Песок и море в будущем

Участие делегации Катара на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме в июне 2021 года, ставшее одним из главных событий ПМЭФ, ответило на большинство вопросов о том, каковы непосредственные цели Катара в развитии отношений с Россией, конкретными договоренностями. Но не менее важен вопрос о том, каковы долгосрочные цели арабской страны в ее стратегии и во внешней, и во внутренней политике. Они, с одной стороны, развивают официально выдвигаемые цели развития наиболее развитых экономически стран мира, с другой — во многом реализуют их принципиально иначе. Именно это делает Катар крайне интересным. Это амбициозная и убедительная демонстрация того, как может выглядеть будущий мир не в теоретических построениях, а в пространствах городов будущего.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В целом говорить о том, каковы были задачи участия Катара в ПМЭФ в июне 2021 года, почти не имеет смысла: катарская делегация на форуме занималась объяснением этого сотни часов совокупного участия и в программе катарского павильона, так удивившего участников ПМЭФ, и в основной программе международного экономического форума, и в ходе многих десятков раундов переговоров, итоги которых известны, комментировались открыто и давно просчитаны в цифрах. Тем не менее практически у всех российских участников, не имеющих опыта взаимодействия с катарскими проектами, но интересующихся происходящим, по нашим впечатлениям, очень часто оставался вопрос более широкого плана. Понятно, какие цели Катар ставит в развитии экономических, внешнеполитических и культурных связей с Россией (хотя на самом деле обычно это лишь частичное понимание, которое оставляет множество возможностей для «прагматичных», упрощающих и вульгаризирующих объяснений). Но какие цели Катар ставит в такого рода программах, презентациях, проектах «на самом деле», то есть переводя на более строгий описательный язык — какие долгосрочные стратегические цели и задачи стоят перед демонстрируемой и реализуемой политикой правительства и компаний Катара? «Устойчивое развитие» — термин, положенный в основу большинства стратегических документов катарского государства, явно понимается эмиратом существенно шире и комплекснее, чем, например, в распространяющихся сейчас в Европе корпоративных программах ESG, в терминах зеленого политического движения.

Другая физкультура

Достаточно часто катарское понимание «устойчивого развития» — в силу уже отмечавшегося “Ъ” системного подхода властей Катара к стратегическому планированию — шире, чем понимание Программы развития ООН: например, в отличие от ПРООН, Катар активно включает в свои проекты спортивное развитие. Отметим, что увлечение спортом для арабского мира вообще и для Персидского залива в частности исторически — культурно нейтральный феномен: в традиционной арабской культуре есть множество элементов, параллельных широко понимаемому «спорту» в определении западной цивилизации, однако формы этого комплекса явлений всегда были несколько другими, нежели в остальных частях света. Так, Катар еще в первой половине XX века был (и остается отчасти сейчас) центром добычи жемчуга. Разумеется, речь в современности идет не о том, что ловцы жемчуга делают это из чисто экономических соображений, зарабатывая себе таким образом на жизнь. Однако и триста лет назад жемчуг для Катара — и об этом, кстати, достаточно хорошо рассказывается в экспонатах выставки Катара в Российском этнографическом музее в Санкт-Петербурге — был во многом культурным феноменом, по смыслу близким к спорту, во всяком случае, к практикам телесного самосовершенствования и символического соревнования, которое, отметим, в целом очень развито в арабской культуре, которое «считывается» европейцами с трудом.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Тем не менее неудивительно, что сверхбыстрая урбанизация Катара и отсутствие культурных барьеров сделали уже «европейский», а на самом деле вполне международный феномен массового спорта в Катаре очень популярным: идея чемпионата мира по футболу FIFA в 2022 году появилась отнюдь не на пустом месте и не является фантазией местных спортивных чиновников. До этого, например, в Дохе еще в 2008 году начал строиться Aspire Zone — по сути, единственный в регионе (да и в таком масштабе сейчас единственный в мире) интегрированный «спортивный город», часть мегаполиса с акцентом на спорт и здоровый образ жизни. По словам Мохаммеда Халифа Аль-Сувайди, генерального директора фонда Aspire Zone Foundation, AZF был основан в 2008 году для развития спортивной инфраструктуры, продвижения спорта как части активного и здорового образа жизни, а также для роста и развития спортивной экономики в Катаре. «С тех пор мы достигли нескольких важных результатов. Каждый год мы празднуем новую спортивную победу, объявляем об очередном научном прорыве или проводим аккредитацию на крупное спортивное мероприятие — и это среди множества других успехов. Отчасти спортивное лидерство AZF построилось благодаря уникальному сочетанию комплексных услуг и программ. В состав фонда входят три организации: Aspire Academy, Aspetar, больница ортопедии и спортивной медицины, и Aspire Logistics. Кроме того, Aspire Zone — это самый интегрированный спортивный город в мире»,— говорит он. При этом директор AZF поясняет: амбиции города — внести вклад не только в спортивное развитие в Катаре, но и во всем мире.

