Смех сквозь смерть

Открылся Каннский кинофестиваль

Открытие Каннского фестиваля, хоть процентов на 80 и шло по-французски, подчеркнуло идею международности этого события. А вслед за церемонией показали «Аннетт» Леоса Каракса — первую англоязычную киноработу знаменитого французского режиссера. Впечатлениями о ней делится Андрей Плахов.

Звездой открытия стала Джоди Фостер, 45 лет назад покорившая зал Каннского фестиваля ролью юной проститутки в фильме Мартина Скорсезе «Таксист». Тогда жюри присудило ему «Золотую пальмовую ветвь», хотя этот вердикт и сопровождался скандалом. Теперь Фостер сама получила «Золотую пальмовую ветвь» за вклад в кинематограф из рук Педро Альмодовара. Испанский режиссер говорил о ней хоть и на неродном английском, но с теплотой и серьезностью, а она отвечала ему обворожительной улыбкой, как бы намекая на то, что между ними есть немало общего. Ответную речь актриса произнесла на отличном французском. Вскоре к этой компании присоединились режиссер нашумевших «Паразитов» кореец Пон Чжун Хо и затмивший всех розовым костюмом председатель жюри Спайк Ли. Вчетвером они официально объявили со сцены об открытии фестиваля, произнеся слово «открыт» на четырех языках: Альмодовар по-испански, Пон Чжун Хо по-корейски, Фостер по-французски, и только Спайк Ли напомнил о существовании великого и могучего английского языка.

Леос Каракс, как обычно без бабочки и в рубашке навыпуск, появился в сопровождении актеров Адама Драйвера и Марион Котийяр, играющих главные роли в его фильме, и музыкантов группы Sparks братьев Рона Мейла и Расселла Мейла — авторов сценария этой душераздирающей истории любви и смерти, разыгранной в форме современного мюзикла. Его действие происходит в Лос-Анджелесе — городе изощренно убитой мечты.

Генри — популярный стендап-комик, его возлюбленная Энн — не менее знаменитая оперная певица с французской фамилией, у пары рождается дочь Аннетт, за каждым поворотом их совместной жизни следит кровожадная пресса — и эта публичность в конечном счете убивает любовную идиллию.

Убивает и сама профессия: Генри из вечера в вечер в идиотском халате выходит на сцену перед тупыми зрителями, которых надо непрестанно смешить. А в это время Энн в очередной раз «умирает» на оперной сцене. Котийяр в этих эпизодах снята издали, и вообще, играя довольно условную фигуру, она тактично держится в тени своего партнера. Зато Драйвер показывает все, на что способен, а это совсем немало. Еще до настоящей кульминации он выдает грандиозную предкульминацию фильма, изображая своим гигантским телом, как доводит свою любимую до смерти щекоткой. Буквально душит смехом — то же самое он регулярно проделывает со своей публикой; впрочем, такие шутки, где пахнет реальной смертью, ей оказываются не по нраву.

С какими сложностями столкнулись участники и организаторы Каннского кинофестиваля

В этом сюжете со всей очевидностью проявился драматизм личной биографии самого Каракса, некогда пережившего болезненный разрыв со своей первой музой Жюльетт Бинош, а потом потерявшего вторую — Катю Голубеву, которая добровольно, но явно под гнетом обстоятельств ушла из жизни. Насте, дочери Голубевой и Каракса, посвящена картина. Самым неожиданным образом проявляет себя давшая последней название крошка Аннетт: до последнего момента она фигурирует в виде движущейся, как бы живой куклы на шарнирах, и это придает без того безумной конструкции мюзикла еще большую сюрреалистичность.

Каракс, последний представитель традиции французского барокко, на новом витке кинематографа возрождает дух фильмов Кокто и Карне, но также мюзиклов Жака Деми.

«Аннетт» — это «Шербурские зонтики» эпохи, когда романтизм, если он еще где-то жив, окрасился ядовитыми красками и озвучен поставангардными мелодиями Sparks, ничуть не похожими на гармоничные пассажи Мишеля Леграна.

В финальных титрах Каракс выражает личную благодарность Эдгару По, Рене Магритту и Кингу Видору. Опора на классику, пусть и радикально переосмысленную, помогает стилистически организовать фильм, где находится место и фирменному визионерству Каракса, и холодку вымученного нарциссизма, и мелодраматическому экстазу, и злой пародии на него. Находится место даже шаржу на движение #meetoo; куда денешься от него, раз уж интимные сцены между Драйвером и Котийяр пришлось снимать с сексуальным инструктором.

Вояж в Лос-Анджелес не дался Караксу легко. Еще на заре карьеры он хотел там снимать и уверял, что сможет работать хоть с Шарон Стоун; правда, сначала попробует сделать ее своей женой. На самом деле ему была нужна не жена, а актер, способный расковыривать перед камерой собственную душу и стать его альтер эго. В Париже таким стал Дени Лаван, в Америке другой «прекрасный монстр» — Адам Драйвер. Наверняка в каннском конкурсе мы увидим много фильмов, более актуальных и выверенных по «повестке». Но такой, как «Аннетт», будет только один.