 |
ФОТО: АЛЕКСАНДРА ВОРОНИНА  Скульптору Вячеславу Клыкову не впервой увековечивать Василия Шукшина. В родном селе Шукшина Сростки, что на Алтайщине, уже почти двадцать лет стоит его статуя в полный рост. Правда, рост статуи невелик, и для 75-летнего юбилея писателя она не сгодится |
В Сростках уже есть одна статуя Шукшина, и тоже работы Клыкова. Она там с 1985 года. Но это, видимо, не памятник, а так. Как-то про нее не любят рассказывать. Она просто стоит где-то неподалеку от средней школы имени Шукшина, на косогоре, а теперь будет памятник на горе, открытый к тому же к юбилею.
Та статуя, что уже есть, изображает Шукшина стоящим, он спортивный, с большими руками, будто только что рубил дрова. Когда Шукшин поступал во ВГИК, то на экзамене Михаил Ромм ему задал такой вопрос: "Ну расскажите, как себя чувствовал Пьер Безухов в Бородинском сражении". А Шукшин отвечает: "Я это не читал. Очень толстая книжка, руки не доходят". Ромм нахмурился: "Вы что же, толстых книжек совсем не читаете?" А Шукшин говорит: "Нет, одну прочел. 'Мартин Иден'. Очень понравилась". Ромм сказал: "Какой же вы директор школы, вы некультурный человек. Нет, вы не можете быть режиссером". И тут вдруг Шукшин стал на него кричать: "А вы знаете, что такое директор школы? Дрова к зиме у председателя сперва выбей, потом вывези да наколи, чтоб детишки не мерзли. Учебники раздобудь, парты почини, керосину добудь, учителей размести. А машина — с хвостом на четырех копытах, и ту в колхозе не выпросишь. Где шагом, где бегом, грязь — во... Где уж тут книжки читать!" Эту историю описывает Федор Раззаков.
Вячеслав Клыков и поставил такого Шукшина у школы, и видно, что это хороший мужик, заботится о детях, рубит дрова, а "Войну и мир" еще не читал. Но к юбилею такой образ как-то не подходит, потому что только такой гений, как Михаил Ромм, мог увидеть в этом мужике талант, а к 75-летию огромный талант Василия Шукшина уже виден всем. И поэтому Клыков изваял другой образ.
 |
ФОТО: ИТАР-ТАСС |
Пока скульптор отливал своего нового Шукшина, в Алтайском крае прошли выборы. Губернатора Александра Сурикова сменил новый губернатор Михаил Евдокимов. Вячеслав Клыков сам нашел деньги на памятник, но все равно с губернатором надо было советоваться, и получилось, что он советовался с ушедшим губернатором. А Михаил Евдокимов до того, как стать губернатором, был актером разговорного жанра. Его художественным амплуа был деревенский мужик с хитрецой, образ Шукшину как писателю не чужой. А получилось, что, став губернатором, Евдокимов оказался ни при чем в деле установки памятника, о котором договорились с прошлой администрацией.
Он вмешался в процесс и решил перенести памятник с горы Пикет на улицу, непосредственно примыкающую к Чуйскому тракту. Пресс-служба администрации края сообщила, что "работы на любимой горе писателя запрещают археологи", а губернатор это запрещение одобрил и заявил: "Чтобы соприкоснуться с прекрасным, теперь достаточно свернуть с трассы. Увидеть памятник Шукшину возле Чуйского тракта смогут гораздо больше жителей края и гостей, нежели на Пикете". Много жителей края и гостей снуют туда-сюда по Чуйскому тракту, идущему из Западной Сибири к монгольской границе, и они по мысли губернатора могли свернуть к прекрасному.
 |
ФОТО: ИТАР-ТАСС Выбирая между стоячим и сидячим образом героя, Вячеслав Клыков (в центре) склонился в пользу сидячего. Поза героя с зеркальной точностью воспроизводит кадр из фильма "Печки-лавочки". Если бы бронзовый Шукшин мог встать, его рост составил бы почти 18 метров |
Гора, конечно, тут важный момент. Некоторые люди, находясь на природе, садятся на землю, но не все человеческие позы подходят для скульптурного изображения. Вячеслав Клыков вообще-то скульптор, внимательно относящийся к позам, и все его позы крайне каноничны. Вспомните, например, Жукова на коне перед Историческим музеем или же княгиню Ольгу с внуком Владимиром в Пскове, Сергия Радонежского в Радонеже, Кирилла и Мефодия и даже поэта Батюшкова с лошадью в Вологде. Его герои обычно принимают позы героические или иконные, а сидение на земле не относится к их числу.
Ближайшей аналогией позе Василия Шукшина в юбилейном памятнике Вячеслава Клыкова является работа скульптора Михаила Чижова "Погорелец" из Третьяковской галереи. Там крестьянин тоже сидит на земле и горюет по сгоревшей избе, которая не изваяна, но подразумевается. Другое название этой работы — "Мужик в беде". Михаил Чижов — скульптор-передвижник XIX века, который в своей скульптуре попытался преодолеть старые, отжившие формы. Дело в том, что тема "мужик в беде" всегда была среди академических заданий, которые давались студентам для дипломных работ, но до того она решалась в отживших формах античного героя Милона Кротонского и звучала так: "Милон Кротонский, пнем за руку ущемленный, львом за седалище терзаемый". Этот несчастный Милон шел по лесу, попал рукой в щель в пне, руку защемило, и тут на него сзади напал лев и укусил за седалище. Действительно, мужик в беде, но беда здесь чисто внешняя, а Михаил Чижов попытался найти скульптурный образ внутренней беды и нашел в виде босого мужика, сидящего на голой земле.
 |
ФОТО: ПАВЕЛ СМЕРТИН |
Вячеслав Клыков, президент Международного фонда славянской письменности и культуры, глава Всероссийского соборного движения, член патриотического объединения "Память" и национального комитета социально-патриотического движения "Держава", занят довольно своеобразным подвижничеством. Он расставляет в разных местах России памятники людям, которых можно связать с обиженно-патриотической тематикой. Он создает скульптуры Рубцова, Талькова, Николая II, адмирала Колчака, а потом находит патриотически настроенных бизнесменов, которые дают средства на установку этих скульптур в провинциальных городах, словно подчеркивая непризнанность этих достойных людей непатриотичной Москвой. Этой деятельностью нельзя не восхищаться, потому что наши провинциальные города небогаты пластикой. Вопрос в том, что, собственно, означает патриотический памятник сегодня.
 |
ФОТО: ПАВЕЛ СМЕРТИН |
Трудно сказать, кто бы и зачем мог убить Шукшина, но образ патриота невозможен без страдания. Шукшин на свое 75-летие выглядит у Клыкова так, будто он побывал на баррикадах Белого дома и вот теперь вернулся в родную деревню. Он сидит на земле и горюет, а художник в этом горевании находит символ высотой в две избы. Странный символ эти 20 тонн обиженной бронзы. Но такова новая монументальная пропаганда обиженной великорусской империи, оскорбленного имперского чувства.
ПЕТР СТЕПАНОВ