Это заранее предсказуемое, поскольку оно проявляется в большинстве «отраслевых» проектов Катара, стремление к занятию места в мире, а не только во внутренней жизни, можно рассматривать как один из элементов того, чего Катар «хочет на самом деле». Здесь важны сразу две составляющие. С одной стороны, лозунг здорового образа жизни в случае со спортом — это естественное «вписывание» в условную «западную» повестку развития. С другой стороны, Катар явно делает это не так, как это могло бы предполагаться, например, для восточноевропейской страны, увлеченной глобализационным проектом интеграции с ЕС в этом аспекте. Спорт, как выясняется, необходим катарскому обществу как самоценность, причем традиционная: ее не нужно вписывать в местную культуру, она там и так есть. Но поскольку задачей ставится в том числе национальное развитие, ближневосточный эмират стремится делать это предельно масштабно, высокотехнологично и отлично понимая, что такое тренды в этом секторе. Ведь недаром Катар является одной из немногих стран Ближнего Востока, где активно развиваются и киберспорт, и высокие спортивные технологии.

Другая школа

Очень похожие тренды можно наблюдать и в другой внешне достаточно необычной для традиционного арабского общества страсти Катара. Речь идет о технологиях, и здесь страна весьма похожа, с одной стороны, на Израиль (с которым Катар неожиданно легко для страны исламского мира находит в последние годы точки взаимоуважительного соприкосновения, нисколько не теряя в идентичности), с другой — на Россию с ее необычно развитым даже по мировым меркам IT-сектором и ее социальной «гаджетизацией». Например, вот комментарий по текущей ситуации с телекоммуникациями в Катаре шейха Мохаммеда бин Абдуллы Аль Тани, генерального директора местного телеком-оператора Ooredoo: «Как ведущий телекоммуникационный оператор в Катаре, имеющий многолетнюю практику разработки инновационных идей, мы гордимся тем, что стали первопроходцами в использовании 5G и полностью перешли к цифровизации, а также тем, что являемся ключевой движущей силой, определяющей роль Катара как мирового лидера в области телекоммуникаций. Наша корпоративная стратегия отражает твердую приверженность Национальному видению Катара на 2030 год, основная составляющая которого — вывести страну на первое место в мире по уровню образования. И для меня большая честь поддерживать стремительный прогресс нашей страны с помощью наших ультрасовременных сетей и инновационных технологий». Если даже считать, что декларируемая связь образования и IT — стандартная для Катара (но отнюдь не стандартная для мира) связность стратегического планирования в стране, тем не менее, видимо, только в Катаре возможна ситуация, в которой в качестве средства достижения предельно амбициозной цели выступает предельно дорогостоящий эксперимент: Катар — первая страна мира, в которой 5G будет, безусловно, общедоступна и станет уже в ближайшее время основной коммуникационной сетью.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Если посмотреть на проект со стороны образования, то и здесь прослеживается та же закономерность. Как говорит Асмаа Аль-Фадала, директор по исследованиям и контентному развитию WISE, подразделения Qatar Foundation, занимающегося образовательными проектами в Катаре, «мы больше не можем просто заполнять бреши в нашей школьной системе. COVID-19 со всей очевидностью показал, что будущее уже наступило и сейчас самое время начать преобразования нашей системы образования для обеспечения более светлого и справедливого будущего для всех учащихся. Нам необходимо работать над созданием систем, которые выпускают лидеров, готовых к будущему, которые лучше подготовлены ко все более неопределенному и непредсказуемому будущему». И в этой работе WISE, интегрирующая образовательный опыт значительной части мира, готова к беспрецедентной смелости. «Непредсказуемое будущее, с которым мы сталкиваемся, означает, что нам необходимо в срочном порядке преобразовать систему управления школами и переосмыслить программы лидерства, чтобы мы могли использовать адаптивное мышление для лучшего решения проблем и преодоления продолжающейся неопределенности»,— поясняет доктор Аль-Фадала.

