«Всю ночь тошнило большевиками»
Леонид Андреев о том, как жить, когда вокруг все дураки
К 150-летию Леонида Андреева собрали его высказывания о том, в разглядывании чего ему не было равных и в описании чего проявился его подлинный талант,— о мерзости и глупости всего вокруг
Фото: Леонид Андреев; Орловский государственный литературный музей И.С. Тургенева (ОГЛМТ)
Фото: Леонид Андреев; Орловский государственный литературный музей И.С. Тургенева (ОГЛМТ)
1
Утро. То, что можно назвать настоящим отвращением к жизни. Все, в чем есть малейший намек на глупость или уродство, вызывает отвращение, чувство порою физической тошноты. Люди, дома, устройство их жизни, их слова, чувства, желания. Такое отвращение я испытал недавно в Гельсингфорсе, глядя на чистенькие улицы, архитектурно немецкие домики, самодовольных, плоских и тупых людей.
2
Проклятый Петербург! А тут эти петербургские новые знакомые: юноши, до ослепления увлекающиеся своим профессиональным потрошением и плюющие на остальной мир, не занятый этим «специально человеческим делом»; старцы, строящие из себя юношей…
3
Скверно в особенности действуют на меня студенты, люди они, должно быть, хорошие, а я вижу в них что-то отвратительное, что-то мне до крайности чуждое, как будто не людей даже.
4
Глупость, подлость и тупая безнравственность настолько велики, что уже переходят границы естественного, бывавшего, допустимого воображением; и весь остальной мир, наше собственное прошлое, все прошлое Земли вплоть до Библии и Содома видится в особом освещении, будто смотришь сквозь решетку из окна сумасшедшего дома. Желтый дом несомненный.
5
И особенно меня мучает глупость. Жестокость страшна, но в ней есть сила и обещания: глупость бездонно мрачна. Конечно, я говорю о «глупости умных».
6
И когда я проглядываю газеты и журналы, и на каждом шагу, в большом и малом, вижу эту ложь и несправедливость, мною овладевает острая тоска и чувство особого мучительного бессилия: как преодолеть это море лицемерия, фальши и легонькой гнуснецы, зовущей себя святостью?
7
Мне страшно подумать, что я снова принужден буду вступить с ними в отношения, войти в это стадо, где каждый в глубине души ненавидит меня именно за мою честность и непримиримость. Я слишком горд, слишком резок, я иду прямо — и оттого был я один, и останусь один, хотя бы целая толпа юлила возле меня. Нечестный, грязный Куприн — тот свой брат и с ними всегда будут дружить, по-ихнему лживый Горький тоже, а я!
8
Сейчас увидел давний номер «Солнца России» — и сразу утонул в пошлости, как в жидком говне без дна. Море жидкого говна, лот не достает дна, но у многих купальные костюмы, и вообще блаженство на закате. Там, где нет прямой пошлости,— скука и тошнота однообразия, повторности, обмана для всех, дешевой декорации.
9
Мне не жаль Николая 2-го, я когда-то слишком ненавидел его, чтобы перейти к иному чувству. Бездарный и бессильный, очень мало преступный, злой неудачник — он заслужил свою судьбу.
10
Но умен ли Ленин? Я думаю, что это просто нередкий вид «рассуждающего дурака», умоподобного, как есть человекоподобные обезьяны. Кроме того, он циник, где-то в исподе своей души грязное животное.
11
Готовили питье интернационалисты. Наливал Ленин. Разносили шкалики социалисты. Потчевал Горький. Плакала Россия и ее бабы.
12
Голова болит, сна нет, из души отрава прет, как водка из именинника. Всю ночь тошнило большевиками. Имел честь в мрачном сновидении лицезреть самого Троцкого.
13
И вот тут-то сказались слабоумие, ограниченность и бесполая книжность нашей «революционной» интеллигенции, как домашней, так и заграничного разлива. Забывая, что «гражданина» так же трудно создать, как Богу первого человека, они по первому благовесту все четвероногое население России превратили в граждан и сразу же потеряли остатки разума и сознания в этой массе равноправно блеющих и мычащих.
14
Мучает меня Вадим своим характером. В нем есть чистое золото, но золото это в грязи, в говне, в вонючих наслоениях ила. И когда я смотрю на него, я понимаю все: и поражение наше, и большевиков, и гибель России. Ведь это у меня, в моей семье, в самой, так сказать, солонке — а что же у рядовых?
15
Какой ужасный вред принесли Дарвин, Маркс, вытеснившие науку о Духе наукой о Материи. Уродливый, но популярный, ничтожный, но влиятельный Фриче, объясняющий Гамлета борьбою классов в датском королевстве, вот для меня истинный ужас.
16
Черновы и Горькие — те просто глупцы или бесчестные и узкокорыстные люди: кому деньги, кому почет и слава, кому гусиным сальцем смазать вечно скрипящее самолюбие, вечно мерзнущие ослиные уши.
17
Как недостойно и жульнически мелко ведут себя писатели и компания. Не говорю о Горьком, который внушает отвращение и служит образцом того, до чего может доходить глупость, лицемерие и несправедливость. Но Шаляпин, который выступает на вечере «памяти К. Маркса»! Но Куприн, который участвует на совещании с Луначарским! Блок, печатающий гадости «под редакцией Б. Камкова»! Сологуб, допустивший себя до разговоров с тем же Луначарским.
18
Извращенные механическим марксизмом, все европейцы сейчас стали круглыми невеждами в психологии; именно это невежество создало массу крупнейших ошибок и нелепостей. Если же европейцы только невежды, то русские тогда — убежденные невежды и уже просто смеются над психологией, как над домовым: да кто его видал?
19
Гнусно жить в России. Или это и везде так?
20
Почти всю ночь не спал от тягостных мыслей. Все Россия. Читаешь какое-нибудь отвлечение, пока начнут слипаться глаза, заснешь, а через час просыпаешься, и начинается. Была Россия, нет России, умерла Россия. Лазарь испустил дух и в гробу. Потом будет длинная история воскресения (если только будет), будут новые люди, но для нас и для этой России — только тлен и смерденье. Смердим на весь мир. Но другие могут зажать нос, а каково самому покойнику, не потерявшему способности обонять? Воняю, брат, воняю!
21
Я хочу возрождения Великой России — потому что я люблю разумное, большое и красивое, ненавижу мелкое и дрянное.