Китайское искусство биржевой войны
Изучаем экономический опыт Поднебесной
Со 2 по 4 сентября во Владивостоке пройдет Восточный форум, на котором будут обсуждаться вопросы экономического развития и сотрудничества стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Геополитика, энергетика, хрупкость международных цепочек поставок, глобальные финансы, глобальная инфляция и постпандемийное восстановление мировой экономики — все, так или иначе, теперь зависит от действий Китая, который для одних стран сосед и торговый партнер, для других — конкурент и главный геоэкономический противник.
Фото: MediaProduction / Getty Images
Фото: MediaProduction / Getty Images
«Необходима не только невидимая рука рынка, но видимая рука государственного управления». Из речи председателя КНР Си Цзиньпина на Генеральной Ассамблее ООН в 2015 году.
Постпандемийное восстановление мировой экономики шагает в ногу с глобальной инфляцией. Такова диалектика процесса бесконечной денежной эмиссии центральных банков и продолжающихся стимулирующих мер правительств крупных стран. Без новых денежных инъекций больная экономика не оживет, но антитезисом становятся рекорды инфляции. Индексы потребительских цен и индексы цен производителей по всему миру возвращаются на позабытые уровни 80–90-х годов прошлого века.
Безусловно, главным «экспортером» инфляции являются Соединенные Штаты как финансовый и эмиссионный центр мира. Но и инфляция в Китае может стать серьезной мировой проблемой, учитывая вовлеченность Поднебесной в глобальную экономику, международную торговлю и в мировое потребление. Китай — это и «всемирная фабрика», обеспечивающая треть роста глобального ВВП, и гигантский внутренний рынок. Если потребительские товары и продукты питания дорожают бесконтрольно, то это вызывает сокращение спроса, мощности становятся избыточными, мировая экономика замедляется, занятость сокращается, а проблема накопленных долгов превращается в катастрофу.
Искусство войны с инфляцией
С начала 2021 года руководство КНР принимает различные меры по контролю за ростом цен. В Китае так же, как и в большинстве стран, заметно выросла стоимость продуктов питания, топлива, материалов, электроэнергии. Мощный экономический подъем, начавшийся после завершения локдаунов и острой стадии пандемии, сталкивается с нехваткой ресурсов (как сырьевых, так и трудовых), а также с разрывом цепочек поставок, что помимо денежной накачки товарных рынков, давно уже превратившихся в финансовые, увеличивает стоимость и сырья, и конечной продукции.
Растущие цены на потребительские товары становятся социальной проблемой во многих странах. Для Китая это еще и внутриполитический вызов. Китайские власти, в отличие от американских политиков и финансистов, не могут заявить, что инфляция носит временный характер. Всплеск инфляции в КНР в конце 1980-х годов, когда страна под руководством «Восьми бессмертных КПК» только начала встраиваться в мировую экономику, рассматривается как один из значимых факторов протестного движения, кульминацией которого стали события на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года — тогда протест был подавлен с помощью огнестрельного оружия и танков. В 1988–1989 годах инфляция достигла уровня в 20%, и без того в целом небогатое население Поднебесной в полной мере ощутило на себе трудности экономических реформ Дэн Сяопина.
Отчитавшись о создании в Китае «среднезажиточного общества» и двигаясь к «эпохе Великого единения» (Да тун), когда страна достигнет наивысшего геополитического и экономического могущества, власти КНР заинтересованы в стабильности дальнейшего развития.
«Пожертвовать сливой, чтобы спасти персик» (Стратагема 11 из трактата «Тридцать шесть стратагем»)
Сейчас Китай, где видимая рука государственного управления всегда готова прийти «на помощь» невидимой руке рынка, выбрал весьма нестандартный путь борьбы с инфляцией — биржевой.
Интервенции идут по разным векторам. Народный банк Китая укрепляет юань на валютном рынке, что на первый взгляд выглядит необычно, в то время как почти все остальные валюты мира снижаются к доллару, и странно для современной глобализированной экономики, где привычная слабость национальных валют стран-экспортеров обеспечивала им дополнительные конкурентные преимущества в международной торговле. С привычных уровней в 7 юаней за доллар курс за полгода укрепился на 7,5% и удерживается в узком диапазоне 6,47–6,48. Такое укрепление юаня помогает Китаю бороться с импортом инфляции.
И напротив, искусственные девальвации национальных валют к доллару, как это происходит, например, в России, где Минфин и Центральный банк ежемесячно тратят на интервенции против рубля в поддержку доллара свыше 300 млрд руб. бюджетных средств, добавляют к высокой внешней инфляции еще и значительный компонент от удорожания импорта.