Эти открытость, смелость и амбициозность более всего удивляют в проектах Катара большую часть сторонних наблюдателей. Дело в том, кто говорит. Несложно представить себе страну Юго-Восточной Азии, демонстрирующую готовность заниматься в такой стратегии агрессивным «догоняющим развитием». В конце концов, у мира и по сей день перед глазами блистательный опыт (и известные издержки) «тигров» ЮВА, успехи южнокорейских школьников, рост инновационного сектора в Сингапуре, да и, если говорить не только о «тиграх» 2000-х, блистательный опыт развития австралийских университетов в привлечении международных студентов в последнее десятилетие, существенно поднявших уровень австралийской науки и сильно ее глобализовавших. Катар в школьных проектах WISE не отказывается от глобализации, но при этом все прекрасно понимают, что Катар собирается оставаться страной арабской культуры, исламским государством с одной из самых строгих и педантичных шариатских правовых систем, развивающих и юридические, и нравственные, и религиозные догмы Корана (при этом, в отличие от многих других стран ислама, принципиально не разделяющих эти три измерения ради мнимого «удобства» и «целей развития»). Может показаться, что основная идея Катара — оставаться по существу предельно глобализованной частью мира, не уступив глобализации ничего из собственной идентичности. Возможно ли это?

Другая среда

И здесь, конечно, стоит задать себе вопрос: а, собственно, почему это считается невозможным? Ведь это условно «европейский» взгляд на глобализацию, в которой идея мультикультурности предполагает систему взаимных сложнейших компромиссов и в итоге появление достаточно гомогенного и эклектичного общества единого образца, в котором господствуют в основном умеренные социал-демократические идеалы, идея полупринудительного насаждения равенства и в конечном счете — «большого государства», сливающегося с обществом. Возможны ли другие версии идеи мирового развития?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предположим, по крайней мере, заявки на другие версии есть. Например, для Катара в идее «устойчивого развития» экологические акценты, безусловно, есть, и они очень сильны (традиционная культура страны предполагает очень сложную систему взаимоотношений человеческого сообщества со средой обитания, что, впрочем, характерно для любой цивилизации, веками развивающейся на стыке морской и пустынной экосистем, в которых невозможно представить себе игнорирование окружающей среды), но они там совершенно не в тех местах, где их расставили бы европейцы. Скорее, подход Катара к идее зеленого развития существенно ближе к подходу, более характерному для США,— это отсутствие каких-либо серьезных предубеждений против урбанистической повестки, это принятие технологий как способа работы в зеленой повестке. Так, например, объясняет подход к этой теме Абдулла бин Хамад аль-Аттия, генеральный директор Qatari Diar, компании—национального лидера в области экологически чистой недвижимости: «Мы реализуем знаковые проекты непревзойденного масштаба и уникального видения. Мы создаем живые и динамичные пространства, призванные завоевать сердца и воображение людей, которым мы служим. При разработке наших проектов мы остаемся привержены сохранению и отражению местных особенностей и традиций, и наша концепция предусматривает создание объектов, наполненных атмосферой самобытности, где люди стремятся жить, работать и проводить время». Проекты Qatari Diar — это в первую очередь инженерные решения и крупные проекты: в Катаре принято активно взаимодействовать с окружающей средой, тогда как очень значительная часть стандартной зеленой повестки в мире — это обеспечение минимального контакта цивилизации и природы, ограничение технологического развития в пользу «естественного», не создание человеком гармоничной экосистемы, а вписывание его в уже существующие. «Лучший зеленый город — это отсутствие города» — этот тезис, под которым многие подписались бы и в России, и в Дохе, никто всерьез обсуждать не будет.

