Динамика доходного неравенства в Китае, одной из крупнейших экономик мира, не соответствует господствующим у экономистов вот уже 50 лет представлениям о том, какой она должна быть, отмечает Мартин Равальон из Университета Джорджтауна. Классическая «гипотеза Кузнеца», предполагающая, что неравенство в развивающихся экономиках порождается урбанизацией и в определенный момент начинает падать, по его расчетам, по крайней мере к КНР никакого отношения не имеет. С 2010-х неравенство в Китае снижается, но, если Равальон прав, уверенно предполагать, что с ним будет происходить дальше, нет оснований не только для Китая, но и по крайней мере для всех развивающихся экономик мира.
Фото: Thomas Peter / Reuters
Фото: Thomas Peter / Reuters
Вопрос о том, как и по какой причине изменяются базовые показатели неравенства в экономиках — например, коэффициент Джини,— всегда был предметом активного интереса экономистов: достаточно напомнить, что именно он, например, положен в масштабные выводы марксистской теории XIX века, предсказывающей в будущем социальные революции из-за неизбежного обнищания пролетариата. В случае с развивающимися экономиками с середины 1950-х экономисты достигли консенсуса: в 1954 году Артур Льюис, а в 1955-м Саймон Кузнец сформулировали условия для модели, которая остается базовой для всех исследований неравенства. В модели Кузнеца—Льюиса рост неравенства в таких экономиках вызывается в первую очередь урбанизацией, то есть переездом сельского населения в города, где неравенство выше (в том числе из-за разделения труда). Модель предполагает, что в определенный момент неравенство прекращает рост и начинает снижаться — и правительства большинства развивающихся стран обычно ждут «точки поворота», существование которой является почти аксиомой у экономистов: после нее негативные проявления роста неравенства, как считается, автоматически ослабевают.
Мартин Равальон, ранее работавший во Всемирном банке (сейчас — в департаменте экономики Университета Джорджтауна) и являющийся одним из самых цитируемых в мире экономистов по проблемам бедности, в серии публикаций американской ассоциации NBER выпустил препринт статьи, который на материалах госстатагентства КНР NSA проверил положения гипотезы Кузнеца—Льюиса в отношении, казалось бы, самой типичной в мире урбанизирующейся экономики.
Вывод Равальона достаточно однозначен: хотя в КНР, как считается, стадия спада на «кривой Кузнеца» уже достигнута, теоретическим моделям движение показателей неравенства в Китае вообще не соответствует — во всяком случае, объяснять происходящее процессами урбанизации оснований нет.
В китайской экономической прессе «точка поворота» неравенства, устойчиво росшего с первой половины 1980-х до 2004–2005 годов, считается пройденной в 2010 году, с 2015-го с этим соглашалось и большинство западных экономистов, основываясь в первую очередь на превышении долей городского населения КНР порога в 50% (в ближайшие годы ожидается достижение уровня 60%; в РФ уровень урбанизации 50% достигнут в 1958 году). Расчеты Равальона показывают, что «противоречащие» модели Кузнеца—Льюиса паттерны неравенства в КНР появились в 1990-х, и в ряде эпизодов (в 1983, 1988, 1999 годах) оно вело себя (при монотонной урбанизации) принципиально не так, как предписывает теория: неравенство снижалось. Равальон приводит ряд гипотез о влиянии реформ этого времени на динамику коэффициента Джини и другие показатели неравенства (например, ликвидацию маоистской практики коммун на селе, снижающих неравенство при низких доходах, или снижение налогов с 2004 года в ряде агрорегионов Китая), но в целом дает понять, что урбанизация, тем более при масштабах миграций в КНР в конце XX века,— процесс всегда более масштабный, чем реформы и относительная динамика доходов в городах и в сельской местности. С поздних же 1990-х снижение неравенства в КНР, считает Равальон, есть, но с моделью Кузнеца—Льюиса практически никак не соотносится.
Если «точки поворота» в неравенстве даже в КНР, где урбанизация считалась главной и неоспариваемой его движущей силой, на самом деле не существует — нет оснований и предсказывать дальнейшую динамику этих показателей, причем не только для Китая, но и для большинства развивающихся стран с индустриализующейся аграрной экономикой. И, заметим, для остальных стран тоже: «кривая Кузнеца» считается подтвержденной на материале сейчас самых богатых стран мира, в основном членов ОЭСР, вступивших в постиндустриальную экономику (где закономерности формирования неравенства в теории должны сильно отличаться). Если это так, то успокаивающая динамика доходного неравенства, которое принято считать тормозом экономического развития и «накопления человеческого капитала» и причиной «социальных диспропорций»,— иллюзия. То есть следует подвергнуть ревизии теоретическую базу, которой успешно пользовались десятилетиями не только экономисты, но и самые прогрессивные технократические правительства во всем мире: возможно, все это было добросовестным заблуждением.