Укрепление юаня Народным банком Китая плюс постоянное положительное сальдо торгового баланса не только мягко препятствуют оттоку капитала из страны, но и обеспечивают приток иностранного капитала и позволяют поддерживать золотовалютные резервы на достаточном для обеспечения стабильности уровне. Это крайне важно, учитывая колоссальную закредитованность китайской экономики и периодически возникающие проблемы плохих долгов в различных секторах.
И именно стабильность юаня к доллару и «кросс-циклические» корректировки ликвидности, удерживающие финансовые операции монетарных властей Китая в пределах разумного диапазона, стимулируют эффективные инвестиции, позволяют управлять государственными расходами и долгами местных органов власти и создают предпосылки для превращения китайской национальной валюты в полноценную международную валюту расчетов наряду с долларом и евро.
Таким образом, власти Китая, принеся в жертву преимущества слабой валюты, получили взамен макроэкономическую устойчивость и сдерживают импорт внешней инфляции. «Мощь — это умение применить тактику, сообразуясь с выгодой»,— писал Сунь-цзы в «Искусстве войны».
«Бросить кирпич, чтобы заполучить нефрит» (Стратагема 17 из трактата «Тридцать шесть стратагем»)
И на товарных рынках Китай принимает нестандартные меры сырьевых интервенций, удивляющие западных экономистов и инвестбанкиров, но вполне согласующиеся с тысячелетними традициями китайской стратегической мысли. «Когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит, есть все в избытке» (из главы IV «Искусства войны» Сунь-цзы).
После того как в Национальную комиссию по развитию и реформам, а также в Департамент цен посыпались жалобы от производителей, строительных компаний и операторов электростанций на резкий рост затрат, последовали указания премьера Госсовета Ли Кецяна «внести коррективы в связи с чрезмерно быстрым ростом цен на сырьевые товары» и «принять целенаправленные меры для выявления ненормальных транзакций и вредоносных спекуляций».
Пекин пошел в атаку на спекулянтов и начал товарные интервенции для того, чтобы предотвратить рост цен на сырье и воспрепятствовать замедлению экономики. КНР с июня продает из госрезервов миллионы баррелей нефти, тысячи тонн стали, алюминия, меди, цинка. И одновременно власти КНР ограничивают операции китайских компаний с товарными фьючерсами.
Сырьевым и товарным рынкам это добавляет волатильность, а странам-поставщикам сырья в Китай приходится нервничать. Только за неделю масштабных товарных интервенций в конце июня котировки нефти Brent потеряли 2%. Рубль также отреагировал ослаблением к доллару. На фоне июльских предложений металлов из госрезервов акции металлургических компаний в Китае и Гонконге снизились, а австралийский субиндекс металлов и горнодобывающей промышленности показал самый большой убыток за месяц. Нефтетрейдерам и металлургам придется теперь следить за новой «рыночной» силой.
Крупным китайским нефтепереработчикам, которым были предложены 22 млн баррелей из государственных резервов, удалось избежать нехватки сырой нефти на фоне резкого сокращения их собственных запасов, что временно сняло риски дефицита бензина и дизельного топлива и притормозило рост цен.
Хотя, как писал Bloomberg, стратеги Goldman Sachs Group Inc. и Citigroup Inc. заявили, что любая попытка остановить ралли на сырьевом рынке, скорее всего, потерпит неудачу в условиях ограничений предложения и оживленного глобального спроса. Но китайские власти не собираются останавливаться после достижения первых успехов. Так, уже в июле цены на уголь и арматуру упали на 22% по сравнению с их максимумами в мае, хотя их стоимость все еще намного выше, чем год назад.
Предупреждения китайских властей производителям металлов о недопустимости накопления запасов и фиксации высоких цен, а также товарные интервенции из государственных запасов меди и алюминия помогли уже к концу второго квартала 2021 года вернуть цены на цветные металлы к уровням осени прошлого года.
Успешная практика контроля за действиями трейдеров, работающих на сырьевых рынках, начинает распространяться и на торговлю облигациями и акциями технологических секторов, а также тех классов активов, где проявились проблемы инфляции.
Интервенции из госрезервов проводятся и на рынке продовольствия. Так, властям Китая удалось заметно снизить цены на свинину и зерно. Свинина является основой китайского рациона питания «среднезажиточного общества» и важным компонентом потребительской корзины. Интервенции позволили уже в июне снизить цены на свинину на 36,5% в годовом исчислении, что помогло сдержать общую потребительскую инфляцию.