Другая этика

И во многом поэтому Катар, цивилизация преимущественно городская и видящая себя именно в этом качестве в будущем как одного из мировых лидеров в этой сфере, стремится не к копированию существующей повестки «устойчивого развития» так, как она складывается в остальном мире, а видит свою миссию в формулировании собственных ответов в этой повестке по существу и в продвижении, открытом и энергичном, в мировом сообществе. Так, например, одной из очевидных проблем городов будущего является проблема международной миграции, большой части переменного и непостоянно живущего в городе населения, сильнейшего перемешивания культур и культурной глобализации. Катар — одна из стран, для которых эти вызовы более чем актуальны: из около 2,8 млн населения страны значительная часть населения не является ее гражданами, как и в большинстве стран Персидского залива, говорит на других языках (распространены хинди, урду, тагалог, бенгали, майялам, непальский язык) и имеет мало общего с арабской культурой — а это около 1,5 млн человек. Тем не менее программы развития Катара всегда предполагают, что развитие страны происходит и будет происходить, имея в виду сохранение этой ситуации и использование общественной инфраструктуры всем, кто живет и работает в городах Катара. Но это только часть проблемы. Катар, в отличие от множества стран с такой демографической и популяционной ситуацией, не только не ограничивает, но поощряет создание «некоренного» бизнеса и занятия предпринимательством.

При всех стандартных обвинениях в адрес стран Персидского залива в «эксплуатации» трудовых мигрантов более пристальной, чем в Катаре, работы специальных инспекций по контролю за условиями работы и более тщательного рассмотрения жалоб со стороны мигрантов, чем в этой стране, найти в регионе сложно. И правовая система Катара непрерывно развивается в этой сфере, и с содержательными дискуссиями. Так, недавнее (в 2019 году) введение в Катаре минимальной заработной платы происходило не без серьезных дебатов — этот институт, строго говоря, нехарактерен для всего исламского мира, где трудовые рынки обыкновенно не являются предметом жесткой регуляции со стороны государства, а «сеть безопасности» основана на принципах, значительно отличающихся от европейской социал-демократии и ближе к нормам Северной Америки. Тем не менее институт был признан полезным, после чего соблюдение принципа минимальной оплаты в Катаре в принципе не может быть поставлено под вопрос. При этом Катар — одна из стран, где вопросы трудового рынка и «равенства» в европейском социалистическом и социал-демократическом понимании редко объединяются: «равенство» и «справедливость» здесь — иначе, чем в других частях света, сочетающиеся термины.

В такой конфигурации взаимоотношения права, культуры и целей развития критически важными становятся вопросы этики и культуры — это, собственно, ответ на вопрос, почему так многие катарские проекты уделяют такое внимание вопросам этичности того или иного решения. Встретить эти акценты можно в Катаре почти везде — правовая школа в исламе, господствующая среди катарской суннитской общины (это более 90% мусульман страны), в целом отличается строгостью в этических аспектах права в сравнении с другими школами, однако в силу этого они распространяются в сферы, куда редко помещаются в других культурах. «Катарская авиационная академия — ведущая институция в сфере профессиональной подготовки по всему спектру авиационных дисциплин. Главные ценности для нас — твердая приверженность интеллектуальным достижениям, высочайшему уровню этики, личностному росту, глобализации и равным возможностям для всех наших студентов»,— говорит шейх Джабор Аль-Тани, генеральный директор Катарской авиационной академии, одного из флагманских образовательных проектов в Катаре, занимающихся в том числе развитием образования для нужд авиакомпаний и авиационной промышленности.

