Завершившийся музейно-выставочный сезон, несмотря на сохранение многочисленных противовирусных ограничений, продемонстрировал довольно много ярких проектов, в том числе международных. О том, насколько текущая пандемическая ситуация влияет на посещаемость, планирование и межмузейное сотрудничество, Игорю Гребельникову рассказала директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
— Что-то принципиально изменилось в музейном деле на протяжении последнего года?
— Мы стали гораздо чаще встречаться с моими зарубежными коллегами из «группы Бизо»: туда входят 55 директоров крупнейших мировых музеев—активных участников международного выставочного процесса. Каждые два месяца — правда, в Zoom. Это очень важно: одинаковые проблемы и у государственных, и у частных музеев — все нуждаются в поддержке. Оказалось, что в такой сложной ситуации лучше быть государственным музеем: во всем мире правительства оказали музеям серьезную помощь.
Что еще изменилось? Нам стало гораздо сложнее планировать: в начале пандемии с этим особенно трудно было свыкнуться, ведь музеи в последнее время все планировали на три года вперед, а тут приходилось постоянно менять планы, иногда — каждые три недели в зависимости от эпидемиологической ситуации. Тут важно не поддаваться панике: когда перестаешь планировать — это конец, лучше корректировать планы, хоть каждый месяц, что мы и делали. При этом — тут я могу сказать и за своих коллег из Пушкинского музея и Эрмитажа — все большие проекты мы открыли или открываем, они просто сдвигались по времени. Но нужны были и константы: рука просто не поднималась двигать выставку Врубеля — ее мы откроем для публики 3 ноября.
И, конечно, это гораздо более сложное финансовое положение, когда музей закрыт пять месяцев, как в прошлом году, или когда может продавать только 50% билетов, как сейчас. К тому же многие люди опасаются ходить в музеи, театры, концертные залы и мы должны соблюдать огромное количество противоэпидемических мер, а это дополнительные траты. Было очень важно, что, в отличие от ситуации в ряде крупных государств, российские музеи получили 100-процентную помощь, которая компенсировала недостачу внебюджетных доходов, позволила по большому счету сохранить уровень зарплат, не сокращать трудовой коллектив. Но и наши спонсоры старались выполнить свои обещания — это касается проектов прошлого года и нынешнего, и даже будущих.
— Можно ли уже говорить о возвращении к нормальной выставочной деятельности? Нынешний сезон Третьяковская галерея завершила вроде бы на мажорной ноте — грандиозной выставкой «Мечты о свободе. Романтизм в России и Германии».
— Выставка закрылась на феноменальном всплеске интереса публики. Это был совершенно особый опыт и для каждого из нас, ведь проекты такого рода в России не проводились. Совершенно особенная архитектура, придуманная Даниэлем Либескиндом: всякий раз, когда я заходила на выставку, у меня пробегали мурашки по коже, состояние абсолютного восторга. У экспозиции не было выстроенного маршрута, зритель мог перемещаться как угодно, многие приходили по несколько раз, и она открывалась им какой-то новой стороной. Было безумно жалко ее закрывать — я даже не пошла на демонтаж, чтобы не расстраиваться, но у нее будет другая жизнь: 1 октября она откроется в Дрездене.
И что важно: вроде бы мы должны примиряться с существующими обстоятельствами, сдерживать свои желания, фантазии, но такого тесного партнерства, взаимодействия, какое у нас выстроилось с Музеями Дрездена, я не припомню с 1990-х годов. При этом была максимальная поддержка со стороны Министерства иностранных дел Германии, кроме того, выставка стала первым большим выставочным проектом Третьяковской галереи со Сбербанком, который уже более трех лет финансирует реставрацию картины Репина «Иван Грозный и сын его Иван…», а показ проекта в Дрездене поддерживает фонд Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт».
Не знаю, как относиться к этой цифре — выставку посетили 60 тыс. человек: по нашим меркам это немного, если вспомнить, что до пандемии бывало и по 600 тыс. человек. Последние полтора года мы живем с совсем другими цифрами: на выставке Фалька было 115 тыс. человек, хотя мы принимали по максимуму. К тому же «Мечты о свободе» пришлись на месяц, когда в Москве фиксировалось до 9,5 тыс. заболевших в день, когда ввели QR-коды, и люди автоматом думали, что в музей можно попасть только по QR-коду. Именно на этот месяц пришло резкое падение посещаемости.
