и акционеры "Русского алюминия" (то есть губернатор Чукотки Роман Абрамович) — решили осуществить межотраслевой переток капитала из алюминиевой, нефтяной и банковской сферы в лесную на $800 млн. Однако проектом было, по всей видимости, предусмотрено враждебное поглощение на эту сумму практически всех активов ИП в России, а также Архангельского ЦБК (АЦБК).
В ходе первого перемирия за $230 млн ИП купил у владельцев УИЛПК и освободил Братский ЛПК. Однако с этого момента и практически по сей день партнеры, объединенные в компанию "Континенталь Менеджмент" (КМ), не оставляли попыток получить под контроль большую часть российской целлюлозной промышленности. В ход шли, как ни странно, орудия из государственного арсенала: арбитражные суды, приставы, давление со стороны силовых и несиловых госструктур.
"Власть" в подробностях и неоднократно рассказывала о перипетиях "лесных войн". Итоги их таковы. КМ попутно с войной удалось сформировать целлюлозно-лесопромышленный холдинг из некрупных ЦБК и ЛДК по всей России (туда вошли Сибирский, бывший Енисейский ЦБК, Байкальский ЦБК, картонная фабрика в Омске, лесодобывающие компании в Иркутске, Карелии, Красноярском крае, Центральной России). ИП научился выживать в сверхжестких условиях, за три года "лесных войн" превратившись в первоклассную компанию даже по мировым меркам. Однако ему так и не удалось найти стратегического партнера (в рамках концепции "межотраслевых перетоков" им должен был стать ЮКОС, но потом сделка расстроилась) и провести первоначальное размещение акций. АЦБК удалось консолидировать контрольный пакет, окончательно оформить отношения с западными партнерами и значительно расширить владения. В целом войны дали целлюлозной отрасли в первый президентский срок Владимира Путина такой мощный рывок, который вряд ли дала бы ей любая госреформа.
Однако у "лесных войн" была и вторая сторона. В ходе войн были окончательно дискредитированы полномочия государства по регулированию отношений в отрасли (от судебной власти до власти правительства) — речь главным образом о приватизации. Инвестиционная привлекательность компаний и активов в отрасли, в рамках которой деприватизационный иск — не теоретическая угроза, а норма жизни, разумеется, была невысока. За некоторым исключением ("Северсталь", акционеры "Сибнефти"), межотраслевые перетоки капитала лицо лесного бизнеса краше для инвесторов не сделали, а владельцы основных активов в отрасли сохранили свою собственность.
Впрочем, в отрасли происходило достаточно много экономических процессов, не связанных с "лесными войнами" и определивших существенные изменения в ней.
Последствия лесной вольницы
Если говорить о том, что происходило в российской лесной и целлюлозно-бумажной промышленности за последние четыре года, то наиболее важными станут изменения в практике корпоративного управления компаниями, начало создания вертикально интегрированных холдингов той или иной специализации, а также поиск инвесторами незанятых в силу исторических причин ниш в лесном бизнесе.
Изменения в области корпоративного управления в лесной промышленности за время президентства Путина — следствие не только "лесных войн", но и увеличения "горизонта планирования" крупными игроками своего бизнеса. До 2000 года подавляющее число российских лесопромышленников больше ориентировалось на принцип "живем сегодня, а не завтра". И хотя до принятых, например, в нефтяных компаниях принципов корпоративного управления в лесной отрасли далеко, прозрачность, строгая корпоративная отчетность, разделение полномочий менеджмента считаются ориентирами для большей части менеджерских команд. При этом несмотря на то, что большая часть лесопромышленных компаний — акционерные общества, это можно считать формальностью: де-факто менеджмент в них мало отделен от собственников.
Разработка долгосрочных планов в ИП, АЦБК, КМ, "Сегежабумпроме" потребовала создания ими холдингов, объединяющих лесоперерабатывающие предприятия и поставщиков сырья. В основном процесс свелся к активной покупке крупными игроками леспромхозов в регионах, поставляющих им сырье. Впрочем, в случае с карельским Сегежским ЦБК компания создала с участием местных властей холдинг с крупнейшим лесоэкспортером — "Кареллеспромом". Однако крупными игроками в сфере экспорта леса лесопереработчики в целом не стали. В основном они ограничились обеспечением себя собственным сырьем на 40-70%, а остальное сырье по-прежнему закупают на рынке.
Наконец, многие инвесторы — и российские, и иностранные — в течение 2000-2004 годов начали более или менее активно искать незанятые ниши на российском рынке лесопереработки и достигли в этом существенных успехов. Так, группа "Свеза" при участии "Северстали" и объединение двух региональных производителей фанеры и ДСП под общим брэндом United Panel Group устроили настоящую революцию на рынке плитных материалов. Параллельно с этим шведские инвесторы из группы Krona начали инвестиционную программу стоимостью более $400 млн в области производства фанеры. Отметим, что с начала 1990-х экспорт этих материалов из России был незначителен.
Активно российские компании развивали и производство картонной упаковки. Так, партнер АЦБК группа "Титан" создала упаковочный холдинг, построила новый завод в Подмосковье, начала проект по увеличению переработки макулатуры в Московском регионе. Менее крупные проекты в лесной отрасли — стоимостью $1-15 млн — уже исчисляются сотнями. Несмотря на все войны, частные вложения в локальные проекты в лесоперерабатывающей отрасли стали совершенно рядовым явлением, а инвестиционное оживление привело к реанимации почти всех существовавших во времена СССР бумажных, целлюлозных и деревообрабатывающих предприятий.
