Запись актов гражданской безнадежности

В Театре на Бронной, как теперь называется театр, руководимый Константином Богомоловым, вышел спектакль «Дядя Лева» по пьесе Леонида Зорина «Покровские ворота». На премьере во Дворце на Яузе побывала Алла Шендерова.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Если коротко, то у режиссера (не будем сейчас про публициста) Константина Богомолова есть два лика: меланхоличный поэт и задира (бретер, назвали бы его лет сто пятьдесят назад). «Кармен» в Пермской опере поставлена вторым, «Бесы», предыдущая премьера «Бронной»,— обоими. «Дядя Лева» — первым. Это очень нежный, грустный и сложно организованный спектакль, основанный на пьесе Леонида Зорина и фильме Михаила Козакова. О нем у Богомолова есть и личные воспоминания: в детстве он был с отцом на катке на Чистых прудах, когда там снимали ключевой эпизод.

К ностальгии, с которой герой фильма (его сыграл сам Козаков) оглядывался из 80-х на 50-е и на самого себя в юности (звездная роль Олега Меньшикова), в спектакле примешивается то, что можно назвать ностальгией ковидного времени: и на 50-е, и на 80-е режиссер смотрит из сегодняшнего дня — как человек, не снимающий маску, не нарушающий дистанцию и привыкший общаться не вживую, а в окошке Zoom’а. Ну или как астронавт, безвозвратно покинувший свою планету, но упорно наблюдающий ее в телескоп.

Звучащая в прологе «Дяди Левы» бодрая песенка 50-х «Надо быть человеком всегда, надо быть человеком везде…» лишь подчеркивает невозвратность происходящего — конечно, нам лучше остаться людьми: и на Марсе, и посреди эпидемии. Под эту песню на пустой авансцене появляется оператор Надежда Бушуева, шарит объективом по залу (изображение транслируется на задник), пока не найдет среди зрителей пожилого Костика и его юную спутницу в алом платье.

«А Костика что, Храбров играет? — удивится спутница.— Он же старый!» «Такое решение!» — ответит артист Владимир Храбров, мгновенно взбираясь на сцену. Там он сядет за письменный стол, спиной к нам. То ли фиксируя происходящее, то ли разбирая прежние записи. Стол, пустые книжные шкафы и посудные горки (кажется, так это называлось в прошлом веке) — все эти обломки быта покровской коммуналки художница Лариса Ломакина помещает на поворотный круг. Кроме массивного старого трюмо (слева, если смотреть из зала), за которым произнесет свои предсвадебные речи Маргарита Павловна (Александра Ребенок). И дивана — клетчатого островка свободы, где дядя Лева (Александр Семчев) будет укрываться от своей «бывшей» Маргариты в объятиях своей «нынешней» — строгой медсестры Людочки (Александра Ревенко).

В «Покровских воротах» сюжет строится вокруг причуд человеческой натуры — Маргарита, уйдя от филолога-недотепы Льва Хоботова к столь же немолодому, но рукастому Савве, никак не могла отпустить бывшего мужа. Заставляла его быть свидетелем на своей новой свадьбе, насильно укладывала в больницу и даже хотела взять с собой в новую квартиру — как берут прежнюю мебель. Самые грустные моменты фильма — диалог Маргариты (Инна Ульянова) и Хоботова (Анатолий Равикович), проживших вместе 15 лет и неспособных строить новую жизнь.

Спектакль учитывает новую эстетику и новые реалии: здесь играют стильно и тонко, не кричат и не ломают комедию; здесь новый избранник Маргариты столь же юн, как и медсестра Хоботова, как и Светлана (пассия еще одного персонажа, старого эстрадника Велюрова), как и дева-регистраторша из ЗАГСа, в которую влюбится Костик. Но дело вовсе не в том, что разговор Саввы (Даниил Чуп) и его фронтового кореша (Микита Ильинчик) напоминает диалог бандитов, все девушки слегка похожи на пэтэушниц, а юный соавтор Велюрова куплетист Соев (Аскар Нигамедзянов), наклеив пушкинские баки и напялив мятый цилиндр, шляется по залу во время действия. Речь не о вырождении и приходе грядущего хама. Речь о конце. И потому, когда Хоботов зовет медсестру на первое свидание, фоном бесед становится огромная — во весь задник — страница календаря: октябрь. Золотая осень. Увядание. Над головой царицы ЗАГСа (Яна Кошкина) вспыхивает надпись: «Отдел регистрации смертей и браков». А место в зрительном зале, где актриса Кошкина сидела в прологе, занимает какая-то бабушка, неуловимо ее напоминающая.

Все это тактично по отношению к пьесе и фильму, поэтично само по себе и очень ловко сделано. Артиста Семчева в роли дяди Левы и Александру Ребенок — Маргариту уже сейчас можно прочить в номинанты всевозможных премий. Костик Владимира Храброва точен, но немного однообразен. Можно предположить, что энергичный Игорь Верник, исполняющий ту же роль в другом составе, придает спектаклю искристости. А Василиса Перелыгина, играющая Светлану в очередь с Ириной Старшенбаум,— нотку кровавой вампирской нежности, с которой артистка Перелыгина обычно всматривается в зрителей.

В том же спектакле, на котором побывала я (на сайте театра он назван светской премьерой), было что-то мешавшее наслаждаться мастерством режиссера и виртуозностью исполнителей. Что-то тревожило зал столь же отчетливо, как и героев, несколько раз собиравшихся в ЗАГСе, но упорно не желавших быть счастливыми. Ах да, из перечня того, что регистрируется в ЗАГСе, выпало слово «рождение», а из спектакля — надежда.