Острый на слово «Ланцет»

Не считая главного журнала The Lancet, под его названием сейчас выходят еще 22 специализированных медицинских журнала по разным отраслям здравоохранения — от клинической медицины до «цифрового здоровья» (digital health). По импакт-фактору (цитируемости в научной литературе) The Lancet уступает только американскому The New England Journal of Medicine, но если расширить импакт-фактор на все СМИ, а не только научные, и соцмедиа, то The Lancet на сегодня — самый известный и цитируемый в мире научный журнал, причем не только в медицине.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Быть ближе к народу

Популярность «Ланцета» среди неученого народа объясняется тем, что время от времени в нем публикуются статьи, понятные всем. Вот всего два примера. В декабре 2003 года в редакционной статье «How do you sleep at night, Mr Blair?» («Как вам спится по ночам, мистер Блэр?») премьер-министру Тони Блэру предлагалось объявить табак вне закона, а хранение сигарет — уголовным преступлением. В марте 2005 года в редакционной статье «The Pope’s grievous errors» («Прискорбные ошибки папы римского») «Ланцет» писал: «Вера может быть терапевтической. Но когда дело доходит до организованной религии — и особенно политики нынешнего папы римского,— вера, похоже, представляет непреодолимые препятствия для предотвращения болезней».

«Папа Иоанн Павел II неумолим в своей интерпретации церковных доктрин, когда говорит о прекращении распространения ВИЧ. Он резко критикует традиционные африканские обычаи, такие как многоженство, не показывая никакого понимания африканской истории или культуры. Он питает отвращение к тому, что он называет “менталитетом контрацепции” континента. И, демонстрируя поразительное отсутствие знаний о ежедневных трудностях африканской жизни, он осуждает то, что называет африканской безответственной и аморальной сексуальной деятельностью»,— обличал папу журнал.

А завершается эта редакционная статья так: «Обнадеживает лишь то, что появились признаки разногласий (в подходе к “менталитету контрацепции” континента, то есть научно обоснованному обеспечению всех африканцев презервативами.— “Ъ-Наука”) между папой и некоторыми его кардиналами. Кардинал Жорж Коттье высказался в том духе, что презервативы являются “морально законным” средством остановить распространение СПИДа... Преемник папы должен ликвидировать церковную ошибку и встать на путь клерикального сострадания».

Если добавить к этому публикации «Ланцета» про геноцид Израилем населения сектора Газа, число жертв среди мирного населения Ирака во время войны в 2003–2009 годах и ряд других довольно необычных для научного академического журнала публикаций (их постоянно пополняющийся список легко найти в интернете), то возникает подозрение, что с помощью подобного рода «хайпа», как сейчас принято говорить, журнал просто «накручивает клики».

Издательский бизнес такой же бизнес, как все остальные, где главное — прибыль. А 84 млн кликов ежегодно, 2,1 млн подписчиков, 1,9 млн подписчиков в Twitter, Facebook, LinkedIn, WeChat и Weibo, 40 тыс. слушателей в подкастах «Ланцета» и самое пристальное внимание к любой публикации в журнале со стороны Associated Press, BBC, CNN, Financial Times, The Guardian, The New York Times, NPR, The Washington Post и т. д.— все это уникальный для научного издания размах.

Хотя тут есть одна небольшая деталь. Вообще-то журналу «Ланцет» нет нужды оправдываться на своей титульной странице, что его единственная цель — улучшить жизнь людей (Improving lives is the only end goal) и повысить влияние науки на общество (Increasing the social impact of science). Достаточно было написать: «Не удивляйтесь, такими мы были всегда, с самого первого нашего номера». И ведь это правда: во второй по порядку статье первого номера «Ланцета» за 5 октября 1823 года под названием «Просвещенные лакеи» мы читаем про британских премьер-министров Уильяма Питта-старшего и Уильяма Питта-младшего: «Если про великого Питта (старшего.— “Ъ-Наука”) действительно нельзя не сказать, что он был интеллектуально развитым, то его сын в этом отношении был просто жертвой аборта».

Со всем уважением

Историки науки подсчитали, что со второй половины XVII века, когда во Франции вышел в свет первый научный медицинский журнал Nouvelles descouvertes sur toutes les parties de la mdecine («Новые открытия по всем разделам медицины»), до второй половины XIX века в Старом и Новом Свете выходило больше 170 периодических научных медицинских изданий. В нашей стране они появились сравнительно поздно: только в 1808 году вышли в свет «Медико-физический журнал, или Труды высочайше утвержденного при Императорском Московском университете Общества соревнования врачебных и физических наук» на русском языке и Commentationes Societatis Physico-medicae на французском, немецком языках и на латыни (под названием Acta — «Газета»).