Итак, рост цен на сырьевые и биржевые продовольственные товары вызвал в Китае опасения, что производителям придется перекладывать все более и более высокие расходы на потребителей, что нанесет ущерб экономике и социальной стабильности.
Ситуацию спасает то, что часть поступлений от международной торговли годами инвестировалась в материальные резервы, нефть и металлы, причем по ценам намного ниже текущих мировых цен благодаря тогдашней рыночной конъюнктуре, избыточным мощностям в металлургии и демпингу стран ОПЕК на фоне «сланцевой революции» в США.
И как показали недавние события, эти материальные резервы оказались для государства намного ценнее и эффективнее валютных (бумажных) резервов центрального банка.
В итоге китайская экономика получает дополнительные преимущества по сравнению с конкурентами, и обеспечивается внутренняя социально-экономическая стабильность. Вот уж поистине, «отдаешь кирпич и получаешь нефрит».
На этом фоне удивительными кажутся слова российского вице-премьера Белоусова о том, что металлурги «нахлобучили государство на 100 млрд рублей». Разве кто-то мешал и год, и два, и десять лет назад приобретать в госрезервы для будущих инфраструктурных проектов и государственных строек сталь и цветные металлы по стоимости в несколько раз ниже текущих рыночных цен? Разве тогда был дефицит бюджета? Разве золотовалютные резервы у нас не на рекордных уровнях уже много лет и при этом абсолютно бесполезны для обеспечения стабильности рубля? А ведь планы развития составлялись, и стратегии принимались, и были понятны потребности в ресурсах и металлопрокате. Российский бюджет мог бы сэкономить сотни миллиардов рублей, создавая в предыдущие несколько лет резервы материальных запасов по ценам в два-три раза ниже текущих, вместо заморозки национальных активов в низкодоходных валютах, которые в последний год печатаются десятками триллионов и, по сути, уже являются лишь электронами на серверах иностранных центробанков. Нашему правительству и всем остальным есть чему поучиться у китайских товарищей.
Очевидно, что сейчас Пекин, предпринимая масштабные вмешательства в рынок для решения возникающих проблем, планирует найти баланс между поддержанием экономической и социальной стабильности и рыночной экономикой. Риски геополитического противостояния с США, инфляции, замедления экономики и рекордных объемов корпоративного долга очень велики. И эти риски требуют особой стратегии действий. Стабильность второй экономики мира важнее параграфов из американского учебника «Economics».
Если позволить рынку, наводненному триллионами новых эмиссионных денег, регулировать распределение ресурсов с помощью привычных рыночных механизмов, то социальные издержки могут быть не просто очень большими, а фатальными для власти.
«Казнить половину войска», чтобы победить в борьбе за будущее
«В древности полководец, который был способен казнить половину своего войска, считался лучшим. Следом за ним шел тот, кто мог обречь на смерть три десятых своих подчиненных. А худшим считался тот, кто мог казнить только десятую часть.
Тот, кто мог казнить половину войска, распространял свою власть на весь мир. Тот, кто мог казнить три десятых войска, распространял свою власть на удельное владение. Тот, кто мог казнить только десятую часть войска, должен был повиноваться другим». Из трактата «Искусство войны Вэй Ляо»
Искусство войны в технологическом секторе
Фото: Getty Images
Фото: Getty Images
Большие данные, информация о платежах, покупках, денежных переводах, интересах, предпочтениях, круге общения сотен миллионов людей становятся важнейшим экономическим ресурсом. В стремительно цифровизирующемся мире за этот ресурс развернулась настоящая борьба, которая принимает обороты порой не менее драматичные, чем борьба за нефть в ХХ веке.
Несмотря на жесткий госконтроль стратегических секторов экономики, лидеры КНР в течение нескольких десятилетий предоставляли предпринимателям и инвесторам полную свободу в развитии и освоении новых технологий и открывали новые возможности для роста. Но сейчас настал момент, когда гиганты сферы высоких технологий с капитализацией в триллионы долларов превратились в по-настоящему стратегический сектор экономики. По итогам 2020 года Alibaba, Tencent и Ant имели совокупную рыночную капитализацию в $2 трлн и превзошли по этому показателю государственные компании страны, а также финансового гиганта Industrial & Commercial Bank of China Ltd.
Попытки китайских интернет-корпораций выйти на американские биржи, привлечь западный капитал и поделиться стратегическим управлением и цифровыми данными с иностранными инвесторами были восприняты руководством Китая как casus belli. Вслед за этим последовали регуляторные ограничения деятельности и настоящий биржевой разгром.
