О смысле проекта «Внутренняя Азия» корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА побеседовала с одним из активных участников проекта «Внутренняя Азия» ВИКТОРОМ САВИНЫМ, который не только выставил свои работы на новосибирской выставке, но и выпустил очень удачный каталог выставочного собрания новой версии проекта.
— Поскольку я достаточно долго занимался допечатной подготовкой каталога, довелось глубоко погрузиться в контекст. Я почти все работы стал воспринимать как родные, они в меня попали, запали и заставили задуматься в целом о поисках и перспективах современного искусства — несколько странного, не очень понятного. Уже сделав каталог, залез в интернет и, наверное, неделю бродил по сайтам зарубежных галерей, смотрел, кто и что сегодня делает. Пришел к выводу, что мы — российские, сибирские художники — работаем в контексте мирового contemporary art, движемся в тех же направлениях. И они далеко не во всем меня устраивают. На самом деле, возможности изобразительных манипуляций с помощью новых технологий, компьютерной графики — самого мощного сейчас направления — просто фантастические, колоссальные. Но наметилась, на мой взгляд, тенденция выхолащивания смысла, формы ради формы. Впрочем, она не сегодня наметилась.
— Судя по вашим работам, для вас важно нахождение выразительных, собирательных знаков. Наверное, вы рассматриваете их как концентрацию смысла?
— Ну да, я стремился к этому, хотя сами понятия знака, знаковости стали настолько затертыми, что воспринимаются штампом, банальным до неприличия. Мне уже не нравится название, которое я дал серии, оно хуже, ниже замысла. Просто случилось так, что два года назад я попал в музей истории и этнографии СО РАН и не мог оттуда выбраться, настолько увлекся. Вот там каждый экспонат знаковый по сути. Рассматривал их, копировал рисунки, состыковывал их. К примеру, смешал изображения всадников с глиняного кувшина, заставив их играть в войнушку. Но это было так — первое приближение к теме. Далее меня подвинули поездки на Алтай, в Хакасию, другие места Сибири.
Безусловно, для меня знак — это, прежде всего, смысл. От обессмысливания, формализации творчества нас — российских художников — спасают природная эмоциональность и то титаническое художественное наследие, которое нам оставили предыдущие поколения. Его нельзя игнорировать. Но собственно к знакам я уже охладел.
— А чем намерены заниматься дальше?
— Все той же цифровой графикой. Я вдруг понял, что мне более не интересна абстракция, хочется создавать нечто фигуративное, оперировать узнаваемыми образами. Изображать каких–то людей, их движения, их чувства.
— Моделировать иные миры или конкретных людей?
— Нет, скорее миры. Хотя есть такая теория, что все те параллельные миры, которые создают художники, писатели, они уже существуют: из ничего не возникает нечто. Но я уверен, что бесконечна только тема человеческих чувств, любви, вот она меня сейчас и занимает.