«Журнал» предназначался для более широкой читательской аудитории. В нем публиковались обзоры западной естественно-научной литературы, описание открытий, труды и речи членов общества. В Acta помещались известия о заседаниях общества, медико-топографические описания российских городов, статьи российских ученых-медиков, которые тогда были в основном немцами и часто жаловались в своих научных статьях на предубеждение даже грамотной российской публики относительно научной медицины.

Точно такое же предубеждение было и у грамотной европейской публики, не исчезло оно и сейчас, а, пожалуй, даже усугубилось, причем во всем мире. В такой ситуации в нашем отечестве было легче учреждать научные медицинские журналы — «с высочайшего позволения» или, как в «Военно-медицинском журнале» (основанном в том же 1823 году, что и «Ланцет»), просто напечатать в первом номере «Предуведомление» о том, что медицинский департамент военного министерства будет «вычитать на подписку этого издания 10 рублей ассигнациями из жалованья каждого медика».

Издавать же прибыльное медицинское научное издание в условиях рынка можно было только одним способом: не учить свысока глупый народ тонкостям научной медицины, а посмотреть на медицину глазами неученого человека, то есть идти на поводу публики, если уж совсем честно назвать такой подход. Именно такую концепцию избрал для нового медицинского журнала «Ланцет» его основатель и первый редактор Томас Уэйкли. И название для своего журнала он выбрал не многословное или нудное научное, а короткое и понятное. В своем предисловии к первому номеру журнала он «со всем уважением пообещал читателям»: «Наши колонки не будут ограничены медициной, напротив, мы будем неустанно прилагать усилия, чтобы сделать “Ланцет” полноценной хроникой современной культурной жизни».

Table talk о медицине

В первом номере «Ланцета» после предисловия его редактора шел репортаж с лекции для студентов-медиков в больнице Святого Фомы, ибо «долгое время было предметом удивления и сожаления, что в обширном и интеллигентном медицинском сообществе до сих пор не существовало работы, которая донесла бы до общественности, а также до практикующих врачей и студентов, изучающих медицину и хирургию, то, чему учит в столичной больнице… сэр Астли Купер, чьи лекции по теории и практике хирургии, вероятно, являются лучшими из тех, которые читаются в Европе».

На лекцию сэра Астли в анатомическом театре больницы Святого Фомы собралось более четырехсот студентов «самого респектабельного вида; зрелище было самым приятным, потому что все они казались джентльменами с воспитанными манерами и хорошим образованием». Но на этом реверансы «Ланцета» в сторону лучшего лектора Европы и его студентов заканчиваются, дальше идет, наверное, весьма неприятный для сэра Астли детальный разбор его лекции по существу.

После научного репортажа в рубрике «Политика» идет уже упоминавшаяся выше статья о ливрейной политике британского правительства по отношению к созданному в 1815 году Россией, Австрией и Пруссией Священному союзу, чьи «чумные испарения запятнали большое количество хваленых лондонских лакеев от политики». Читая это сейчас, трудно не улыбнуться.

«То, на что мы жалуемся,— пишет “Ланцет”,— это атрофическая попытка вторгнуться и растоптать древнее и, мы надеемся, неотъемлемое право британцев признаваться как в частном порядке, так и публично в своих чувствах и мнениях по отношению ко всем общественным деятелям и общественным мерам. Если когда-нибудь континентальным деспотам и их насекомым у власти удастся разрушить этот оплот нашей национальной свободы и интеллектуального совершенствования, мы не можем ожидать для себя ничего, кроме кинжала и чаши с ядом».

Следом за политикой первый номер «Ланцета» публикует рецензии на спектакли нового сезона в Друри-Лейн (главный драматический театр Лондона) и Ковент-Гардене (опера и балет). Открытием сезона в Друри-Лейн, по мнению «Ланцета», стала дебютантка мисс Лидия Келли, которая исполняла роли «с большой пристойностью». После мисс Келли идет разбор случаев перелома шейки бедра и гидроцефалии у детей (тогда их лечили только хирургическим путем). Потом следует описание случаев из врачебной практики: побочного действия кишечно-желудочной микстуры, тромбоэмболии легочной артерии и довольно любопытный случай того, что сейчас называли бы летальным тревожным расстройством.

«Цветной мужчина среднего возраста, довольно высокого роста, крепкий и, по-видимому, в добром здравии был доставлен в Лондонскую больницу с аневризмой бедренной артерии средней степени тяжести. Ему предложили операцию, на которую он с готовностью согласился; однако войдя в (анатомический.— “Ъ-Наука”) театр, потерял сознание; ему дали немного вина и воды, которые он проглотил, и операция была продолжена, артерия обнажена, и наложена лигатура, но не затянута. Во время операции было замечено, что пульсация в опухоли не ощущалась, но это объяснялось обмороком. Прежде чем затягивать лигатуру, оператор предложил подождать, пока пульсация не возобновится… Затем было отмечено, что обморок продолжался необычно долго, а более внимательное наблюдение показало, что пациент мертв. Все обычные реанимационные средства были безрезультатными. При вскрытии обе стороны сердца были обнаружены пустыми, а легкие окрашены кровью; никаких других особых признаков не наблюдалось».

