 |
"Мое дело — предупредить, а вы как знаете"
В 1999 году я был главным редактором газеты "Грозненский рабочий" и одновременно сотрудничал с ИД "Коммерсантъ". В родное село я перебрался после того, как в первую войну разбомбили мою квартиру в Грозном.
В Алхан-Кале недалеко от меня жил хирург Хасан Баиев — самый известный врач в Чечне. Он оперировал Арби Бараева и Салмана Радуева, ампутировал ногу Шамилю Басаеву (тоже наш земляк, я с ним в одной школе учился, только Басаев тогда совсем мальчишкой был — на пять классов меня младше). Но это было уже позже. А в августе 99-го в перерывах между операциями Хасан достраивал свой дом — прежний тоже разбомбили в первую войну. Однажды у стройки остановилась машина с боевиками Бараева — они жили по соседству. Один из них зашел в дом, внимательно осмотрел все комнаты и заметил:
— Все тут хорошо, кроме одного — из подвала надо сделать второй выход.
— Зачем?
— Если сверху завалит, как будешь выходить?
— Кто это нас будет заваливать сверху? Воевать мы собрались, что ли?
— Мое дело — предупредить, а вы как знаете,— бросил бараевец, отъезжая.
Через несколько дней в Алхан-Калу привезли труп нашего соседа-боевика: его убили в Дагестане, куда он отправился воевать вместе с отрядами Шамиля Басаева и эмира Хаттаба.
После этого хирург Баиев стал срочно копать в подвале запасной выход. И правильно сделал. Наше село, которое стало перевалочной базой для боевиков, бомбили и обстреливали с первых дней войны. Первой мишенью для огня была мечеть с возвышающимся над всем селом минаретом. А рядом с мечетью стоял почти достроенный дом Баиева. Несколько снарядов разнесли его на куски. Семью врача и его соседей спас подвал.
— Если бы не этот запасной выход,— вспоминал потом Хасан,— мы бы в этом подвале сидели долго — сверху-то действительно завалило.
"Чеченцы в Дагестан не ходили. Туда ходил Шамиль Басаев"
После нападения боевиков на Дагестан в Чечне уже мало кто сомневался в том, что скоро будет вторая война. А сомневающихся разубеждал Шамиль Басаев, вернувшийся из Дагестана целым и невредимым. Я, представлявший тогда в Чечне "Коммерсантъ", в компании двух-трех коллег, работавших на западные информагентства, взял интервью у Басаева. Приведу один маленький отрывок из него.
— Поход на Дагестан — это не агрессия против России?
— Мы пошли на выручку своим братьям,— ответил Басаев.— Мы будем воевать с Россией до тех пор, пока она не уберется с Кавказа.
Правда, интервью мое тогда в "Коммерсанте" не вышло — в редакции решили его не публиковать, опасаясь репрессий со стороны Минпечати. Даже государственный телеканал Чечни не показал это интервью. Только принадлежащая Мовлади Удугову телекомпания "Кавказ" давала эфир участникам дагестанского нападения. За это президент Аслан Масхадов даже закрыл "Кавказ". Правда, ненадолго. На защиту телеканала стал Басаев, и "Кавказ" снова начал вещать. Чеченцы были свидетелями ежевечерних теледуэлей между масхадовцами и басаевцами. До сих пор помню выступление министра обороны Ичкерии Магомеда Хамбиева, который сказал в эфире госканала:
— Чеченцы в Дагестан не ходили. Туда ходил Шамиль Басаев. Его туда позвала родная земля.
— Вы хотите сказать, что Шамиль не чеченец? — спросил ведущий.
— Вы меня совершенно правильно поняли.
На следующий вечер в эфире "Кавказа" с гневным опровержением выступил отец буденновского героя Салман Басаев. Старик сначала опроверг приписываемое его семье дагестанское происхождение, а затем обратился к Масхадову: "Аслан, нравится тебе это или нет, но мой сын заберет у России Дагестан и Кавказ!"
Телевойна между масхадовцами и басаевцами прекратилась в середине сентября, когда федеральная авиация разбомбила грозненскую телевышку.
