«Новый розничный инвестор проходит мимо регистраторов»

Регистраторский рынок давно поделен и растет достаточно медленно, поэтому крупные игроки расширяют сферу интересов за счет смежных сегментов. Так, в августе владельцы крупнейшего регистратора НРК—Р.О.С.Т. приобрели четвертый по величине спецдепозитарий ОСД (см. “Ъ” от 11 августа). Получают ли регистраторы выгоду от выхода массового инвестора на фондовый рынок, как повысить маржинальность этого бизнеса и чем интересны спецдепозитарии, рассказал в интервью “Ъ” глава и совладелец НРК—Р.О.С.Т. Олег Жизненко.

— Вы возглавляете одного из немногих независимых и при этом крупнейшего регистратора в РФ. Насколько долго он может оставаться в таком положении, если большинство игроков уже входят в финансовые группы?

— Отвечу так. Почему в 2015 году мы оказались счастливыми покупателями российского бизнеса Computershare (одна из крупнейших в мире регистраторских компаний.— “Ъ”)? Одна из причин — именно то, что, как вы говорите, мы были независимые покупатели, не относящиеся к какой-то глобальной российской группе федерального масштаба, частной или с госучастием. Идеология создания в 1995 году Национальной регистрационной компании (НРК), которую потом купил Computershare, а у него — мы, была в том, чтобы в НРК шли крупнейшие частные ПАО. Потому что понимали, что там гарантированно не встретятся с конфликтом интересов.

— То есть у вас ставка на компании, которые не входят в большие группы, у которых нет своего регистратора?

— Ставка на то, что мы самый универсальный регистратор. Как это ни удивительно, у нас больше, чем у кого бы то ни было, частных российских публичных компаний. И компаний с госучастием у нас больше, чем у других. Это вторая ветка развития. Регистратор Р.О.С.Т. благодаря репутации прежнего владельца (Романа Абрамовича.— “Ъ”), может быть, бизнес-модели (некэптивный регистратор), которая была с самого начала, еще с 1990-х годов, смог за два с лишним десятилетия привлечь много компаний с госучастием.

— Можно ли сказать, что в другие регистраторы, которые в крупных группах, несильно инвестирует основной акционер? А вы способны себе позволить инвестиции в технологии, потому что принадлежите физическим лицам, которые заинтересованы в прибыли?

— Да, так сложилось, что некоторые регистраторы, принадлежащие к корпорациям с госучастием или крупному частному бизнесу, имеют отличную от нас бизнес-модель. И не очень инвестируют. Ни в покупку новых бизнесов, ни в новые продукты. А мы инвестируем. Много.

Вы же знаете, у нас есть очень нетрадиционное для регистраторского рынка направление (оно живет примерно четыре года) — организация проведения собраний собственников домов и товариществ собственников жилья.

Хотя мы и столкнулись с тем, что темпы его развития не такие быстрые: поведение людей более инерционное по сравнению с поведением бизнеса, они не очень заинтересованы управлять своими домами.

— Какой объем выручки приходится на классический регистраторский бизнес?

— По итогам прошлого года выручка составила 2 млрд руб., на классический бизнес приходится около 95%.

— И в этом году будет столько же?

— Да.

— Почему не больше?

— Я условно говорю. Прирост есть. Но наш рынок не очень быстро растет: иногда на 1–2%, а бывает и стагнирует.

— Какой у вас объем инвестиций в год?

— Мне кажется, мы инвестируем гораздо больше, чем ближайшие конкуренты, если говорить о регистраторском рынке. Ежегодно вкладываем 50–70 млн руб., не включая фонд оплаты труда подразделений, которые разрабатывают новые продукты.

— Что за продукты?

— Например, в 2020 году ЦБ зарегистрировал первую инвестиционную платформу, которую сделал НРК—Р.О.С.Т.

— И какие итоги по этой платформе?

— Мы очень утилитарно отнеслись к возможностям, которые она дала. Звучит громко и красиво — инвестплатформа, краудфандинг,— но мы увидели в законе возможность для себя. Если регистратор обладает и является оператором инвестплатформы, то у него появляются полномочия регистрировать вторичный выпуск акций.

То есть ЦБ поделился с регистраторами, в данном случае с операторами инвестплатформ, своими полномочиями.

Там, правда, есть ограничения, но мы понимали, что клиентам это точно нужно, что спрос будет. И, как только увидели, что закон принят, начали вкладываться в это направление и оказались первыми.

— Сколько уже дополнительных выпусков зарегистрировали?

— В год примерно 15–20.

— Разве это много?

— Знаете, сколько АО в РФ, которые, можно сказать, действующие? Их примерно 50 тыс. Всего. Любых АО. Публичных обществ и «голубых фишек» у нас совсем мало. Мало кто делает дополнительные выпуски. В год регистрируется примерно 1 тыс. новых АО. Поэтому если один регистратор регистрирует 15–20 вторичных выпусков, это нормально.