Китайские власти начали антимонопольное расследование в отношении некоторых крупнейших технологических компаний страны. Первым пострадавшим оказалась корпорация Alibaba Group Holding Ltd, затем зарегистрированный на Каймановых островах интернет-гигант Tencent Holdings Ltd, занимающийся высокотехнологичным бизнесом и сферой электронных развлечений. Пришлось отвечать перед властями и онлайн-платформе доставки продуктов Meituan, и платформе поставщиков агропродукции Pinduoduo. После очередь дошла до обучающих платформ, и TAL Education Group в один миг потеряла 90% своей рыночной капитализации.
В начале июля регулятор кибербезопасности Китая заявил, что технологическим фирмам с более чем миллионом пользователей необходимо будет пройти проверку, прежде чем размещать листинг за рубежом. И под проверку тотчас же попал сервис такси Didi Global Inc. и его гигантские объемы генерируемых данных.
Социальное благополучие выше прибыли корпораций. Китайские компании сектора высоких технологий и интернет-платформы в считаные месяцы потеряли $1,5 трлн капитализации. Значительный ущерб был также нанесен ряду крупнейших мировых финансовых компаний и инвестфондов.
Государство дало понять, что не допустит перехода власти и влияния на важные сферы жизни общества от правительства и компартии к цифровым социальным платформам и иностранным фондам. А любое противоречие между прибылью частных инвесторов, в том числе иностранных, и социальным благополучием граждан КНР будет решаться в пользу социального благополучия.
Неограниченному росту IT-гигантов, как это сейчас происходит в США, были противопоставлены три приоритета: во-первых, национальная безопасность, включающая в себя контроль над данными и информацией и создание собственных технологий; во-вторых, «общее процветание» и сокращение неравенства и, в-третьих, социально-политическая стабильность.
Поддержание социальной стабильности является одной из основных целей руководства КНР, поэтому любая компания или любой появившийся на успехах цифровой сферы миллиардер, чьи действия могут угрожать стабильности, попадает под прицел.
Китай дал понять, что его усилия по регулированию широких секторов экономики, которые потрясли рынки, будут глубокими и устойчивыми в течение следующих пяти лет.
В заявлении, опубликованном Государственным советом КНР, говорится, что власти будут активно работать над законодательством в таких областях, как национальная безопасность, технологические инновации, а также антимонопольная политика, с целью улучшения правовой базы, «столь необходимой для управления страной».
Китай запретил образовательным онлайн-платформам выходить на западные биржи и проводить IPO, привлекать иным способом иностранный капитал, получать прибыль и использовать иностранный контент. Руководство Китая решило, что образование должно быть государственным, и запретило цифровым образовательным платформам преподавать по иностранным учебным программам, импортировать иностранные учебники и пользоваться услугами иностранных учителей.
Отрасли, которые вызывают наибольшее социальное недовольство, попадают под наибольший контроль. Как выражаются китайские власти, основное внимание уделяется проблемам, которые названы «тремя большими горами»: огромному бремени платежей населения за образование, здравоохранение и недвижимость.
Информационная сфера, Big data, социальные платформы и связанный с ними глобальный финансовый рынок — это великие силы мировой экономики. Но когда погоня инвесторов и держателей крупных пакетов акций за прибылью мешает долгосрочным планам развития страны и создает неприемлемые риски в условиях геополитического противостояния с США и начавшейся новой холодной войны, то что значат какие-то «жалкие» полтора триллиона долларов капитализации IT-корпораций в перспективе настоящей войны за гегемонию, за технологические стандарты цивилизации, за ресурсы, за суверенитет, за сферы восприятия, и, в конце концов, войны за будущее?
Сунь-цзы сказал: война — великое дело государства, это почва жизни и смерти, это путь существования или гибели. Это нужно осмыслить.
И может, был в чем-то прав древнекитайский стратег эпохи Сражающихся царств Вэй Ляо-цзы, сказавший, что «тот, кто мог казнить половину войска, распространял свою власть на весь мир».
Усиливая таким жестким образом контроль за высокотехнологичной сферой, финансами и образованием, Китай устраняет уязвимости и обретает новые стратегические преимущества.
А пока шокированные инвесторы внимательно изучают речи председателя Си, пытаясь понять, какая компания станет следующей жертвой китайских регуляторов. Ведь игра на понижение — это тоже биржевая игра! «Медведи» тоже хотят заработать, и эта игра продолжается.