Наконец, определенные подвижки наблюдаются и в сфере, считающейся самой проблемной во всей лесной отрасли,— в лесозаготовке и экспорте леса. Несмотря на то что большая часть российских лесоэкспортеров до сих пор находятся в тени, это не мешает им очень осторожно, мелкими шажками двигаться на свет. Так, один из крупнейших лесозаготовщиков на Дальнем Востоке индонезийская компания "Римбунан хиджау" в 2003 году начала переговоры с Иркутской областью о начале работы в регионе — до этого индонезийцы валили лес лишь в Хабаровском крае. Эта же структура постепенно выкупает активы, контролировавшиеся в регионе американским холдингом Pioneer Group. Да и российские лесоэкспортеры, такие как "Запкареллеспром", "Вологодские лесопромышленники", "Рос ДВ", "Приморсклеспром", постепенно стремятся к публичности. В любом случае доля экспорта круглого леса, а тем более доля контрабандного леса в суммарном фактическом экспорте российского лесопромышленного комплекса медленно, но последовательно падала.
Однако от лесной отрасли и государство, и инвесторы ждали большего, чем просто свободное развитие.
Новые хозяева в русском лесу
Теоретические выкладки, которые используются в концепциях развития лесной отрасли в последние пять лет, рассматривали в качестве причин будущего "взрывного роста" три разных источника. Первый — уже упоминавшийся межотраслевой переток капитала. Второй — масштабные инвестиции западных, прежде всего финских и шведских, профильных инвесторов в российские активы. Третий — вложения государства в строительство новых мощностей в лесозаготовке и лесопереработке.
На практике все оказалось несколько не так. Крупнейшими иностранными вложениями в имиджево важную для России целлюлозную подотрасль стала продажа менеджментом Сыктывкарского ЛПК своих бумаг в компании корпорации Neusiedler (подразделению международного концерна Anglo-American). Однако Neusiedler, несмотря на все расчеты, в основном заинтересовался в России огромным незаполненным рынком бумаги. А новые крупные ЦБК в России пока не выразили желания строить ни M-Real, ни SCA, ни UPM-Kymmene, ни Stora Enso, ни уже владеющий АО "Светогорск" International Paper. Эти компании все больше интересуются, возможно, и не такими огромными, но важными для российского рынка подотраслями, как производство бумаги, сангигиенических изделий, картона и гофротары, но никак не масштабным изготовлением целлюлозы в объемах, достигнутых на "детях комсомольских строек" в Приангарье — Усть-Илимском и Братском ЦБК.
Относительно мирным приходом в лесную отрасль в рамках межотраслевого перетока стали уже упоминавшиеся инвестиции "Северстали", а также "Альфа-групп". Однако "Альфа-Эко", которая пришла в лесной бизнес в 2001 году, купив у альянса инвесторов Nizhny Newsprint контрольный пакет акций крупнейшего производителя газетной бумаги Балахнинского ЦБК (АО "Волга"), в отрасли закрепляться не собиралась. После покупки в комплект к нему ряда активов в Пермской области "Альфа-Эко" неожиданно начала распродажу лесного бизнеса, фиксируя прибыль. В итоге "Волга" досталась компании "Ост-Вест групп", близкой к нынешнему менеджменту комбината.
Наконец, несмотря на множество разговоров вокруг возможных многомиллиардных инвестиций в лесную отрасль со стороны государства, до реальных бюджетных потоков в первый президентский срок Владимира Путина дело так и не дошло. Правда, периодически разнообразные представители правительства России возобновляют разговоры о том, что крупный ЦБК в Тюмени (комбинат-гигант по производству бумаги в Костромской области, ЛПК в Красноярске, ЦБК на Сахалине) все-таки будет построен, государство готово инвестировать в него и собственные лесные активы, и давать ему налоговые льготы, и даже выделять "живые" деньги. Но поскольку эти планы напрямую увязаны с наполеоновскими планами правительства по реформированию лесной отрасли, а реформа — дело небыстрое, то, видимо, и большую часть второго срока Владимира Путина, а то и весь срок нынешним игрокам придется развивать отрасль собственными силами.
ДМИТРИЙ БУТРИН
Сошли со сцены
Николай Макаров
Михаил Фридман
Виктор Штейнберг Гендиректор Байкальского ЦБК покинул лесной бизнес достаточно случайно. Владелец 49% акций комбината югославский холдинг Delta Group использовал ресурсы ЦБК как мог — не делая больших успехов, не допуская серьезных поражений. Репутация Байкальского ЦБК была давно и намертво испорчена экологической истерией середины 1980-х. Несмотря на то что сам БЦБК имел достаточно косвенное отношение к загрязнению Байкала, имидж "отравителя крупнейшего резервуара пресной воды на Земле" пристал к нему намертво. Виктор Штейнберг, сумевший сохранить работу ЦБК все это время, ушел с комбината в ходе собирания холдингом "Континенталь Менеджмент" всех доступных активов в области производства целлюлозы. Ожидается, что новые владельцы с помощью Всемирного банка решат проблемы Байкальского ЦБК — и существующие, и выдуманные. Но это произойдет уже без Штейнберга.
Игорь Беккер О том, что в Коми существует Жешартский фанерный комбинат, до 2001 года в России знали лишь его контрагенты. Игорю Беккеру, которому удалось создать на его базе United Panel Group (UPG), одного из крупнейших игроков на рынке плитных материалов в России, пришлось для этого пойти на многое — и на альянс с партнером по бизнесу с Пермского фанерного комбината Юрием Гончаром, и на конфликт с ним — и пережить покушение. Тем не менее UPG постепенно превращается в одного из важных участников лесного рынка России. Вероятно, средства стоили цели. Олег Дерипаска
Василий Преминин
Захар Смушкин
Хайнц Циннер
|
 |