Конечно, хотелось бы побольше, но таков уж исторически наш рынок, пока не все осознали, что АО как организационно-правовая форма для привлечения капитала и инвестиций в форме выпуска акций — сильный, хороший инструмент.

Но потихоньку мы видим, что практика делового оборота движется в этом направлении. Например, Санкт-Петербургская биржа декларирует IPO, недавно прошли размещения Ozon или Fix Price.

— Эти 15–20 выпусков окупают инвестиции в инвестплатформу?

— Мы вернем инвестиции непосредственно с этой услуги за привычные два—пять лет. Но делали этот продукт как необходимую дополнительную опцию для клиентов, несильно озадачиваясь возвратом инвестиций в виде прямых доходов от услуги. Да и вложений требовалось не очень много. Специального капитала под инвестплатформу не нужно — только регистраторская лицензия, правильно оформленные правила и работающий софт. Вот другой наш продукт, электронный совет директоров,— это софт, коробочное решение, он потребовал инвестиций примерно 20 млн руб.

— Получается, что стремление развивать другие направления пока не оправдываются?

— Как я уже сказал выше, инвестплатформу мы как самостоятельный бизнес и источник доходов не рассматривали ни при создании, ни сейчас. Это дополнительная опция для клиентов.

— Мне казалось, что именно ваша компания могла себе позволить диверсифицировать бизнес. На что тогда можно сделать ставку?

— Сейчас мы сможем сделать ставку на новый наш бизнес, спецдепозитарный.

— Наши эксперты оценивают сделку по покупке спецдепозитария ОСД в 450 млн руб. Да и акционером стал не сам регистратор, а четыре его совладельца. Как вы рассчитываете окупить эти расходы?

— В одной из компаний, которая нам досталась от Computershare,— «НРК Фондовый рынок» — есть спецдепозитарная лицензия, но бизнеса нет. Мы изучали возможность развития этого направления, как можно органическим путем влиться в рынок, который уже жестко поделен.

— Это тоже кэптивный рынок?

— И еще более тяжелый, чем регистраторский. В 2020 году мы решили, что если зайдем на спецдепозитарный рынок, то путем приобретения игрока из первой пятерки. Тогда может случиться синергия между бизнесами спецдепозитария и регистратора.

Рынок коллективных инвестиций развивается в последние годы достаточно интенсивно, при этом он не так сильно развит, как на Западе. У нас всего 260 управляющих компаний и всего формально 40 НПФ, которых скоро останется еще меньше. Спецдепозитариев тоже не очень много. Если взять долю выручки, которую они получают от НПФ и от УК,— это примерно 20% на 80%. Есть еще один сегмент дохода — страховые компании. Но когда вступил в силу закон, что спецдепозитарии должны контролировать и страховые компании, распределение рынка проходило в настолько жесткой конкурентной борьбе, с таким демпингом, что доля доходов от страховщиков ничтожна.

То есть основной доход — УК. Этот бизнес растет с приходом на фондовый рынок розничных инвесторов. Но и крупные инвесторы также идут на рынок коллективных инвестиций, в том числе в закрытые ПИФы.

— Какие УК обслуживаются в ОСД?

— Спецдепы в отличие от регистраторов стараются не афишировать своих клиентов (УК, НПФ и т. д). Хотя информация о спецрегистраторе и спецдепозитарии фонда публичная, висит на сайте ЦБ. Но я вам расскажу еще про то, как мы пришли на рынок спецдепозитариев. Исторически НРК—Р.О.С.Т. остался одним из немногих регистраторов, который ведет реестры ПИФов. Мы ведем один из самых больших, в том числе по числу пайщиков, открытый ПИФ УК «Альфа-Капитал».

— Вы рассчитываете, что «Альфа-Капитал» передаст в ваш спецдеп ПИФы?

— Я сейчас пока говорю, что рынок коллективных инвестиций в основном сосредоточен в УК с открытыми и закрытыми ПИФами. И что нам этот рынок не чужд.

— Но вы купили компанию почти за полмиллиарда рублей…

— Я это не подтверждаю.

— Так оценили эксперты. Как вы надеетесь окупить инвестиции?

— Всего в России 260 УК. В ОСД обслуживается 60 УК, и по этому показателю он на втором месте после «Инфинитума». У ряда бенефициаров наших клиентов или уже есть УК, которые обслуживаются в ОСД, или есть планы по созданию УК. И вот здесь мы видим синергию, в том числе обратную: некоторые клиенты ОСД, возможно, владеют акционерными обществами и переведут их на обслуживание в регистратор.

— В ближайшее время вы ничего больше покупать не будете?

— Конкретных планов нет. Но мы смотрим на рынок.

