Российские власти допустили дискриминацию и нарушили право на уважение частной жизни, ограничив трансгендерного человека в родительских правах,— к такому выводу пришел ЕСПЧ, впервые рассмотрев жалобу о праве считаться родителем после трансгендерного перехода. Речь идет о гражданке РФ, которая ранее была отцом двоих детей. После развода заявительница сменила пол и стала по документам женщиной. По требованию бывшей жены российские суды запретили ей видеться с детьми, заявив, что информация о трансгендерном переходе отца навредит их психологическому развитию. Теперь это решение должно быть пересмотрено, а Россия обязана выплатить женщине компенсацию морального ущерба. Юристы указывают, что постановление ЕСПЧ имеет большое значение для трансгендерных родителей во всех странах Совета Европы.
Фото: flickr.com/dominic-doyle
Фото: flickr.com/dominic-doyle
Имя заявительницы скрыто в жалобе под инициалами А. М.— женщина не хочет указывать свою личность, чтобы не навредить детям. “Ъ” подробно рассказывал ее историю осенью 2019 года, когда ЕСПЧ впервые коммуницировал жалобу трансгендерного человека на запрет быть родителем. Заявительница родилась в 1972 году «генетически и фенотипически» мужчиной. В 2008 году А. М., чей пол на тот момент был зарегистрирован как мужской, женился на россиянке Н. В 2009 году у них родился сын, в 2012 году — дочь. В 2015 году родители расстались, после этого А. М. совершила трансгендерный переход и по документам стала женщиной.
В 2017 году Н. обратилась в суд с требованием ограничить родительские права А. М.— в частности, запретить ей видеться с детьми. По мнению Н., информация о трансгендерном переходе отца может «нанести непоправимый вред психическому здоровью и нравственности детей», а также спровоцировать издевательства в школе. Также Н. сослалась на закон о запрете так называемой гей-пропаганды (ст. 6.21 КоАП, предполагающая санкции за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних).
В 2017 году Люблинский районный суд Москвы назначил судебно-психиатрическую, сексологическую и психологическую экспертизу А. М. и обоих детей. Экспертизу проводили специалисты института Сербского, которые указали, что незнакомы с российскими научными исследованиями о воспитании детей в семьях, где один из родителей совершил трансгендерный переход, но все же согласились с доводами Н.
Суд принял решение ограничить права А. М., уточнив, что «по мере взросления детей и изменения уровня их психического развития» вопрос о контактах «может быть пересмотрен».
Женщина подала апелляцию в Мосгорсуд, приложив заключение психиатра, завкафедрой медицинской психологии Казанского государственного медицинского университета Владимира Менделевича: «Нет никаких научных оснований утверждать, что воспитание родителем-трансгендером может привести к изменению половой идентификации и сексуальной ориентации детей». Мосгорсуд отказался приобщить этот документ к материалам дела и отклонил апелляцию, аналогично поступил и Верховный суд.
После этого женщина обратилась в ЕСПЧ, причем подала жалобу и от своего имени, и от имени детей. Суд принял к рассмотрению только первое обращение. «Разрыв семейной связи нарушает права как родителя, так и детей. Но ЕСПЧ считает, что в ситуации, когда речь идет о "разделе детей" между родителями, право представлять детей перед Европейским судом имеет лишь тот родитель, который фактически имеет опеку над детьми»,— пояснила “Ъ” представительница А. М. в ЕСПЧ Татьяна Глушкова (член совета НКО-иноагента — правозащитного центра «Мемориал»).
Процесс в Страсбурге был закрытым, поскольку жалоба касалась несовершеннолетних.
Судьи единогласно встали на сторону А. М. Они указали, что запрет встречаться с детьми и участвовать в их воспитании — прямое нарушение права на уважение частной жизни и запрета на дискриминацию (ст. 14 и ст. 8 Конвенции о правах человека).
Кроме того, двое судей подготовили особое мнение о невозможности рассматривать жалобу от имени детей. «Судьи рассуждают, какой механизм — например, включение в процесс третьей стороны, представляющей интересы детей,— мог бы компенсировать этот недостаток судебной процедуры»,— пояснила госпожа Глушкова.
Постановление ЕСПЧ может стать основанием для пересмотра дела А. М. в российских судах. Кроме того, женщине назначили компенсацию морального вреда свыше 875 тыс. руб. «Лучшей компенсацией для меня будет возвращение возможности участвовать в жизни детей, учить их добру и уму-разуму, не допустить дурных наклонностей»,— сказала А. М. в беседе с “Ъ”. Она до сих пор не имеет возможности общаться с детьми и даже не знает, где они живут и как им объясняют отсутствие встреч со вторым родителем. «Изредка я общаюсь с их матерью, но только через e-mail, причем отвечает она произвольно и далеко не полно»,— рассказала А. М.
Хотя постановление ЕСПЧ и является веским основанием для пересмотра дела на национальном уровне, А. М. надеется на «мировое» разрешение вопроса с Н.: «Это маловероятно, но попробовать стоит. Никакие деньги не могут компенсировать то, что дети уже потеряли в плане родительского участия в их жизни. Я могла бы, думаю, сильно повлиять на то, кем они станут, когда вырастут, чему научатся, как будут видеть мир». А. М. не знает, как сейчас ее отсутствие объясняется детям, но обращала внимание, что во время беседы со специалистами института Сербского ее сын произнес фразу: «Папа нас бросил».
Татьяна Глушкова говорит, что постановление ЕСПЧ является прецедентным для всех 47 стран Совета Европы.
«Это означает, что нельзя запрещать родителю видеться со своим ребенком только потому, что родитель — трансгендер»,— говорит юрист. Такая позиция «хоть и не является непредсказуемой», но ранее не обсуждалась на уровне Страсбурга.
Борьба А. М. за право видеться с детьми поможет остальным гражданам РФ, которые сталкиваются с подобными проблемами, считает партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай: «Возможно, ЕСПЧ, как и в ситуации с домашним насилием, сфокусирует свое внимание на проблеме защиты и признания прав трансгендерных людей в России. Возможно, будет требовать от России разъяснений, внесения соответствующих изменений в законодательные акты и периодических отчетов о регулировании данной области в целом. Однако велик риск, что РФ будет формально отвечать на подобные запросы суда».
Напомним, в Конституцию РФ в июле 2020 года был внесен ряд поправок. Среди прочего в ст. 72, регулирующей предметы совместного ведения федерации и регионов, теперь говорится о защите института брака как союза мужчины и женщины. Ст. 79 в обновленной редакции Основного закона запрещает исполнять «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров РФ в их истолковании, противоречащем Конституции РФ» — впрочем, закон, позволяющий не исполнять решения ЕСПЧ, существует в России с 2015 года.