— В прошлом году вам пришлось отменить большую выставку современного европейского искусства «Многообразие / единство. Современное искусство Европы. Москва. Берлин. Париж». Этим летом она открылась в Берлине. Когда все-таки планируется московский показ?
— Выставка в Берлине открылась очень торжественно: ее открывал президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, бургомистр Берлина, также присутствовал Армин Лашет, который, по всем прогнозам, займет должность канцлера после ухода этой осенью Ангелы Меркель. Да, сначала выставка должна была открыться у нас, 15 ноября прошлого года — ровно в этот день музеи закрыли на карантин, но мы предполагали это еще в сентябре исходя из того, что отменился ряд важных межмузейных мероприятий. Поэтому приняли тяжелое решение начинать с Берлина. Для бывшего аэропорта Темпельхоф это был первый выставочный проект, так что его можно было двигать по времени: там она должна была открыться в феврале, ее перенесли на апрель, потом на май, и в результате она открылась в начале июня. Я не была на открытии, но надеюсь увидеть ее в августе, когда поеду в Германию на открытие нашей выставки «Русский импрессионизм на пути к беспредметности» в Музее Барберини в Потсдаме. «Многообразие / единство…» мы планируем открыть для зрителей в Западном крыле Новой Третьяковки 23 ноября с тем же составом работ, что и в Берлине.
— У Третьяковки появились филиалы в Самаре, Владивостоке и Калининграде. В чем специфика работы в регионах? Чем ваши региональные проекты отличаются от московских?
— Везде разная ситуация. Например, в Самаре есть замечательный фестиваль «ВолгаФест» — настоящая, честная, очень искренняя история, сделанная по очень высокому стандарту. Они знают секрет того, как обратить современную креативность к самой широкой публике. «ВолгаФест» — это некий залог успеха того, что должно происходить и с проектом Третьяковской галереи в Самаре, потому что создатель и руководитель фестиваля Михаил Савченко возглавляет филиал нашего музея. Там у нас полным ходом идет завершающий этап реставрации. 13 сентября мы планируем первое публичное мероприятие в отреставрированном здании Фабрики-кухни: это будет очень интересный перформанс, который создается специально для этого пространства, он напрямую связан с историей этого места, с концепцией семьи, дома, быта в советские годы, с той революционной трансформацией в обществе, которая привела к созданию этого памятника архитектуры. Мы сделали в Самаре ряд выставок, причем в одной из них — «Передовой отряд» — мы участвовали своими работами, но основная задача была показать фантастическую коллекцию русского авангарда, которая хранится в Самарском художественном музее, но при этом создать для нее специальную выставочную архитектуру, что удалось сделать силами самарских архитекторов. Это вообще замечательно, что мы опираемся на возможности, которые там есть: на архитекторов, дизайнеров, команду музея. Мы там очень активно сотрудничаем со всеми институциями и стараемся совмещать свои мероприятия с тем, что происходит в Самаре — так, перформансы на Фабрике-кухне будут идти в течение недели параллельно с Фестивалем Шостаковича, с очень сильной программой, включающей концерт Юрия Башмета, балет Большого театра «Укрощение строптивой», выступление Евгения Миронова.
Во Владивостоке мы выходим на системное сотрудничество с серьезными партнерами, что уже позволило нам в этом году сделать интересные проекты. В рамках экономического форума, который там пройдет в начале сентября, мы откроем выставку «Третьяковка в движении». Там есть площадки наших партнеров: Музея имени Арсеньева, Приморской картинной галереи, но возможности этих пространств не столь велики, и поэтому мы решили построить временный павильон на Спортивной набережной. Это будет своеобразный артефакт: мы хотим, чтобы люди, попадая в это пространство, понимали, что такое Третьяковская галерея сегодня и как можно разговаривать об искусстве, используя самые современные музейные технологии и дизайнерские подходы, но при этом не идти по пути исключительно онлайн-проектов.