"Один, совсем один"
К концу сентября федеральные войска уже заняли север Чечни. В резиденции Масхадова шли бесконечные совещания. Я пытался пробиться к президенту, чтобы взять у него интервью.
— Сейчас не до интервью,— отмахивались от меня в приемной, где с утра до вечера толпились вооруженные люди.
— Но вы же сами жалуетесь на информационную блокаду,— пытался я уговорить главу администрации президента Апти Баталова.
— А ты можешь прорвать эту блокаду?
— Я могу напечатать интервью президента в газете, которую читают во всем мире.
— Это в какой газете?
— В "Коммерсанте".
— Почему русские так легко вошли в Наур?! — нас перебил какой-то вооруженный чеченец. Обращался он, естественно, к моему собеседнику.
— Мы сделали все, что смогли,— оправдывался Баталов.
— Вы не сделали ни одного выстрела!
Потом я узнал, что Баталов, которого госкомитет обороны Ичкерии назначил ответственным за Наурский район, был освобожден президентом от должности. Еще позже Баталов добровольно сдался федералам и отрекся от Масхадова.
В тот день мне так и не удалось попасть к президенту. Снова я вернулся в Грозный через неделю, в первых числах октября. О мирной жизни уже ничего не напоминало. У Чернореченского поста ГАИ на въезде в Грозный с трассы Ростов--Баку было непривычно безлюдно. Я остановил машину у обочины. Двое мальчишек продавали смесь конденсата с этиловым спиртом. Тот, что помладше, первым бросился навстречу:
— Дядя, купите у меня! Девяносто третий бензин, гарантирую. Всего два рубля за литр.
Еще в начале сентября "баночный" бензин называли семидесятым и продавали по четыре рубля.
— Почему так дешево? — поинтересовался я.
— Машин совсем не стало,— объяснил юный заправщик.— За день две банки не могу продать.
— А где же яблочный базар? Он здесь ведь был,— спросил я.
— Да четыре дня назад тут бомбу сбросили,— перебивая друг друга, стали рассказывать пацаны.— С тех пор сюда никто и не приходит.
— А вы что же, не боитесь самолетов?
— Жить-то надо,— отмахнулся тот, что постарше.— Так вам наливать или нет?
Город был пуст и неузнаваем. А ведь еще две недели назад здесь бурлил огромный рынок, занимавший почти всю центральную часть Грозного. Лилась музыка из ресторанчиков и кафе, рассыпанных по обе стороны центрального проспекта. Машин, главным образом иномарок, было столько, что пешеходам из-за отсутствия светофоров приходилось подолгу ждать, чтобы перейти улицу.
Первый авиаудар по жилым кварталам Грозного пришелся на микрорайон Старая Сунжа. Я побывал там. От одноэтажного дома, на который упала бомба, почти ничего не осталось. С соседних домов сорвало крыши, по всей улице повылетали стекла.
— Почему именно здесь? — спросил я у старика, прилаживавшего оторванные ставни.
— Да идиот один тут выискался,— стал объяснять он.— Самолет пролетал низко, и он выстрелил ему вслед из гранатомета. Самолет развернулся и сбросил бомбу. Погибли четыре человека — почти вся семья.
Уже две недели Грозный жил без газа. Одни говорили, что разбомбили газопровод в Шелковском районе, другие были уверены, что газ перекрыла Москва. Жить дальше в Грозном никто и не собирался — в Ингушетию двигался нескончаемый поток грузовиков и легковушек, забитых домашним скарбом. Но было одно место в Грозном, где еще собирались люди. Это всем известная еще с прошлой войны площадь Минутка. Там находился единственный переговорный пункт со спутниковой связью, и оставшиеся в городе пытались узнать о судьбе тех, кто уехал. На рынках Грозного ни продавцов, ни покупателей. Лишь изредка кто-то предлагал товары первой необходимости. Пропали даже попрошайки с улиц. Зато появились мародеры.
