«После установления на Кубе коммунистического режима ничего подобного во всем регионе не было»

Who is сеньор Кастильо? Ответ на этот вопрос волновал не только самих перуанцев, но и мировые СМИ в день триумфа Педро Кастильо в первом туре президентских выборов в Перу 11 апреля. 6 июня прошел второй тур, но подсчет голосов затянулся на рекордные сроки. Окончательные итоги голосования были объявлены только на этой неделе. И теперь страна замерла в ожидании 28 июля, когда состоится инаугурация нового президента. Не просто левого политика, но радикально левого марксиста-ленинца.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

По мере того как крепло понимание, что именно Педро Кастильо станет будущим главой государства, все чаще раздавался вопрос: куда повернет Перу после инаугурации?

Наверняка именно опасения будущего крутого поворота в политике заставили избирком проверять и перепроверять каждый протокол и все возражения к ним.

Разница между победителем и «вечным кандидатом» от правых сил Кейко Фухимори составила чуть более 44 тыс. голосов, несколько десятых долей процента (50,125% против 49,875%). Страна оказалась расколота и поляризована, причем не только в социальном плане, но и географически: большая часть истеблишмента, столица и несколько северных крупных городов — за Кейко, сельское же Перу, юг страны, безоговорочно встал на сторону учителя и профсоюзного деятеля Кастильо. Партия, от которой он выдвигался в президенты, «Свободное Перу», называет себя марксистско-ленинской. Так что победа Педро Кастильо практически уникальна. После установления на Кубе в начале 1960-х годов коммунистического режима во главе с братьями Кастро ничего подобного в Латинской Америке не было.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Триумф в избирательных урнах, однако, означает лишь начало истории. Кастильо, новичок в политике, столкнется с сильнейшей оппозицией, не только следящей за каждым его шагом, но и готовой противостоять и крупным начинаниям, и по мелочам. Все это будет происходить в стране, которая долго демонстрировала приличные макроэкономические показатели, оказавшиеся лишь фантомом по мере развертывания коронавирусной пандемии, обнажившей зияющие провалы социального неравенства. В Латинской Америке Перу — страна с самой высокой смертностью от COVID-19 на душу населения, система здравоохранения и социальные службы не справляются с мировой напастью, причем в сельской местности это особенно заметно.

Сам Кастильо, накануне первого тура грозивший национализацией крупных транснациональных горнодобывающих корпораций, уже ко второму туру несколько умерил свою риторику, что нисколько не успокоило элиты, испугавшиеся появления «перуанского Уго Чавеса» или «перуанского Эво Моралеса». Экс-глава Боливии и сам поспешил приветствовать победу Кастильо, предсказав повторение его политики в Перу. Прошлое участие победителя выборов в крестьянских группах самообороны вызвало опасения по поводу неизбежного «наступления маоистов» на города страны.

Но рискну предположить: никакого левого поворота Перу ждать не стоит.

Страхи преувеличены. Почти такие же опасения были у лимского истеблишмента в 2011 году, когда Ольянта Умала из блока националистов и левых Gana Peru обыграл на выборах Кейко Фухимори. Четыре года его президентства не привели Перу в лагерь радикальных левых во главе с Венесуэлой и Кубой, не стали они и временем активизации социальной политики. Предвыборная риторика осталась лишь обещаниями.

Случай Кастильо посложнее, его привела к власти волна антисистемных настроений, захлестнувших и Перу, и всю Латинскую Америку. Новый глава государства не может с этим не считаться, да и сам стремится перетряхнуть всю систему власти. Именно то, что он новичок в политике, не замешанный в масштабной коррупции и не связанный с прежними партиями, и вознесло его на политический Олимп (как когда-то — отца проигравшего кандидата на выборах-2021, диктатора Альберто Фухимори).

Планы «народно-рыночной экономики», испугавшие предпринимательский сектор Перу и инвесторов, были скорректированы уже между двумя турами: Кастильо пояснил, что речь идет лишь о большем «регулировании» и более явном присутствии государства в экономике.

Но и это выглядит как ересь в глазах местных элит, возводящих неолиберальные принципы в абсолют.

В чем-то, наверное, им все равно придется уступить, к примеру, в вопросах увеличения бюджетных трат на сельское хозяйство и образование, реформы пенсионной системы, чтобы, не ставя под вопрос рыночные основы экономики, добиться большей ее обращенности к бедным и беднейшим слоям населения. Триумфатор на выборах пообещал, что Перу «станет более справедливой, более суверенной, более достойной и более гуманной страной».

В то же время в некоторых социальных вопросах Педро Кастильо весьма консервативен, что отличает его от многих латиноамериканских левых. Кастильо — противник права на аборт и однополых браков. Его представления о международной политике — фактически изоляционистские принципы — не могут стать подспорьем для тех, кто мечтает о радикальной оси Гавана—Каракас—Лима. Да и умеренные левые в Латинской Америке вряд ли разделят подобные взгляды.

Так что либо Кастильо придется пересмотреть свои подходы к внешнеполитическим вопросам, либо он останется в одиночестве.

Для его избирателей гораздо важнее то, что будет делаться внутри страны. Люди ждут серьезных, решительных сдвигов в деле ликвидации неравенства. 55% перуанцев считают себя проигравшими в рамках модели, обеспечивающей экономический рост страны. Их не пугает возможная экономическая неопределенность, которая вряд ли окажется хуже нынешней социально-экономической пропасти.

Сам новоизбранный президент продолжает демонстрировать решимость выполнить эту часть своих обещаний. Но если он не собирается привести в город миллионную армию крестьян (которые уже проголосовали против программы Кейко Фухимори по расширению инвестиций и продвижению свободного рынка) и физически разрушить политическую систему Перу, заменив ее механизмом прямой демократии, то возможностей для резкого поворота влево у него просто нет. «Свободное Перу» располагает лишь 37 местами в 130-местном парламенте, и даже вместе с немногочисленными союзниками из числа других левых партий и центристов новый президент не располагает возможностями реализовать план разработки новой Конституции. Придется договариваться. Большой вопрос, готовы ли к этому сам Кастильо и перуанские элиты. Страна, голосовавшая не за, а против, пока что не собирается начинать конструктивный диалог.

Виктор Хейфец, директор Центра ибероамериканских исследований СПбГУ, главный редактор журнала «Латинская Америка»