— Приток розничных инвесторов изменил что-то в бизнесе регистраторов? Или схема такая: те акции, которые торгуются на бирже, хранятся в НРД?

— Да, грубо говоря, так.

— А как развиваются услуги по проведению собраний акционеров? В том числе с применением электронного голосования?

— Мы еще в 2016 году провели первое собрание с электронным голосованием. Сейчас число акционеров по некоторым эмитентам выросло на порядок. Но эти люди в отличие от традиционных акционеров АО интересуются не голосованием.

— Получается, что розничный инвестор вообще проходит мимо регистратора, вы не можете на нем заработать?

— Да, новый розничный инвестор проходит мимо регистраторов. Не придет в реестр и, как правило, в 99% случаев, может, в 99,9% не голосует на собраниях.

— Такая ситуация снижает ваши издержки или доходы? Или с расширением использования электронного голосования ситуация не влияет на регистраторов?

— Доходы регистраторов в связи с начавшимся переходом в цифровую эру пока не меняются. Но для АО электронная форма проведения собрания, безусловно, удобнее. С принятием закона о так называемых виртуальных собраниях наступит новая эра. Хотя компании пока не сильно спешат туда. Им больше хотелось бы избавиться от расходов на почту и от расходов на так называемых потерянных акционеров.

— Какова сейчас средняя маржинальность регистраторского бизнеса?

— Средняя по рынку, к сожалению, невысокая. Думаю, примерно 10–15% от выручки, сопоставима с маржинальностью Computershare.

— Но у вас рентабельность по чистой прибыли за прошлый год составила 35%. Экономите на расходах, на сотрудниках?

— Во-первых, это результаты кропотливой каждодневной работы на протяжении более двух десятков лет. Во-вторых, в далеком 1995 году создатели Computershare, а в 1996 году создатели Р.О.С.Т. приняли правильное решение по бизнес-модели. И те и другие создавали рыночные регистраторы. И, в-третьих, масштаб бизнеса помогает.

— Почему Computershare не хочет возвращаться в РФ?

— Он начал читать российские газеты в 2014 году, а в них писали, что разрабатывается законопроект о запрете участия иностранных компаний в российских регистраторах.

— Он действует?

— Запрет сейчас такой, трудно формулируемый: реестры акционеров стратегических предприятий могут вести регистраторы, в которых нет иностранного участия.

— Маржинальность регистраторского бизнеса уменьшается с сокращением числа АО. Сколько останется регистраторов?

— Маржинальность и прибыль не интересуют большинство российских регистраторов. Поэтому снижается ли рентабельность или не снижается — не тот фактор, который влияет на принятие решений. Мы видим, что в последние годы, например, увеличилась доля регистраторов с госучастием. Например, появился «РТ-Регистратор» — из названия можно понять, что это регистратор, относящийся к «Ростеху».

— Можно объяснить простым языком, зачем сейчас нужен регистратор? Еще когда были корпоративные войны, лет десять назад, я понимала смысл регистратора как конечной организации, подтверждающей собственность.

— Вы хотите, чтобы я объяснил логику бенефициаров тех крупнейших российских корпораций, которые до сих пор имеют свой регистратор?

— Нет, в целом логику, зачем с развитием технологий и при отсутствии волны корпоративных конфликтов нужен регистратор? Это же просто дополнительная нагрузка на эмитента.

— Технологиями управляют люди. Даже тогда, когда я тренировался небольшими спекуляциями на фондовом рынке, было не все равно, с каким брокером и, следовательно, депозитарием работать. Когда я стал владельцем больших пакетов акций на радикально большие суммы, я еще лучше стал понимать потребности инвесторов и компаний. Им нужно не только стратегическое спокойствие, на случай, как вы говорите, корпоративной войны. Они понимают, что, даже если реестр находится в самом современном цифровом хранилище, всегда может возникнуть ситуация, что этот робот не сможет решить задачу и им понадобится квалифицированный, вежливый, хорошо их понимающий человек. Человек-регистратор.

Но прогресс, безусловно, происходит. В последние десять лет некоторые крупнейшие российские предприниматели, или, как вы их называете, финансовые группы, поняли, что если в 1990-х годах, может быть, и нужен был регистратор и им было спокойнее, когда их обслуживал и хранил их акции регистратор, хорошо понятный им, то теперь вполне можно обслуживаться в другом месте и будет спокойно. И в это время состоялся достаточно заметный исход. Но есть и те, кому по-прежнему спокойно, только если акции хранятся в очень хорошо понятном месте.

— А почему не в НРД?

— После принятия закона о центральном депозитарии, после присоединения ФСФР к ЦБ можно было по косвенным признакам наблюдать, что некоторым представителям регулирующих органов вспомнилась идея о централизации регистраторского бизнеса если не в одном месте, то и не в трех десятках. Но потом желание ушло в сторону. Структура регистраторского бизнеса, которая есть сейчас, сохранится еще долгие годы.