Безлюдным был и президентский дворец, еще две недели назад бурливший, как муравейник. Я миновал пустую будку постового, беспрепятственно вошел внутрь здания. На третьем этаже в приемной президента сидел один вооруженный чеченец.
— Ты чего пришел? — спросил он, лениво подняв на меня взгляд.
— Я к президенту. Хочу интервью взять.
— Иди.
— Он один?
— Один, совсем один.
Масхадов сидел за столом в глубине огромного пустого кабинета. Он встал мне навстречу, ответил на приветствие и усталым голосом произнес: "Спрашивай".
— Вы будете воевать с Россией?
— А у меня есть другой вариант?
Мы говорили с президентом два часа. За это время на его столе ни разу не зазвонил телефон, никто не постучался в дверь кабинета.
Как обещали закончить войну в Чечне
 Начальник Генштаба Анатолий Квашнин на встрече с журналистами 15 ноября 1999 года. "Положение бандитов ухудшается, и, я думаю, операция закончится в два-три месяца". Министр обороны Игорь Сергеев в 27-й мотострелковой бригаде 1 декабря 1999 года. "Контртеррористическая операция на Северном Кавказе завершится примерно через два месяца". Экс-президент России Борис Ельцин в ходе визита в Иерусалим 6 января 2000 года. "Боевую операцию в Чечне планируется завершить 26 февраля". Командующий Объединенной группировкой войск (ОГВ) на Северном Кавказе Геннадий Трошев в интервью РТР 19 января 2000 года. "Военная фаза контртеррористической операции в Чечне завершится в пределах месяца". Министр обороны Игорь Сергеев в беседе с журналистами 14 февраля 2000 года. "Я думаю, мы скоро сможем говорить об окончательных итогах операции в Чечне". И. о. президента РФ Владимир Путин на встрече с журналистами в Волгограде 22 февраля 2000 года. "Со взятием Шатоя контртеррористическая операция в Чечне завершена. Еще две-три недели будет проводиться операция по уничтожению мелких групп боевиков". Командующий ОГВ Геннадий Трошев в беседе с журналистами 29 февраля 2000 года. "Мы пришли к единому мнению, что война как таковая на территории Чечни завершена". Командующий Северо-Кавказским военным округом (СКВО) Геннадий Трошев после встречи с Ахматом Кадыровым 26 мая 2000 года. "В Чечне уже больше года нет военных операций как таковых. Проводятся спецоперации по поимке или ликвидации отдельных бандгрупп". Начальник Генштаба Анатолий Квашнин на встрече с журналистами в Брюсселе 20 ноября 2001 года. "Армия в Чечне фактически никаких боевых действий не ведет, там проводятся локальные операции". Президент РФ Владимир Путин в интервью польским СМИ 15 января 2002 года. "В мае текущего года планируется завершение контртеррористической операции в Чечне". Командующий СКВО Геннадий Трошев в ходе поездки в Чечню 16 января 2002 года. "Контртеррористическая операция в Чечне завершится к весне 2002 года". Полпред президента в Южном федеральном округе Виктор Казанцев 7 декабря 2002 года. "Контртеррористическая операция в Чечне окончена, и главной задачей ОГВ отныне будет поддержание правопорядка". Главком внутренних войск МВД Вячеслав Тихомиров в связи с назначением командующим группировкой в Чечне заместителя главкома ВВ МВД РФ Валерия Баранова, 29 августа 2003 года. "Сейчас практически сведены на нет крупномасштабные боевые действия, не осталось крупных бандформирований, которые могли бы в перспективе оказать влияние на изменение ситуации в Чечне". Глава регионального оперативного штаба Юрий Мальцев в интервью "Российской газете" 11 октября 2003 года. "Контртеррористическая операция закончится тогда, когда не будет Басаева и Удугова, а Масхадов сам придет с повинной". Президент Чечни Ахмат Кадыров в интервью журналистам в Грозном 16 февраля 2004 года. "Через два-три года боевиков в Чечне не будет. Для большинства боевиков наступает последнее лето и зима". Начальник службы безопасности президента Чечни Рамзан Кадыров в интервью РИА "Новости" 22 апреля 2004 года. |