Стоит ли кому-либо, прочитав это сообщение, где «этика» и «личностный рост» упоминаются вроде бы в отчетливом «глобализованном» контексте, понаблюдать за удивительно уверенными и спокойными в любых ситуациях профессиональными и всегда полными достоинства стюардессами Qatar Airways? Конечно, стоит. Именно так можно понять, что такое сервис в понимании жителей Катара и чем он часто радикально отличается от других переводов этого термина. Многие предпочитают Qatar Airways именно за это. Отметим, что формально все должно быть совсем иначе: в силу большой доли непостоянного населения в Катаре женщины в стране — отчетливое меньшинство (большинство привлеченной рабочей силы — мужчины; семья чаще остается на родине). Однако Катар, по существу,— одна из немногих стран Ближнего Востока, которая может представить миру реализованные идеи в области женского равноправия. Хотя это консервативное общество и исламский эмират, здесь термина «феминизм» не боятся, а, как и во многих других случаях, стремятся понять, что он может и должен значить на языке государства и общества. Ответ многих может не устроить, но, во всяком случае, его ищут, и это та альтернатива, которую многие посчитают полезной, справедливой и приемлемой.

Другое завтра

Разумеется, можно сомневаться и в том, насколько за весьма впечатляющим фасадом ультрасовременного Катара не могут скрываться вещи, которые мы бы в России посчитали неискренностью. Это достаточно легко заподозрить. Так, например, Катар — не слишком патриархальная страна: при всем очень современном развитии СМИ в ней демонстративная «открытость», понимаемая как полная проницаемость границ между общественным и частным, для местной культуры, в общем, нехарактерна — это арабская культура, в которой значимы символические барьеры, корректность, во многих случаях здесь ценится неэкспрессивность и уважение постороннего. Но есть как минимум три момента, которые позволяют это оспорить.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первый (это может показаться странным): Катар — в значительной степени страна модернистская и уверенно обращенная в будущее, страна, абсолютно убежденная в ценностях развития и в необходимости максимально быстрого движения вперед. В этой ситуации предполагать «двойное дно» Катара нерационально: долго удерживать внутренние конфликты в обществе, идущем по этому пути, невозможно. Во всяком случае, силовым образом сглаживать такие противоречия внутри может или жестко авторитарный режим с большим уровнем скрытого насилия внутри, или тоталитарный проект со всеобъемлющей внутренней идеологией и постоянным поиском врагов. Ничего подобного очень большая община экспатриантов в Катаре не обнаруживает. Второй: «потемкинские деревни» такого масштаба, как в Катаре, стоили бы настолько дорого, что это просто не имело бы смысла, но и к тому же были бы настолько влиятельны сами по себе, что мгновенно превратились бы в нечто определяющее политику Катара по существу. Нельзя «понарошку» создать в государстве Персидского залива десятки филиалов западных университетов, привлечь тысячи «почти как настоящих» иностранных профессоров и студентов, построить «поддельную» первую в мире сеть 5G и «фейковый» финтех мирового уровня, сотни объектов спортивной инфраструктуры и ждать, что все это не будет работать так, как во всем мире работают университеты, 5G, финтех и индустрия спорта. Они, безусловно, будут работать — и, в отличие от декораций, работают. Во всяком случае, экономические показатели Катара в этом плане более чем убедительны: «несырьевые» сектора ВВП страны растут существенно быстрее «сырьевой» основы.

И, наконец, третий аспект: Катар является страной, со свойственной национальной культуре педантичностью демонстрирующей свою открытость в чисто прагматическом плане. Катар настаивает на том, что он — будущий центр мирового туризма: вы можете сомневаться в целях катарского правительства, но более 320 солнечных дней в году и 560 км нетронутых пляжей — это место, куда катарская туриндустрия активно призывает всех. Главный операционный директор Национального совета по туризму Катара Бертольд Тренкель утверждает: «В Катаре уникальным образом сочетаются традиции и современность, а кроме того, это самая безопасная и надежная гавань на Ближнем Востоке. Катар — впечатляющая страна, полная чудес. Его богатая культура, разнообразные пейзажи, пестрое по национальному составу население и оживленная атмосфера делают страну общемировым направлением».

И уж тем более никому не придет в голову прятать замыслы, приглашая всех желающих стать частью этого замысла, а именно это в итоге и является основной долгосрочной задачей Катара. Не так много стран мира готовы к такой политике — это-то и делает катарский проект столь интересным. И важным: Катар явно опережает «среднемировое» время; возможно, понимать то, что он делает, даже важнее, чем то, что происходит в более традиционных центрах мирового развития.

Дмитрий Бутрин