Далее в номере шла подборка коротких цитат из научных работ из разных областей диетологии — от пользы черепашьего жира до сравнительного анализа слабительных средств. Потом в рубрике с шуточным названием «Композиции шарлатана» — рецептура лекарств от разных хворей. После этого шел раздел Table talk, где из последних номеров британской прессы были собраны любопытные казусы и анекдоты для поддержания светского разговора.

Заканчивался номер перепечаткой сокращенного варианта большой и серьезной литературоведческой статьи из London Magazine про современную английскую поэзию на примере творчества поэта Роберта Саути, «лицемерного рифмоплета, который никак не оправится от порки, которую лорд Байрон устроил ему в своей пародии на “Видение суда”», как охарактеризовал его «Ланцет» в предисловии к этой статье. В подвале последней страницы журнала были напечатаны благодарности его корреспондентам. Всего в номере было 36 страниц in quarto, то есть первые номера «Ланцета» были довольно тонкими брошюрами, а стали они всемирно известным журналом во многом благодаря его основателю и первому редактору Томасу Уэйкли.

Воинственный Хирург

Томас Уэйкли был довольно известной, медийной, как сказали бы сейчас, персоной в Англии первой половины XIX века. Его отец был землевладельцем в Девоншире и, что важнее, правительственным уполномоченным по огораживанию. Тому самому огораживанию общинных земель, которое, по мнению Карла Маркса, уничтожило английское крестьянство как класс, превратив его в пролетариат. Должность отца имела, несомненно, большой коррупционный потенциал, но нет никаких оснований считать, что семья Уэйкли на этом разбогатела. Как бы там ни было, а при системе майората Томас Уэйкли как самый младший из восьми сыновей в семье мог надеяться только на себя.

Он окончил среднюю школу, пропустив в середине учебы один год, в возрасте 12 лет сходил юнгой на судне знакомого его отца в Калькутту, а после школы нанялся в ученики к аптекарю в провинции. В 20 лет он приехал в Лондон, где записался на медицинские курсы в Объединенной больнице Святого Фомы и Гая, которая была главной кузницей врачебных кадров в Англии того времени. В больнице Святого Фомы больных лечили, а безнадежных отправляли в больницу Гая, так что студенты могли наглядно изучать и патогенез, и патанатомию. Учился он хирургии, кстати, у сэра Астли Купера. В 1817 году в возрасте 22 лет он получил диплом врача, а постдипломную практику проходил в собственном кабинете на Риджент-стрит.

Откуда у него были деньги, чтобы открыть кабинет на главной торговой улице Лондона (Харли-стрит — знаменитая улица частных врачебных кабинетов и клиник — стала таковой только спустя полвека), история науки умалчивает, скорее всего, их дал отец. В 1820 году Томас Уэйкли удачно женился на дочери лондонского купца и по совместительству управляющего больницей Святого Фомы и в том же году стал известен всей Англии. Но не благодаря тестю, а попав в довольно мутную историю с нападением неизвестных на его дом, который они подожгли, а в схватке с ними доктор Уэйкли был ранен.

Сам пострадавший назвал полиции нападавших. По его словам, это были оставшиеся на свободе члены «банды Тистельвуда». Артур Тистельвуд был арестован в начале 1820 года как заговорщик, планировавший убить премьер-министра лорда Ливерпульского и членов его кабинета — во имя светлого будущего, разумеется. Среди заговорщиков был полицейский осведомитель, поэтому их вовремя арестовали, а 1 мая 1820 года пятерых руководителей тайного общества публично казнили, причем довольно изощренным способом: сначала повесили, а потом сняли и отрезали им головы, чтобы показать их народу.

Одна из версий покушения на доктора Уэйкли была такой. Заговорщиков повесил штатный палач Ньюгейтской тюрьмы, а вот головы им отрезал другой палач, причем так быстро и ловко, что закралось подозрение: а не был ли он приглашенным для этой цели профессиональным хирургом? Лондонские газеты растиражировали эту версию, назначив на позорную должность декапитатора Томаса Уэйкли. А кого же еще, если он сам громко кричал, что к нему вломились сообщники Тистельвуда? Но как бы там ни было, а про него узнала вся Англия.