— То, что регистраторы потеряли свою СРО, не признак упадка?

— Совсем никакого значения не имеет. Да, регистраторы любят тусоваться, любят встречаться, любят обсуждать вопросы, но сколько-нибудь существенного влияния на их судьбы отсутствие ПАРТАД (Профессиональная ассоциация регистраторов, трансфер-агентов и депозитариев.— “Ъ”) как СРО не имеет.

— Но через ПАРТАД вы постоянно продвигали свои идеи, встречались с ЦБ. После перехода под НФА таких новостей два года не было.

— Мы с большим уважением относимся к оставшейся на рынке, но уже не саморегулируемой организации ПАРТАД, с не меньшим уважением относимся и к НФА. Последняя как лоббирующая организация не менее эффективна.

— Хотела поговорить про информбезопасность. В банках происходят утечки. Какая ситуация у вас?

— Проблема имела для нас принципиальное значение опять-таки в 1990-х и в 2000-х. Мы тогда и начали на системной основе ее решать. Был случай в 2006 году, когда нам удалось поймать сотрудника с поличным и затем довести дело до приговора. Мы считаем, что во главу угла в деле информационной безопасности должен быть поставлен риск персонала. Все риски от людей. Каждый новый человек — это не только прибыток, но и риск.

— Когда последняя утечка у регистраторов была?

— Не припомню.

— Данные регистраторов никому не интересны?

— Они интересны, просто регистраторы уже давно начали на системной основе бороться с этим злом. Кроме того, все регуляции ЦБ по теме информбезопасности на регистраторов тоже распространяются. Недавно мы закончили аудит системы управления информационной безопасностью по международному стандарту 27001.

— Не планируете менять состав акционеров, привлекать новых инвесторов? Никто не хочет выйти?

— Никто не хочет. Всем очень нравится. Особенно наше новое спецдепозитарное направление.

— Год назад два ваших акционера добровольно продали свои акции (около 50%) двум другим, владевшим регистратором через «НРК—Р.О.С.Т. Холдинг». В результате эта компания стала обладателем почти 99,6% акций и получила право на принудительный выкуп (сквизаут) акций у миноритариев, которые появились в процессе присоединения нескольких других активов. Процесс завершен?

— Да.

— Акционеры опять напрямую в капитале регистратора, без второго юридического лица?

— Да.

— И все четверо акционеров напрямую в спецдепе. В группу это будет как-то объединено?

— Пока не планируем, думаем.

— А сменить название не хотите?

— Смена названия чуть-чуть другой вопрос. Она не имеет принципиального значения для спецдепозитарного рынка, когда клиентов не очень много.

— Сколько у вас сейчас сотрудников работает? И сколько в ОСД?

— У регистратора — около 600 человек, включая филиалы; в ОСД — 150 человек.

— А сколько филиалов?

— 50–52.

— Не слишком много?

— Мы никогда не создавали филиалы для отчетности, для галочки или для соответствия каким-то требованиям. Исторически наша бизнес-модель была направлена на получение прибыли, мы никогда не были инструментом. Поэтому все филиалы окупаются.

— Много осталось акционеров-физических лиц с приватизации?

— 3 млн человек.

— А кто из них уже неактивен, которых не можете найти?

— Мало, но есть. Уже опубликован законопроект о том, чтобы более или менее мягко лишить их более или менее существенных прав, например, кого-то, сильно злоупотребляющего своим молчанием, лишить дивидендов.

Вот вы знаете, что мне интересно? Месяц назад то же министерство выпускает законопроект, который усиливает полномочия и права миноритарных акционеров в ходе обязательного предложения и принудительного выкупа, сквизаута. Очень инновационный законопроект, который предполагает создание института представительства регистратора, который представлял бы интересы вот этих масс акционеров, например в суде.

— Это конфликт интересов…

— Неважно. Я сейчас не об этом. Тем законопроектом усиливались полномочия миноритарных акционеров, а через месяц выходит другой законопроект, про принудительный выкуп акций самим обществом у так называемых молчунов как альтернатива сквизауту. Это притом, что сама процедура сквизаута была создана аж 15 лет назад, она изучалась, анализировалась, какие-то коррективы вносились, то есть она опробована и выстрадана. И это выкуп. Уже два десятилетия некоторые АО вынашивали идею о молчунах — что с ними сделать? Процедуру сквизаута применить иногда сложно. А может быть, не рассылать им уведомления? Или, может быть, не направлять им дивиденды? И появился законопроект.

— Но лишения акционеров дивидендов не решит задачу…

— Мне интересно, что будет, когда два эти законопроекта встретятся в каком-то одном месте. Чья возьмет?

Интервью взяла Полина Смородская