В 1823 году он начал издавать «Ланцет», и его известность приобрела иной, более солидный оттенок. В 1835 году он стал членом Палаты общин парламента, где вошел в неформальную фракцию радикалов. Выступал там против «законов о бедных», благодаря которым строились новые и новые работные дома, за право ирландцев на самоопределение, за всеобщее, прямое, тайное и равное избирательное право и, главное, за реформу системы здравоохранения, которая обеспечивала бы равный доступ к медицине всех слоев населения. Словом, был по нынешним меркам либеральным политиком.

В 1839 году он был избран коронером в графстве Мидлсекс, где приобрел известность расследованиями случаев смерти во время задержания полицией и в камерах полицейских участков. Чарльз Диккенс, который дружил с Уэйкли и даже пару раз был присяжным на его дознаниях, на одном из них (по делу Элизы Берджесс из Сент-Мэрилебонского работного дома в январе 1840 года) почерпнул сюжет для «Оливера Твиста». Словом, Томас Уэйкли занимал весьма активную жизненную позицию, за что получил прозвище Battling surgeon, что, наверное, лучше всего перевести на русский как Воинственный Хирург.

После его смерти в 1862 году пост коронера Мидлсекса занял его сын Генри Уэйкли, профессиональный адвокат. А редакторами «Ланцета» после смерти отца были по очереди его сын Джеймс, а потом внуки, и так до 1909 года. Но еще раньше, к концу викторианской эпохи, «Ланцет» потерял свою задиристость, став просто одним из солидных британских научных журналов. Прошло сто лет, прежде чем он вернул себе славу возмутителя спокойствия.

Возвращение к истокам

С 1995 года журнал возглавляет профессор Ричард Хортон. Одна из первых его редакционных статей в «Ланцете» — «Surgical research or comic opera: Questions, but few answers» («Научная хирургия или комическая опера: одни вопросы и мало ответов») — заставила напрячься мировое научно-медицинское сообщество. Опасения были не напрасными: в лице профессора Хортона оно получило современную реинкарнацию Воинственного Хирурга Томаса Уэйкли.

По времени начало редакторства Хортона в «Ланцете» совпало с началом цифровой медиареволюции, и можно, конечно, заподозрить нового редактора в намеренной инициации «хайпов» как новой бизнес-модели журнала. Но каким бы талантливым медиаменеджером ни был профессор тропической медицины Ричард Хортон, научный журнал, тем более такой, как «Ланцет», не таблоид. Чтобы «хайповать» в нем, нужно прежде всего быть ученым мирового класса, иначе журнал лишится своего основного читателя — ученых.

Профессор Хортон вывел «Ланцет» в число лидеров по импакт-фактору (а некоторые дочерние издания журнала, например «Ланцет. Инфекционные заболевания», стали единоличными лидерами по импакт-фактору) и одновременно в число безусловных лидеров по вниманию к нему со стороны неученого народа. Пожалуй, беспрецедентный случай в научной периодике. Поэтому неудивительно, что время от времени «Ланцет» подвергается атакам, цель которых — подорвать его репутацию. В рассказе «Интриги» Антон Павлович Чехов, сам врач, прекрасно описал нравы медицинского сообщества: они наднациональны и, увы, неизбывны, как ни лакирует их время.

Месяц назад «Ланцет» обвинили во всех смертных грехах за отказ опубликовать статью о геноциде уйгуров. В данный момент нарастает скандал об утаивании журналом «Ланцет» данных о передаче коронавируса от человека человеку, которые содержались в статье, полученной редакцией в январе 2020 года от китайских ученых. Статью надлежало опубликовать немедленно, потому что дорога была каждая секунда, как выразился на днях один из депутатов британского парламента от правящей партии.

Любой ученый, знакомый с процедурой публикации в таких журналах, как The Lancet, только пожмет на это плечами: что-либо говорить тут глупо. Тем более что эта статья была опубликована журналом в рекордно короткий недельный срок, а ее рецензент информировал руководство ВОЗ о ее предмете еще раньше, как только получил ее рукопись от журнала. ВОЗ, в свою очередь, грозно спросила у Китая: «Как же так?» Китайские партнеры развели руками: «Да, нехорошо у нас с этим вирусом вышло». После этого статья в «Ланцете» могла и не выходить: все, кто принимал решения, уже знали, что нужно делать. А в том, что они вовремя этого не сделали, едва ли можно винить журнал The Lancet.

Этот скандал рассосется, и великий «Ланцет» начнут трепать за что-то другое. Сейчас он на гребне успеха, его громкое имя словно притягивает всевозможных предпринимателей. На сегодня в нашей стране от Калининграда до Владивостока зарегистрировано около полусотни ООО и АО «Ланцет», которые чем только не занимаются — от аренды торговых площадей до выпуска медтехники. В соседней Украине такой вакханалии нет: там существует строго профильное медицинское научное издательство ООО «Ланцет XXI столетие», которое уже 11-й год выпускает журнал «Клінічна ендокринологія та ендокринна хірургія».

Ася Петухова